— Черт возьми, Орри, — начал я. — Ты мог бы догадаться, должен был понять. Идти сюда с этой штукой в кармане? За кого ты нас принимаешь?
— Ведь это ты, Сол, посоветовал неожиданно напасть на него, — проговорил с трудом Фред. — Боже праведный!
— Давай в комнату, Орри, — скомандовал Сол. — Там разберемся.
Признаюсь, я никогда не думал, что Орри Кэтер — идиот. Он не был Солом Пензером, но и идиотом не был. Однако в ту минуту он повел себя как последний кретин.
— Зачем? — спросил он. — Ладно, вы заполучили эту штуковину, но у меня нет охоты с вами трепать языком — пойду домой.
Его голос звучал почти как обычно, лишь слегка осип.
— О нет, никуда ты не пойдешь, — заметил Фред. — Боже мой, ты что, не понимаешь? Наступил час расплаты, и тебе не отвертеться.
Сол поднял с пола револьвер, старый «смит-и-вессон», который был у Орри многие годы, и положил себе в карман.
— Давай, Орри, заходи, — вновь скомандовал он. — Предстоит разговор.
Я взял Орри за левую руку, но он отдернул ее и, пройдя под аркой, вошел в гостиную. Опередив Орри, Сол провел его к кофейному столику. В этой комнате мы вчетвером часто играли в карты. Здесь же мы когда-то разоблачили Поля Раго[2] — убийцу. Орри занял среднее кресло, по бокам разместились Сол (слева) И Фред (справа), я сел на кушетку, напротив.
— Объясни ему. Арчи, — сказал Сол.
— Фред уже тебе объяснил, — проговорил я, обращаясь к Орри. — Тебе не отвертеться. Мы не собираемся передавать тебя в руки правосудия. Мне не нужно разжевывать, почему это неприем…
— Тебе вообще ничего не нужно разжевывать, — перебил меня Орри.
— Тогда и не буду. Хочу только рассказать, что мы намерены предпринять. Мы собираемся сделать так, чтобы для тебя оказалось невозможным дальше жить. Завтра я увижусь с Джилл, или с ней встретится Сол. Ты больше не сможешь работать не только в Нью-Йорке, но и нигде в мире, никогда не сможешь общаться с порядочными людьми. Ты хорошо знаешь нас и знаешь Ниро Вульфа. Мы прекрасно сознаем, сколько Ниро Вульфу придется потратить денег, а нам — времени и сил, но это лишь наказание за то, что мы своевременно не отказались от тебя. Как точно…
— У вас не было причин от меня отказываться.
— Более чем достаточно. Например, возьмем другой случай. Восемь лет назад ты попал в тюрьму по обвинению в убийстве, и нам стоило больших трудов тебя выручить.
— Обыкновенное стечение обстоятельств. Просто не повезло, и тебе это хорошо известно.
— Брось выкручиваться. Зато тебе повезло, когда ты сумел отправить на тот свет трех ни в чем неповинных людей. Зато тебе…
— У вас нет доказательств. Абсолютно никаких…
— Боже праведный! — вырвалось у Фреда.
— Нам не нужно ничего доказывать, — продолжал я. — Как я уже сказал, мы не намерены передавать тебя полиции, а только сделать так, чтобы тебе оказалось невозможным дальше жить. Ты сознательно избрал свой путь и должен сам пройти его до конца. Фактически мы можем доказать, но ты хорошо знаешь, что это будет для нас означать, особенно для Ниро Вульфа. Без особого труда можно доказать убийство Бассетта. Тебе известно, что полиция отыскала пулю, пробившую ему сердце, а револьвер, из которого она была выпущена, наверняка сейчас в кармане у Сола. И Пьер…
— То была вынужденная самооборона. Бассетт хотел меня разорить, уничтожить.
— Пьер не собирался тебя уничтожать.
— Нет, хотел. Когда Пьер узнал, что произошло с Бассеттом, он вспомнил обо мне и о записке. Я, как последний осел, дал ему сначала за нее сто долларов. Потом уж он потребовал тысячу. Целый кусок. Пришел в первое же воскресенье после случая с Бассеттом и потребовал тысячу долларов. Дескать, это все, что ему нужно, и что он больше не попросит. Но ты, Арчи, отлично знаешь, как обстоит дело с шантажом. Сам как-то заявил, что всех шантажистов нужно расстреливать.
— Но ты ведь не расстрелял его… В воскресенье, говоришь? Значит, на следующий день — днем или вечером — ты отправился в ресторан «Рустерман» и подсунул в карман пальто Пьера бомбу. Затем разорить тебя вознамерилась его дочь, и ты застрелил ее. Полиция располагает и этой пулей. У тебя была еще одна бомба — вероятно, приобрел сразу две со скидкой, — но ты не мог использовать ее против дочери Пьера, так как она знала, каким способом ты отправил на тот свет ее отца. И захватил эту бомбу с собой, направляясь к нам. По-моему, Сол хорошо справился со своим голосом, когда звонил тебе, но, вероятно, после трех убийств ты стал чересчур нервным. А теперь уничтожить тебя собираемся уже мы.
