Мистеру АЛЛАНУ КАННИНГХЭМУ
Заведение «Роза без шипов»
Вверяется заботам почтальона
ЭДИНБУРГ (Шотландия)
Вновь став самой собой, мисс Мак-Картри твердой поступью вышла из дому, чтобы поскорее отнести на почту письмо, а когда вернулась, то обнаружила у себя в саду Нэнси Нанкетт.
Глава десятая
По натуре не слишком склонная к бурному проявлению чувств, Имоджин, едва справившись с удивлением, тут же заключила подружку в объятия и нежно ее расцеловала. Потом провела в дом и, стряпая легкий ужин, принялась расспрашивать:
— Какими же судьбами, милая Нэнси, вы вдруг оказались у нас в Калландере?
— Это все из-за ваших писем…
— Моих писем?
— Ну конечно. Я так перепугалась, просто места себе не находила! Кто-то все время на вас нападает, а потом вы писали, что и сами кого-то там убили, да еще с таким хладнокровием, просто ужас какой-то!.. Вот я и подумала, что нельзя вам больше оставаться одной. Дженис Льюис уступила мне свою очередь на отпуск, я вскочила в первый попавшийся поезд, который мог довезти меня до Калландера, и вот я здесь…
— Нэнси, — произнесла мисс Мак-Кар — три задрожавшим от благодарности голосом, ставя перед гостьей тарелку овсяной каши, — я никогда не забуду, что вы для меня сделали!
— Но ведь и вы, Имоджин, всегда были так добры ко мне.
— Ну, это же не повод, чтобы вот так транжирить свой отпуск!
— Не беспокойтесь, я вовсе и не собираюсь его транжирить. Я надеюсь воспользоваться поездкой и попросить вас показать мне Хайландию.
— Обещаю вам, Нэнси, что, как только я выполню задание — а теперь уже, уверяю вас, ждать осталось совсем недолго, — мы с вами объедем всю Хайландию, и по возвращении в Лондон вы будете знать эти места не хуже любого коренного горца!
Когда они перешли в гостиную, Имоджин, не слушая возражений Нэнси, открыла бутылку виски, объявив, что после всех своих приключений она напрочь утратила вкус к вечернему чаю, а портвейн все же несколько слабоват для тех, кто ежечасно играет со смертью. И потрясенная Нэнси уже больше не рискнула сопротивляться. До поздней ночи мисс Мак-Картри рассказывала подруге все, что с ней приключилось с того момента, когда она покинула Лондон. Она доверительно сообщила ей — ведь надо же было хоть кому-нибудь это доверить, тем более вот-вот должен был вернуться сэр Генри, а тогда уж и подавно не останется никаких причин хранить секрет, — в чем именно заключалось ее задание и где, в каком тайнике, спрятаны драгоценные документы.
В характере мисс Нанкетт не было ровно ничего от вечно готовой к сражениям воинственной амазонки. Обычно не испытывая ни малейшего пристрастия к виски, на сей раз она то и дело прикладывалась к стакану — настолько ужасал и одновременно волновал ее рассказ подруги. Как только ей было позволено изложить свое мнение, Нэнси выразила уверенность, что беспощадные противники Имоджин — и в особенности тот голубоглазый с тюленьими усами — ни за что не сдадутся и будут бороться до последнего, пока окончательно не уверятся, что партия проиграна. И раз в калландерской полиции сидят такие непроходимые бездари, то не разумнее ли, не теряя времени даром, попросить помощи из Лондона? Тут мисс Мак-Картри пришлось поведать, что она как раз ждет приезда Аллана Каннингхэма. Воспользовавшись случаем, Имоджин разоткровенничалась и о других своих любовных похождениях, которые разворачивались на фоне героических свершений. Впрочем, первое явно вызвало у Нэнси куда более живой интерес, чем второе. Имоджин со всеми подробностями пересказала историю с любовным посланием, которое тут же, дабы не быть голословной, извлекла из шкафа. Объяснила, что сперва из осторожности приписала авторство Эндрю Линдсею, а потом Гоуэну Россу, но когда двое из трех благодаря ее стараниям оказались выведены из строя, стало совершенно ясно: записку написал Аллан Каннингхэм. Будучи в нее влюблен, он из робости не нашел иного способа признаться в своих чувствах. Уступая настойчивым просьбам Нэнси, мисс Мак-Картри в весьма восторженных тонах обрисовала ей портрет Аллана и настолько в том преуспела, что девушка не смогла удержаться от реплики:
— Но… но ведь он же совсем молодой…
— Ну, не так уж он молод, — покраснела Имоджин. — Думаю, Аллану должно быть уже где-нибудь под сорок…
— Но ведь меньше сорока?
