– Зачем ты вылил на нее вино? – последнее, что я решилась спросить у него. – Ты действительно считаешь меня своей девушкой?
– Я поступил так, как считал нужным. Я уже говорил. Будь она мужиком - ударил бы, а так. Приняла свое же лекарство, будет в следующий раз думать, прежде чем выпускать жало. Встречаемся? А ты так не считаешь? Как тогда назвать то, что между нами?
Не знаю. Нездоровая симпатия друг к другу. Все же он мой учитель, а я его ученица. Это неправильно. Но рядом с ним обо всем этом совершенно забыто. Ни о чем не хочется думать, лишь жить этими касаниями и минутами.
– Наверное, ты прав, – сказала я.
Наступила тишина. В свете последних сказанных слов и событий, я все же решилась. Несмело протянув руку вперед, я коснулась его щеки. Вторую руку я запустила мужчине в волосы и, наклонившись, прижалась к его губам. Он, не ожидавший такого, на секунду опешил, а затем перенял инициативу в свои руки и, приподнявшись, уложил меня на диван. Не прерывая поцелуя, Гордеев поставил одно колено на диван, а руки расставил по обе стороны от моей головы. Это был не обычный наш поцелуй. Это был поцелуй до последнего выдоха. Убрав одну руку от моей головы, он принялся скользить ей по моему телу.
Оторвавшись, он, тяжело дыша, спросил:
– Ты уверена, что хочешь этого?
У меня не было сил даже произнести слово, поэтому я лишь рвано кивнула.
– И никаких сожалений?
Теперь я лишь покачала головой.
– И ты не хочешь никаких романтических безделушек в виде цветов, свечей и прочего?
Если бы раньше я представляла себе это, я, несомненно, хотела бы что-то вроде романтического ужина, цветов и свечей. Признаний в любви. А сейчас я хочу лишь его. Неважно, как и где, важно, лишь, что бы это был он.
Я снова покачала головой.
Мужчина вновь наклонился ко мне, и я стала ждать поцелуя, когда резко зазвонил мобильный и его не произошло. Я чуть не захныкала от разочарования.
– Подожди, выключу, - он потянулся за телефоном, но увидев, кто звонит, нахмурился. – Извини, - он посмотрел на меня. – Да, что-то случилось?.. - Не волнуйся, сейчас приеду. Все, выезжаю, жди, - сказал он и отключился. Посмотрев на меня с сожалением, он сказал:
– Алин, мне надо уехать. Сестра рожает, а муж в командировке.
– Конечно, езжай. Ты ей нужен, – мне стало стыдно за то, что я была огорчена тем, что он уезжает. Веду себя как эгоистка.
Собравшись за считанные минуты, мужчина вернулся ко мне:
– Можешь принять душ. В ванной на полке чистые полотенца. На кровать я тебе положил футболку. Не жди меня, я, наверное, буду поздно, – он наклонился и поцеловал меня.
Когда за ним захлопнулась дверь, я оглядела себя и пришла в ужас: волосы растрепались, рваное платье закрутилось вокруг талии. Стыдно-то как. Приложила руки к горящим щекам.
Приняв душ, я надела мужскую футболку, которая еле доходила до бедер. Забравшись в его кровать, я долго ворочалась и не могла уснуть. Вся постель пахла им. Его пеной для бритья и им самим. Уже ближе к середине ночи мне, наконец, удалось заснуть, напомнив себе, что завтра в школу. А перед этим еще нужно домой чтобы переодеться.
Этим утром я проснулась, когда еще не было и шести утра. Ян так и не появился ни ночью, ни утром.
Застелив за собой кровать, я умылась и сразу же ушла, захлопнув за собой дверь.
С утра я была абсолютно не готова к разговору с родителями. Включив телефон, я обнаружила пять пропущенных от мамы, и сорок семь от папы.
Мне стало безумно стыдно. Они переживали за меня. По крайней мере, папа точно.
Зайдя бесшумно в квартиру, я переоделась, и также бесшумно вышла из дома. Я была безумно рада, что не встретилась с рожитеями. Сейчас я не была готова к разговору с ними ни морально, ни физически.
В школу я пришла почти первой. До занятий оставалось еще пятнадцать минут.
Постепенно сходился весь народ и уже к звонку все были на месте, за исключением тех, кто вообще сегодня не пришел.
После того, как прошли первых три урока, к нам зашел учитель истории и сообщил, что физики не будет, потому что преподаватель отсутствует по семейным обстоятельствам. После этого нас отпустили домой, куда идти мне категорически не хотелось.
Как только я повернула ключ в замке и зашла в квартиру, из комнаты вылетела с криками мама:
– Вернулась, дрянь малолетняя? Нагулялась непонятно где?
Я молча стала расстегивать куртку. Не хотелось никак ни оправдываться, ни защищаться. Бесполезно.
– Чего молчишь? Ну чего ты молчишь? Сказать нечего? Правильно. Мы с отцом не спали всю ночь, а ей до лампочки, – в это время я расстегнула второй сапог, и отставив их в сторону пошла к себе в комнату. – Ты совсем обнаглела? Куда пошла, когда с тобой мать разговаривает? – она больно схватила меня за локоть и развернула к себе. От ощутимой боли я поморщилась.
– Отпусти меня. Я не хочу с тобой разговаривать, – спокойно сказала я.
Я видела, как ее глаза расширяются, и она буквально белеет от злости. Следующее ее действие на секунду выбило меня из колеи.
Она подняла свободную руку и, замахнувшись, залепила мне пощечину. Причем с такой силой, что моя голова дернулась в сторону.
Вырвав свою руку из захвата, я развернулась и пошла обратно в прихожую. Обувшись, я надела куртку и не застегивая, выбежала из дома. Лишь в лифте, я застегнула замок.
Уже выбежав из подъезда, я поняла, что забыла сумку. Не желая туда возвращаться, я с радостью обнаружила, что в кармане лежит пара сотен рублей и мобильный.
Как только я снова положила телефон в карман, он заиграл мелодией, извещающей о новом сообщении.
