— Ты не похож на простолюдина. Кто ты?
Гар ехидно улыбнулся и отвечал тоном, прямо-таки заставлявшим усомниться в правдивости произносимых им слов:
— Ну, ну. Разве может лорд или хотя бы рыцарь разъезжать с труппой бродячих актеров? — Он пристально посмотрел тому в глаза.
Тот выдержал его взгляд, хотя и без излишней уверенности.
— Нет, — ответил он наконец. — Конечно, нет.
Колл услышал ответ, но услышал и тон, которым тот был произнесен. Ясное дело, Гар подтвердил догадку молодого нобля, и тот принял это как тайну, которую надлежит сохранить между ими двоими.
— Я Дандре, наследник герцога Монплезира, — представился рыцарь совершенно другим, полным почтительности голосом. — А вы, сэр?
— Гар, — отвечал великан. — Просто Гар. Как вы относитесь к своим сервам, милорд, — ведь наверняка как к людям, которых надо защищать... или, скажем, как к добру, которое нужно беречь для собственного удовольствия и развлечений?
— Разумеется, людей надо защищать! — возмутился юный лорд Дандре. — Понятно, что они должны заниматься своей работой, но долг их господина защищать и заботиться о них.
Гар кивнул:
— А что с сервами, которые вам не принадлежат?
— Ну... к ним надо относиться с тем же почтением, с каким относишься к любой другой чужой собственности... — Он неуверенно покосился на Кьяру, которая продолжала прижиматься к Коллу. — Вы... вы хотите сказать, я нарушил собственный кодекс?
— Нарушили, хотя, подозреваю, сами вы об этом даже не думали. Вы решили, что раз эта красавица актриса, то она с радостью примет ухаживания любого господина, — но если бы она была крепостной в ваших владениях, вы ведь не поступили бы так, нет?
— Ну уж не знаю... — задумчиво отвечал лорд Дандре. — Хотя среди крепостных девиц полно таких, какие не прочь отвечать на ухаживания лорда. Однако я никогда не преследовал тех, кто давал мне ясно понять, что им мое внимание не по душе. — Лицо его прояснилось, он повернулся к Кьяре и поклонился, галантно сорвав шляпу. — Прошу прощения, красавица. Я обознался.
— Конечно, милорд, — удивленно округлив глаза, отвечала Кьяра. — Спасибо. — Она удивленно покосилась на Гара, совершившего такое волшебство. Надо сказать, спутники молодого лорда смотрели на него с точно таким же изумлением, хотя и они призадумались над его словами.
— Вы все рыцари, — продолжал Гар. — Какую клятву вы приносите, когда посвящаетесь в орден? Лорд Дандре нахмурился.
— Ну, защищать Церковь и биться за правое дело, хоть нужда в этом, почитай, и не возникает в наши дни.
— А защищать слабых?
— Да, особенно честь леди... — Дандре вдруг осекся и снова посмотрел на Кьяру. — Но она же простая женщина, а не леди!
— Выходит, вам положено защищать только дам благородного происхождения?
Лорд Дандре в смятении посмотрел на Кьяру, а его приятели принялись хмуро перешептываться.
— Возможно, вы считали, что женщины из народа могут сами за себя постоять, — предположил Гар. — Но подумайте сами: вам ведь положено защищать и бедных, и тем сильнее, чем они слабее. А разве женщины-простолюдинки не слабы? И уж этих-то актеров, уверяю вас, иначе чем беднотой не назовешь.
Дружки притихли и понуро уставились на Гара.
— То есть вы хотите сказать, я должен защищать решительно всех женщин, — тихо пробормотал лорд Дандре, — а не только леди?
Гар кивнул:
— Если не потому, что они леди, то потому, что они бедны.
— И, выходит, я обязан защищать слабую — то есть ее — от сильного... то есть меня. — Лорд Дандре натянуто улыбнулся; видно было, что это признание далось ему с большим трудом.
— Вы сами произнесли это, милорд. О, мне приходилось видеть, как солдаты силой тащили брыкающихся девиц своему господину только потому, что им не повезло родиться хорошенькими и крепостными. Справедливости ради надо сказать, молодых мужчин нашего — вашего — класса учат, что всем женщинам-сервам не терпится прыгнуть к ним в постель, хотя бы ради денег, которые им пошлют, если они понесут ребенка. Однако это самое что ни есть заблуждение; это ложь, которая передается от отца к сыну, тогда как ни тому ни другому не приходит в голову спросить об этом самих женщин.
— Ну да, конечно, — сердито воскликнул юный лорд. — Откуда тогда нам знать правду? Но если то, о чем вы говорите, правда, мои намерения могли привести почти что к изнасилованию!
— Не «почти что», а к самому настоящему, — серьезно поправил его Гар. — И это, милорд, абсолютно вне зависимости от того, к какому классу принадлежит женщина. Даже если «нет» означает, что женщина просто не уверена в том, что готова ответить «да», даже если она почти хочет сама ответить «да», «нет» все равно означает «нет», и ничего больше.
— Ну да, «почти хочет» — это еще недостаточно. Женщина должна желать этого страстно, иначе получается, что я совершаю насилие над тем, кто слабее меня. — Лицо лорда Дандре раскраснелось от праведного гнева. — Чума на тех, кто заставил меня верить в иное! Спасибо вам, друг мой, за то, что вы открыли мне глаза! Я тоже открою истину тем, кто заговорит об этом!
— Это не единственная не правда о сервах, в которую верят их господа, — заверил его Гар. — Скажите, милорд, у многих ли известных вам лордов сервы живут хорошо и сытно?
— Ну, для сервов вроде неплохо, — удивленно отвечал лорд Дандре.
— Правда, милорд?
Лорд Дандре снова нахмурился.
— Должно быть, вы считаете иначе, если спрашиваете меня об этом с такой уверенностью. Так позвольте заверить вас, мой друг, что с этого самого дня я повнимательнее пригляжусь к беднякам вокруг меня.
— Благодарю вас, милорд. — Гар отвесил ему легкий поклон. — Мне кажется, вас изрядно удивит то, что вы увидите.
— Удивит или нет, я все равно премного вам благодарен! И если я найду бедноту в таком жалком положении, как вы говорите, я подниму все молодое дворянство на их защиту!
Гар опустил взгляд на землю, побарабанил пальцами по губам и посмотрел на него с несколько натянутой улыбкой.
— Мне радостно слышать эти ваши слова, милорд, — но позвольте предостеречь вас: не слишком увлекайтесь разговорами на эту тему. Я был бы весьма рад, если бы вы проявляли повышенную осторожность при выборе собеседников.
Дандре нахмурился.
— Но разве это так опасно?
— Опасно, и весьма. Подумайте сами, милорд: утверждая, что господа обязаны облегчить страдания бедноты, вы тем самым ограничиваете власть каждого лорда поступать в своих владениях так, как ему заблагорассудится. И боюсь, найдутся и такие, которым вряд ли придется по душе любое ограничение их власти, вне зависимости от того, кто его установит.
С минуту, если не больше, лорд Дандре молча смотрел ему в лицо, потом резко кивнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
