— А зачем вам это? Там просто шмотки и сумочка, я её себе хотела оставить.
— Говорю же — для создания более красочного образа: опишу, что находилось в сумочке девушки, когда она умирала. Читатели будут в восторге! А сумочку, конечно, оставьте себе, Евгения!
— Почему это всё тебе?! — набросилась на сестру Света. — Я тоже такую хочу!
— Девочки не ссорьтесь! Давайте сделаем так: вот вам деньги и купите себе каждая по новой сумочке, а эту отдайте мне!
Холмс отсчитал несколько купюр, подумав, что если не найдёт ничего полезного обязательно удержит эту сумму из гонорара Арбенина. Сколько можно тратить деньги впустую! Света жадно схватила банкноты и быстро пересчитала:
— Круто! Женька, смотри! Как хорошо, что мы шмотки этому придурку не отдали!
— Простите, о ком идёт речь? — заинтересовался Антон.
— Да Игорёк-подкаблучник приходил, требовал ему всё отдать! Как бы ни так! Я ей сестра, а он кто?
— Подождите, это вы сейчас о Зоином женихе говорите?
— Ага, вечный жених! — захихикала Женя. — Он как в первом классе за ней бегать начал, так и до сих пор в женихах ходит! Орал на меня, угрожал, псих, короче!
— Вообще-то он любимую девушку потерял, — осторожно напомнил Холмс.
— А я — родную сестру! — безапелляционно парировала Света. Детектив не стал спорить.
— И когда он к вам приходил?
— Да вчера, прямо с утра припёрся, кричал: «Отдавай вещи или хуже будет!» Потом тоже денег предлагал, но я девушка гордая, — игриво хихикнула Света, — обиделась и послала его подальше. Жень, ну чего стоишь, тащи шмотки — продано!
Оказавшись в салоне Бентли, Антон облегчённо вздохнул и принялся тщательно осматривать выкупленные вещи Зои: платье, кардиган, туфли и сумочку. Золотую цепочку, браслет и дорогое нижнее бельё сёстры решительно оставили себе, но он на них и не претендовал.
Искать долго не пришлось: в одном из внутренних карманов сумочки лежал листок, переданный ей Бодровым, тот самый — с электронным адресом заказчика анонимок.
— Абонент временно недоступен, попробуйте перезвонить позже, — с механической вежливостью повторил приятный женский голос, и Май сердито выругался.
Где её носит, эту Скворцову?! Мало того, что не появилась вовремя, так ещё и телефон отключила. Вот и отпускай её на обед! Посмотрев на часы, Арбенин вздохнул, испытав сильнейшее желание устроить девчонке профилактическую головомойку, но время действительно поджимало и к приятелю Шинского, якобы имеющему доступ к рицину, мужчина поехал один.
Поездка отняла всего пятнадцать минут, но побеседовать с Голицыным не пришлось. Его просто не было дома. Такой вполне логичный вывод Май сделал, наблюдая за тем, как в дверь нужной квартиры звонила, стучала и просто молотила кулаками невысокая молодая женщина. Она проявила завидную настойчивость, мучая дверь и звонок на протяжении десяти минут. Несколько раз даже пыталась стучать ногами — ответа всё равно не последовало. Тогда, резко развернувшись, женщина стремительно помчалась вниз по лестнице, проигнорировав вовремя освободившийся лифт. Она неслась со скоростью штормового ветра, лицо скрывали тёмные очки и разметавшиеся чёрные волосы, но Арбенину хватило и двух секунд, чтобы узнать в рассерженной незнакомке Нину Костенко — маникюршу из салона «Орхидея VIP».
— Я тебе уже всё объяснила, сколько раз можно повторять?! Всё хватит, дома поговорим! — Ирма сочно выругалась и в сердцах швырнула телефон в чёрное кожаное кресло. Аппарат удачно приземлился и тут же зазвонил снова.
— Достал! Разобью к чёртовой матери! — женщина метнулась к креслу, но Зарецкий перехватил её и, мягко обняв за плечи, заставил сесть.
— Расслабься, у нас через час прямой эфир, а ты такая взвинченная!
— А чего он названивает без конца — сил уже нет гавкаться! Вот опять, ну сделай что-нибудь!
— С телефоном или с твоим юным возлюбленным? — насмешливо уточнил Леонид Егорович. — Это ведь он звонит?
— Да, это Мартин. Хочет, чтобы я уговорила тебя позволить ему участвовать в экзаменационном концерте, — устало призналась певица.
Зарецкий, нахмурившись, отключил телефон:
— А больше он ничего не хочет? Ириш, я тебя не узнаю! Ты же всегда из мужиков верёвки вила, крутила ими, как хотела, а теперь позволяешь какому-то сопляку выставлять себя на посмешище. Он ведь натуральный Жигало, а ты…
— А я богатая стерва, которой далеко за сорок, — горько усмехнулась женщина, — вот и все заслуги! Даже петь больше не могу, за что же меня любить, если не за деньги и связи?!
Зарецкий продолжал хмуриться, ему не нравилось её состояние.
— Брось его, добром это не кончится!
Женщина отрицательно покачала головой.
— Ты преувеличиваешь. Конечно, он меня нервирует, но всё не так плохо. Мальчика можно понять — он мечтал о сцене, а оказался в моей постели.
— Можно подумать, ты его туда силой тащила, а он упирался! Ладно, я понял — любовь зла полюбишь и козла! До чего же вам женщинам мало нужно: смазливая внешность, прямые извилины, максимум неуважения, ах да, забыл добавить — готовность трахаться в любой момент. Надеюсь, он хоть с этим справляется?!
— Вполне, — женщина посмотрела на него из-под опущенных ресниц и игриво улыбнулась, изображая кокетство, — Лёня, да ты ревнуешь?!
— Нет, я злюсь, — уже спокойнее объяснил Зарецкий. — Противно смотреть, как ты превращаешься в обычную глупую бабу! От тебя прежней уже мало что осталось!
Лицо Ирмы перекосилось от боли. Она вскочила, пылая от гнева, и закричала:
— Ошибаешься, дорогой! Обычной бабой мне не стать никогда! А знаешь почему? Потому что у обычных баб бывают дети, а у меня, их быть не может, кстати, благодаря тебе! Помнишь, как мы снимали тот чёртов клип на песню «Русалка»?! Три часа в холодной воде и всё — прощайте детки!
— Ты прекрасно знаешь, в каких условиях мы тогда работали! Сроки не просто поджимали — душили, ждать бархатного сезона, извини, не было возможности! И на что идёшь, ты тоже знала, не нужно сейчас перекладывать всю ответственность на меня! До тех съёмок у тебя уже было несколько абортов, что-то тогда ты о детях не очень переживала! Кстати, именно благодаря тому клипу ты и стала звездой! — холодно напомнил продюсер.
— Разумеется, ты как всегда прав и как всегда не причём, — насмешливо констатировала Ирма, снова опускаясь в кресло.
Она почти успокоилась, только в зелёных глазах блестели невыплаканные слёзы.
— Да, я думала только о карьере, но тогда у меня была сцена, а сейчас — ничего!
Ирма порывисто встала и подошла к шкафу, испытывая непреодолимое желание принять хоть немного алкоголя. Именно принять, ведь в последнее время это было единственное средство, которое помогало хоть немного снять напряжение. Зарецкий понял всё без слов и в ту же секунду оказался рядом, перекрывая доступ к спиртному.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