Сол встал и вышел. Порой поход в уборную невозможно отложить. Но я ошибся: он направился вовсе не туда. Его шаги прозвучали по кафельному полу прихожей и замерли в кухне. Фред поднялся, потянулся и снова сел. Орри быстро посмотрел на него и опять перевел взгляд на меня. Все молчали. Вновь звук шагов, и Сол вернулся в гостиную, подсел ко мне и выложил на кушетку ленту липкого пластыря, плоскогубцы и две бумажные салфетки. Затем достал из кармана сигарную трубку «Дон Педро», проверил колпачок, и, держа плоскогубцами за середину, тщательно протер трубку салфеткой, потом, положив ее на другую салфетку, ловко закатал, подогнув края, и накрутил сверху около метра липкой ленты. Умелая работа под внимательными взорами довольной публики.
— Мы оставляем у себя револьвер, — сказал Сол. — Как ты уже говорил. Арчи, мы не намерены передавать его полиции, но сохраним револьвер на всякий случай. А вот эту вещь мы вернем Орри. Согласен?
— Разумеется, — ответил я. — Раз уж ты так красиво ее упаковал. Что ты думаешь, Фред?
— По-моему, все правильно, — кивнул Фред. — Как же иначе.
Сол встал и протянул алюминиевую трубку Орри, но тот ее не взял. Ладони он держал на коленях, сжимая и разжимая пальцы. Он по-прежнему был в пальто. Сол подошел к нему, отвернул полу пальто, положил трубку в тот самый карман, откуда раньше его извлек, и вернулся к своему креслу. Рука Орри скользнула под пиджак, но, когда показалась вновь, в ней ничего не было.
— Сегодня утром к нам приходила Дора Бассетт, — сообщил я Орри. — Показал ей Южную комнату, и у нас состоялся разговор. Завтра я навещу Джилл, если она не в рейсе.
— Я пойду с тобой, — сказал Фред. — Джилл славная женщина.
— А я начну с Дила Баскома, — заметил Сол. — Потом увижу Пита Вавтера.
— Пойду поговорю с Ниро Вульфом, — заявил Орри, вставая.
Мы в изумлении уставились на него.
— Боже праведный! — проговорил Фред.
— Как ты думаешь попасть в дом? — спросил Сол.
— Он не пойдет, — заверил я. — Ни за что. У него просто временно помутился рассудок.
Орри повернулся и направился к выходу. Сол последовал за ним, я не отставал, Фред замыкал шествие. Пока мы шли, я размышлял о требованиях этикета. Следует ли предупредительно распахивать дверь перед уходящим гостем, которому вы только что сунули в карман бомбу, в надежде, что он ее использует по назначению? Сол этого не сделал, он держался немного сзади. Орри не только самостоятельно открыл дверь, но и захлопнул ее за собой. Щелкнул замок, но Сол еще запер на задвижку, что я счел вполне разумным. Орри был мастер открывать чужие замки, и кто знает, что ему могло прийти в голову. Никто из нас не чувствовал желания заговорить.
— Не стал бы биться об заклад, — сказал я наконец. — Ни в ту, ни в другую сторону.
— Я не рискнул бы и десятью центами, — заметил Сол. — Если церемония продлится год, какой же скверный год нам придется пережить. А ведь у тебя семья, Фред.
— Сейчас я просто очень голоден, — заявил Фред. — Мог бы съесть немного салями, конечно, если тебе, Сол, не жалко колбасы.
— Вот это разговор, — одобрил Сол и направился в кухню.
Глава 17
Утром во вторник, в четверть двенадцатого, я нажал на кнопку звонка у входной двери старого аристократического особняка, призывая Фрица отодвинуть засов.
Рядом со мной стояли Сол и Фред. Поспав у себя дома в собственной постели, Фред в девять часов вновь явился на квартиру Сола. Я же провел ночь у Сола на кушетке в гостиной. Причем проснулся довольно рано, как и Сол, и мы включали программу радионовостей в шесть, в семь, в восемь, в девять и в десять часов и в конце концов были полностью информированы о текущих событиях во всем мире. В одиннадцатом часу я позвонил в редакцию «Газетт» и попросил передать Лону Коэну, что до одиннадцати утра он может застать меня на квартире Сола, затем — в нашем офисе. Вульфу я не звонил. Ведь я ему объявил, что мы будем решать, как поступить с Орри, и пусть себе думает, что этим мы занимались всю ночь напролет. За завтраком я и Сол умяли два толстых куска жареной ветчины, шесть вареных яиц и около дюжины тонких ломтиков поджаренного белого хлеба, посыпанных зеленым луком. Сол выращивает лук в ящике на подоконнике в кухне.