— Да, пожалуй… Ах, Нэнси, я понимаю, что вы хотите сказать…
— О нет, уверяю вас, я ничего такого не думала…
— Да-да, Нэнси, это вполне нормально… Конечно, странно, что такой молодой человек мог увлечься женщиной, которая уже… не первой молодости, да? Как вы догадываетесь, я тоже не раз задавала себе тот же самый вопрос. Но, знаете ли, пути любви неисповедимы, и к тому же, благодарение Богу, есть еще на свете мужчины, для которых внутренняя красота важнее внешней. К тому же ведь Аллан постоянно имеет дело с артистами и ему, должно быть, уже до смерти надоели всякие безмозглые красотки… Так или иначе, но факт есть факт. А раз так, согласитесь, какой смысл ломать себе над этим голову?
Утро уже давно наступило, когда Имоджин приготовила поднос с обильным завтраком и понесла его в комнату гостьи, встретившей ее с нежностью и некоторым смущением. Усевшись у изголовья кровати, мисс Мак-Картри наблюдала, как Нанси ест, и излагала программу дня. Главное место в развлечениях отводилось осмотру мест трагических событий, пережитых ею в последнее время. Она все еще была увлечена воспоминаниями, когда у калитки сада настойчиво зазвонил колокольчик, приведенный в действие чьей-то явно твердой рукой.
— Это Аллан! — Имоджин вскочила, сразу же, чувствуя на себе слегка удивленный и растроганный взгляд Нэнси, устремилась к зеркалу и лишь потом направилась отрывать калитку. — Должно быть, я очень смешна?
— Вовсе нет, — рассмеялась Нэнси. — Вы просто влюблены, вот и все!
Но это оказался отнюдь не Аллан: перед раздосадованной Имоджин стоял констебль Тайлер. Мисс Мак-Картри встретила полицейского весьма нелюбезно:
— Чего вам здесь надо?
— Извините за беспокойство, мисс, но я пришел как официальное лицо…
— Ну и что скажете?
— Я по поручению шефа…
— Дальше что?
— Дело в том, что у него сегодня выходной. Он, видите ли, хотел бы пойти порыбачить…
— Ну и пусть рыбачит себе на здоровье или вообще катится ко всем чертям, мне-то, спрашивается, какое до этого дело? Ему что, нужно мое разрешение?
— В некотором смысле, мисс… Просто он хотел бы знать, какие у вас на сегодня планы… Если вы наметили какие-нибудь… операции, тогда ему, конечно, лучше остаться в участке… чтобы быть на месте, когда вы доставите очередного покойника… или там покойников…
— Вы что, Сэмюель Тайлер, решили сегодня с утра пораньше напиться? А ваш Арчибальд Мак-Клоста, видно, уже совсем рехнулся? Или, может, вы просто надо мной издеваетесь?
— Не сердитесь, Имоджин, я только…
— Убирайтесь-ка отсюда, Тайлер, пока я всерьез не рассердилась, и передайте своему шефу, что он самый тупоголовый кретин во всей Шотландии!
С этим убийственным приговором Имоджин круто развернулась и пошла к дому, оставив констебля в большом смущении.
* * *
Надев передник, Нэнси решила помочь Имоджин по хозяйству, и все утро подружки, не забывая орудовать тряпками и метлой, провели в задушевных разговорах, героиней которых неизменно оставалась мисс Мак-Картри — уж ей-то было что порассказать… К полудню они отправились на кухню, чтобы приготовить себе обед, простой, но достаточно сытный, ведь им предстояла длительная прогулка по окрестностям Калландера, а для этого требовались силы. Имоджин чистила лук, когда у калитки опять позвонили.
— Не дай Бог, Аллан! А я в таком виде… — всполошилась она, утерев тыльной стороной руки распухшие от слез глаза и снимая передник.
На сей раз это и вправду оказался Аллан. Увидев мисс Мак-Картри, он тут же бросился к ней и взял ее руки в свои.
— Я спешил, как мог… Вы плакали?
— Лук чистила…
От этого прозаического ответа его порыв несколько ослаб, и он на мгновение заколебался.
— Да проходите же скорей, милый Аллан! — немедленно кинулась на помощь суженому Имоджин. — Уверена, раз вы со мной, все мои несчастья уже позади!
— Я, во всяком случае, намерен остаться здесь и защищать вас, так что охотникам отравлять вам жизнь очень бы советовал поостеречься. Не в моих привычках давать в обиду тех… вернее, ту, кто… В общем, вы понимаете, что я хотел сказать?
— Конечно, Аллан… — ответила наша шотландка, вложив в эту короткую реплику все чувства, на какие была способна.
Они вместе прошли в кухню, при их появлении Нэнси туг же вскочила с места.
— Нэнси, милая, позвольте представить вам Аллана Каннингхэма… Аллан, это Нэнси Нанкетт, она тоже поспешила мне на помощь.
