разговаривают. В общем: командира сегодня не будет, такой фарт! Я на кухню к Таньке, договориться, чтоб вечером задержалась. Ну, ты понимаешь, чайку попить там... — хихикнул Вован, — в общем, такое дело!
— Балагур, ты от меня чего хочешь? Свечку подержать? Или может у неё подруга нарисовалась?
— Да!
— Что да?
— Подруга! У них мужья на вахту уехали.
— Млять! С этого и надо было начинать! А то дело, дело! — я уже во всю натягивал на себя форму... — Ох, ты-ж! Я же за старшего!
— Давай Марата озадачим!
— Точно! — и сплюнув, выразил мысль. — Надеюсь, Марат по бабам не рванёт, а то к утру, в казарме один Саня останется!
Может, конечно, было совсем неправильно уходить, ведь Степаныч на меня надеется. Но с другой стороны, Рогожин тоже на него надеется! А тут такое дело! Я же целый год без женского полу!
Так началась история моего морального падения... Почему падения? Да потому что подруга эта была страшная! Реально! До армии на такую, не то, что не посмотрел бы... Ещё и отвернулся бы! Было желание сбежать, но как-то неудобно — Танька обидится и всё! Плакал мой компот!
Кстати с нашей поварихой — забавный случай! Баба она симпатичная и весьма приятная со всех сторон. И не слишком старая — лет тридцать пять. Мужики с гарнизона ни раз и ни два к ней подкатывали. Но облом! Замужем! Пока не появился Балагур — чёрт языкастый. Кого хочешь, уболтает! Вот он её и уболтал... Даже завидно немного. Я ведь тоже пытался. Но, увы...
И что мне оставалось делать? Уйду, Таня может обидеться, подруга ведь. А чёрт с ним! Посижу, выпью, но на эту страшилку не полезу! Хоть режьте, лучше ещё год без бабы! Дома оторвусь...
Кто сказал, что бог любви Эрос? Плюньте ему в левый глаз! Бог любви — Бахус! Чем больше я пил, тем симпатичней становилась Галя. Куда там пластическим хирургам! А уж в темноте, и на ощупь — так вообще прелесть! Хотя, что греха таить, помню я происходящее с трудом — уж очень я старался в деле улучшения женской привлекательности, но вроде не ударил в грязь лицом! По крайней мере, полежать за себя смог!
Под утро меня разбудил, более опытный в таких делах Балагур. С трудом напялив на себя форму, мутным взглядом осмотрел поле боя. Вздрогнул, посмотрев на Галю, с ненавистью уставился на Балагура. Тот сразу понял, о чём я:
— Егор, сука буду, не знал! Танька зараза!
— Хрен с ним. Но если кому проболтаешься, прибью... — придерживая рукой больную голову, собрал с пола валявшиеся там использованные презервативы и сунул в карман. От греха подальше. — Всё-таки молодец, не забыла — уважаю! Но, давай сваливать!
Вот кому говорил, чтоб не трепался? Не успели покинуть столовую, как Вовка начал меня подкалывать! Давно известно, что самый главный враг Балагура — его язык. А самый лучший аргумент в любом споре, удар в печень. Вот и сейчас помогло: дошло, что я не шутил! Причём быстро так!
Но польза от всего этого была огромная: выраженная в дополнительных котлетах и пирожках. Танька по-своему извинялась передо мной за подставу. Да я и не в обиде, давление снял, и самое главное: вкусняшек в моей тарелке стало больше! Короче, оно того стоило!
Но вот женская тема на этом не закончилась. Вернувшиеся, Рогожин с Васильевым, привезли письмо! Листику! От девушки, которую он освободил в подвале. Надо ли говорить, что мы всем табуном обступили парня, требуя прочитать письмо вслух. Конечно, были посланы, обиделись и спёрли у него конверт. Потом долго убегали от него по всей казарме. Правда, письмо не вскрывали, что мы гады какие? Но вот, выторговать у Листика обещание пересказать своими словами, удалось! После чего письмо было торжественно возвращено, и пока он читал, мы, как пай мальчики, сидели перед ним на табуретках и кроватях — мешая сосредоточиться. Но тот терпел и мы тоже! Вот парень дочитал и с задумчивым видом откинулся на кровать.
— Листик, не тяни, рассказывай!
— Антоха, будь человеком!
Мы все с нетерпение начали теребить парня, а он лежал и пялился вверх, в левой руке держа прочитанное письмо. Но, как бы нас не мучило любопытство, взять его уже никто не пытался. Даже нетерпеливый Балагур, только подпрыгивал в ожидании.
И вот сев на кровати, Антоха потёр лицо правой рукой, а левую, с зажатым в ней письмом, протянул мне:
— Прочитай, там ничего такого нет, да и, по сути, оно не только мне адресовано.
— Уверен?
Листик кивнул:
— Да. Читай вслух!
Прокашлявшись и взглянув на нетерпеливые лица ребят, приступил:
«Здравствуйте, уважаемый Листик, и все ваши друзья! Простите, но настоящего вашего имени я не знаю. Мне и ваш позывной, кажется так, это называется? Мне говорить не хотели, вечером вот только сказали. Это большой начальник разрешил, у него четыре звёздочки на погонах. А тот, который первый был, у него только одна! Его Виктор Петрович зовут, ну того с одной звёздочкой! А второго не знаю, они добрые, только очень серьёзные... Виктор Петрович не хотел говорить, как вас зовут, потому что вы жутко секретные! И вас там не было, объяснял что говорить, сказал так надо! Но я всё поняла, я же взрослая уже, вы же секретные. Спасибо вам, что спасли меня, жалко, что вы раньше не пришли».
В этот момент я замер, глядя на слегка расплывшиеся чернила: здесь на бумагу упала слеза. Слеза девочки, пострадавшей по тому, что мы опоздали... Подняв взгляд на моих парней, увидел те же чувства, обуревавшие их. Серьёзные лица и стиснутые кулаки. Сглотнув комок, вставший в горле, продолжил:
«А вот второй начальник, он сказал! И разрешил письмо написать! Вы только не подумайте, я вас не виню, вы же не знали что я там, ведь правда, да?»
Поперхнувшись словами, прекратил читать, пытаясь угомонить враз застучавшее с бешеной скоростью сердце! Мы знали! Знали! И действительно опоздали, разбив девочке жизнь. Только не предполагали такого финала, жаль, что пришлось Хасана отпустить... И вот, пересилив себя, продолжаю:
«Я первую ночь спать не могла, мне снились кошмары и эти бандиты. Я плакала и боялась, но мама сказала, что вы всех убили! Я больше не боюсь. Мне снова снились бандиты, но вы их убивали... Я помню, там была кровь, я видела. Я вспомнила,
