не получалось: все расщелины оканчивались тупиками, или сужались настолько, что проехать по ним становилось невозможно. Эти попытки отнимали время и изматывали группу физически, хотя и были увлекательны, поскольку представлялись элементами захватывающего приключения.
Если бы не русские зомби, если бы не эти «klyati moskali», как до самой смерти называл русских один из отцов Тараса, бежавший из Украины в Евросоюз во время «Putin's invasion»… группа встала бы на ночлег, и все они хорошенько бы отдохнули. А с утра, полные сил, они бы двинулись в путь и уже следующей ночью три «Толстяка»[33] были бы в этом их русском «Зомбилэнде»…
«Хотя, нет, не три, а два… Ведь Флойд, обезьяна такая, угробил один байк… Нет, нельзя, нельзя так говорить про афроамериканцев, даже думать так про них нельзя! Но ведь, с-сука, с-сука, обезьяна же! Обезьяна тупая, угробил байк!» – Так повторял внутри своего скафандра Тарас, едучи один по ночной пустыне.
…В общем, не три, а два «Толстяка» были бы в «Зомбилэнде»… и разнесли бы там всё к чёртовой матери… Если бы не проклятые русские зомби… А теперь он остался один, без Джесси, без его любимого небинарного квир-партнёра… Малыш Джесси закрыл его своим телом, спас ему жизнь, чтобы он, Тарас Волынский, американец украинского происхождения, доставил последнего «Толстяка» в логово «svinosobak», как называл русских другой его отец, поляк по крови, но всегда считавший себя украинцем. И он поклялся держаться до последнего; приказал иски́ну скафандра перейти в режим «light», заменить наркотики и стимуляторы на лекарственные препараты и витамины, и теперь его одолевала сонливость и слабость в мышцах.
Тарас ехал всю ночь. Ему повезло вырваться из лап русских зомби ценой жизни малыша Джесси. Повезло найти узкую щель в стене каньона, и оторваться от мертвяков. Во время подготовки в форте Беннинг их учили ориентированию по звёздам. Причём, по звёздам в марсианском, а не земном небе. Зачем им земное небо… Тарас легко сориентировался, выбрал верное направление и погнал свой байк через пустыню. Переключившись с инфракрасного фонаря на обычный мощный прожектор, – кто его в пустыне увидит, когда до горизонта всего три с половиной километра? – он смог развить приличную скорость в двадцать пять километров в час; благодаря двум ведущим колёсам, байк был послушен и держал дорогу на этой сумасшедшей по местным меркам скорости. Когда пустыня закончилась и начались покатые твёрдые, а не песчаные сопки, он стал периодически взбираться на них, чтобы на высоте использовать встроенный в обтекатель байка особый «радар»… или как там он называется… настроенный на поиск русской атомной электростанции. Так, с помощью этого устройства, он и нашёл «Зомбилэнд»…
…Взобравшись последний раз на очередной холм, Тарас увидел на экране «радара» яркое жёлтое пятно, до которого оставалось меньше пяти километров. Ехать дальше с включённой фарой было опасно, и он выключил её, перейдя на инфракрасный фонарь. Изображение на экране в приборной панели тут же изменилось: картинка «радара» уменьшилась в несколько раз и сдвинулась влево и вверх, а бóльшую часть экрана заняло изображение с инфракрасной камеры. Глядя на экран, Тарас повёл байк под горку и дальше меж холмов.
Он собирался подорвать «Толстяка» возле электростанции. Если бы бомб было две, то вторую они заложили бы в центре строящегося «Зомбилэнда». А если бы все три байка уцелели, то третий «Толстяк» отправился бы на север, к ледяному озеру, которое в будущем должно будет обеспечивать «moskaley» водой и кислородом. Но, увы, что есть, то есть…
Тарас бросил взгляд на правый нижний угол экрана, где были часы, – до рассвета оставалась четверть часа. Он успевал. На случай, если мертвецы попытаются ему помешать, он заранее ввёл код подрыва на панели «Толстяка», и теперь ему оставалось только нажать «ввод», чтобы запустить последний отсчёт…
Он мог бы настроить «Толстяка» и на мгновенный подрыв, но тогда бы он не успел ничего понять, не успел бы увидеть плод своих усилий и насладиться моментом. Тарас очень хотел увидеть огненный шар, вернее, полусферу… наверное, ведь взрыв будет наземным… Хотел стать свидетелем смены эпох. Увидеть начало крушения надежд «rusn'i», как называли русских оба его отца. Ведь без электростанции проклятые русские зомби жить не смогут, – им нужно электричество, чтобы заряжать свои аккумуляторы. О том точно известно ЦРУ. Других зомби русские прислать на Марс не смогут. Спасибо за это американским учёным-генетикам! А этих – ну, тех, что не отправились охотиться на его группу (ведь не бросили же они свой «Зомбилэнд» без присмотра!) – сожжёт «Толстяк», вместе с их оборудованием, техникой и, пожалуй, частью строящегося города. Те зомби, что остались в каньоне, они просто сдохнут, когда сядут их батарейки. И всё. И не будет никаких русских на Марсе! А он, Тарас Волынский, войдёт в историю, как настоящий герой Америки. И все рассеянные по миру истинные украинцы будут им гордиться; он будет велик, как Степан Бандера. А «rusnya» будет скрежетать зубами в своей холодной гомофобной России от осознания того, что никогда Марс не станет их собственным, а будет принадлежать всему демократическому человечеству – то есть, Америке и её друзьям.
Хорошо, что бомбу можно легко отсоединить от байка и оставить на месте. Поднять её здесь, на Марсе, он сможет, – препараты ему помогут. А иначе пришлось бы выставлять на таймере большее время, бросать байк у электростанции и самому бежать к холмам, чтобы там укрыться.
…Десять минут – этого времени ему будет достаточно, чтобы после нажатия кнопки «ввод» на панели «Толстяка» отъехать подальше за холмы и приготовиться к главному зрелищу в его жизни. Потом, когда дело будет сделано, Тарас прикажет искусственному интеллекту скафандра запустить процесс приятной эвтаназии, и он покинет этот мир счастливым победителем.
Да, он победит! Он отомстит этим «orcs», как ещё называли русских его отцы, воспитавшие Тараса в любви и толерантности, отомстит за всё! За сталинский «Holodomor» и «atomic bombings of Hiroshima and Nagasaki», за путинскую «occupation of Ukraine», за многовековую «discrimination against gays and all LGBT people»… Он им покажет!
Тарас сосредоточенно всматривался в экран на укрытой обтекателем панели управления и вёл мотоцикл к цели, привычно объезжая подсвеченные инфракрасным фонарём крупные камни и ямы на пути. Скорость была меньше, чем при обычном освещении, – около двенадцати километров в час.
Выехав на непонятно откуда взявшийся просёлок, он несколько удивился, но быстро сообразил, что так даже лучше, – меньше вероятность угодить в яму или наскочить на валун, – и прибавил газу. Через несколько минут, просёлок вывел его на более укатанную
