Не говоря ни слова, она сварила кофе и подала ему чашку.
— Спасибо, Абигайль. — Майк пил кофе, глядя на нее поверх чашки. Эбби нервно заерзала. — А ты не присоединишься ко мне?
— Нет, я и так уже много выпила.
— Тогда просто посиди со мной. Нам надо поговорить.
— Я постою, Майк, если ты не возражаешь.
Он возражал, но не стал говорить об этом. Ее любимый притворился, что его занимает только кофе; на самом деле он внимательно смотрел на нее, не пропуская из того, что видел, ничего. Эбби старалась вести себя непринужденно, но по некоторым признакам Майк догадывался, что она крайне напряжена и может взорваться в любую минуту. Несмотря на то, что внутри у него все клокотало, он небрежной походкой прошел в кухню и сел на дубовый табурет.
— Хорошо, Эбби. Ну так расскажи мне еще раз, почему ты сочла необходимым сбежать сразу же после того, как за мной закрылась дверь.
Майк глотнул кофе и стал ждать.
То ли из-за волнения, то ли из-за испытываемого ею чувства вины, но внезапно Эбби разозлилась.
— Я не сбежала, Майк, а уехала, и только тогда, когда все тщательнейшим образом обдумала. Я отлично знала, что делаю.
— И я знаю, что ты делала. Ты чувствовала себя в тупике — и потому сбежала. Посмотри правде в глаза, Абигайль, — продолжал Майк. — Как только жизнь задает тебе нелегкий урок, ты отступаешь.
— Нет, это не так!
— Значит, я должен поверить, что тебе было наплевать на то, что подумаю я, вернувшись домой и обнаружив, что ты уехала? — Им начинало овладевать отчаяние. — Никогда не поверю в то, что ты можешь быть такой вероломной и черствой, Эбби.
И почему он так мешает ей совершить единственно правильный поступок? Эбби не смела взглянуть Майку в глаза и потому отвернулась и стала смотреть в окно, стараясь думать не о двусмыленном положении, в которое она попала, а о чем-то совсем другом. Судя по тому, как сильно раскачивались за окном деревья, ветер усиливался.
Эбби не слышала шагов Майка. Просто он незаметно очутился возле нее — его дыхание коснулось ее щеки, подобно легкому теплому дуновению.
— Я люблю тебя, Эбби, а ты любишь меня. Ты больше не можешь отрицать это, так же, как и то, что воспламеняешься всякий раз, когда я касаюсь тебя.
Как бы в доказательство своих слов он вытянул руки и взял ее за кисти. Его пальцы нашли ее пульс и почувствовали лихорадочное биение ее сердца. Майк ликовал.
— И ты будешь говорить мне, что ничего не чувствуешь?
Взволнованная сверх всякой меры, Эбби попыталась освободить свои руки, но помешать Майку исполнить задуманное было не так-то просто. Он крепко держал ее.
— Посмотри мне в глаза, Абигайль, — приказал он. Когда Эбби подняла на него глаза, он продолжил медленно и решительно: — Я не позволю тебе отослать меня домой, как провинившегося школьника. Слишком сильно я люблю тебя, чтобы отпустить… Так ты боишься, да? — Майк подошел к Эбби вплотную. — Со мной тоже так бывает — иногда я чувствую себя неуверенным, напуганным. Вот как сейчас, например. Слышишь?.. — Он положил ее руку себе на грудь. — Старый пулемет стрекочет, как сумасшедший, и не только потому, что ты так чертовски сексуальна. Я страшно напуган, Эбби, но не по той причине, по которой напугана ты.
Под ее пальцами сердце его грохотало. Эбби почувствовала, что ее собственное сердце стало биться с той же частотой.
— Чего ты хочешь от меня, Майк? Нет, не говори. Я знаю. Тебе нужна женщина такая же свободная, как и ты, без каких-либо обязательств, которая помчится за тобой по первому же твоему зову. Я не такая, Майк, — печально заключила она. — И не могу дать тебе то, что тебе нужно.
— А почему ты не предоставишь мне самому судить об этом? — Он приложил к своей груди ее другую руку. — Мы нужны друг другу, Эбби. — Майк глубоко вздохнул. — А Джейми нужны и мать и отец. Я люблю вас обоих, Эбби, и не позволю тебе отказать мне в возможности дать вам обоим счастье.
— Но у нас даже нет ничего общего, Майк. — Эбби готова была схватиться за любую соломинку. — Я ничего не смыслю в том, чем любишь заниматься ты. — Она увидела в его глазах смешинку и нахмурилась. — Ну хорошо, в постели у нас действительно все чудесно, но этого недостаточно. Тебе нужен кто-то, кто сможет разделить хотя бы некоторые из твоих интересов. Кто-то, кто может любить тебя так же страстно, как, если верить твоим словам, ты любишь меня. — А в глазах ее ясно читалось, что она всего лишь делает то, что считает правильным для них обоих. — Почему ты так хочешь сразу обзавестись семьей, Майк? Тебе совсем не нужны такие заботы.
— Мне нужна ты, Абигайль!
«Ничего не получится!» Она не выкрикнула это только потому, что боялась разбудить Джейми.
— Ты не знаешь, что это такое — брать в жены женщину с ребенком. Когда новизна пройдет, я наскучу тебе.
— Ну как мне заставить тебя понять, что я люблю тебя настолько сильно, чтобы жениться на тебе? Эбби, я не подросток с горящими глазами, ослепленный светом первой любви. Я знаю, какую ответственность на себя беру, и еще я знаю, что моя любовь к тебе и Джейми с годами может только возрасти. Дай мне год, Эбби, — в отчаянии вымолвил он. — Если через год ты будешь чувствовать себя несчастной… и если захочешь оставить меня… я не стану задерживать тебя.
Эбби растерялась. Она ожидала всего чего угодно, но только не этого. На какое-то время она лишилась дара речи и могла только стоять и глядеть на него, не отрываясь. Его глаза манили, притягивали ее к себе, и она почувствовала, что тонет в этом зеленом омуте.
— Эбби, прошу тебя, согласись, — прошептал он, наклоняясь и целуя ее. — Все, о чем я прошу, — лишь год. Двенадцать месяцев. Триста шестьдесят пять дней. Неужели ты не дашь мне даже этого времени?
Могла ли она отважиться — и дать ему то, что он просит? Эбби стояла и смотрела в его полные мольбы зеленые глаза, а мысли и чувства ее были в полном смятении. И вдруг картины ее будущей жизни, жизни без Майка, сменяя друг друга, отчетливо пронеслись перед ней. Вот она идет на работу, а после — с работы. И в промежутках — несколько драгоценных часов с Джейми. И с каждым годом она становится все более старой и одинокой.
«О нет», — подумала она, осознав, что если сейчас прогонит его, то уже никогда-никогда не будет счастлива. Она снова посмотрела в глаза Майка, внезапно поняв, что хочет прожить свою жизнь с ним и только с ним. Нет, не одну — две жизни! Она подошла к нему, тела их почти соприкоснулись. Она очень любила его, и хотя до смерти боялась того, что произойдет нечто такое, из-за чего потеряет его, она понимала, что не должна, не может не рискнуть. Уж лучше рискнуть и пройти через боль, если ей суждено будет его потерять, чем до конца жизни жалеть, что не взяла то, что щедро дарила ей судьба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
