придумаешь. Но где же взять мое богатство?
Деньги ей выдали в рюкзаке. Снова рюкзак! Фима даже застонала, когда Пьянов вручил ей реквизит.
Но Пьянов был безмерно горд и доволен.
– Лично печатал для тебя деньги всю ночь.
– Какой же он тяжелый! – ахнула Фима, получив «сокровище» в свои руки. – Ты не мог поменьше денег напечатать?
– Бери, бери! Мне не жалко.
– Да ведь мне все это тащить!
– Ничего. Своя ноша не тянет.
Пьянов немножко обиделся на нее за то, что она не оценила его великодушного порыва. И все время бурчал, что чернил и бумаги на эту работу пошло на целую его зарплату.
– И это не считая самой работы. Сколько трудов потрачено! До часу ночи с женой сидели резали. Потом она спать пошла, я один еще долго морочился. Теперь голова от недосыпа трещит, в глазах черные мушки, а на пальцах мозоли. И ты еще недовольна!
– То есть это еще и ненастоящие деньги?
Пьянов искренне поразился ее вопросу.
– А где я тебе раздобыл бы в нашей глуши и за такое короткое время рюкзак баксов? Мы по всему району столько денег за год иной раз не тратим.
– Ладно, извини.
Но Пьянов не собирался так быстро прощать ее.
– Настоящие ей баксы подавай! Ишь чего захотела! Это же запрос в центр надо делать, согласования всякие там. И вообще, кто бы нам выделил настоящие-то?
Пьянов был так обижен, что Фиме сделалось неловко.
– Так я ничего против фальшивых не имею в виду, я просто опасаюсь, что эти бандиты-егеря поймут, что доллары не настоящие.
– Поэтому ты им рюкзак в руки и не давай. Показать – покажи, а в руки не давай. Издалека-то они и не поймут, настоящие там деньги или фальшивые. А когда до дела дойдет, когда они тебя убивать примутся, тут уж мы подоспеем, им снова не до изучения подлинности валюты будет.
Фиме внезапно сделалось страшно, и она попросила:
– Вы уж не подведите.
– Мы все время будем рядом. Станем следить за тобой с помощью видеокамеры.
Миниатюрную камеру надежно зафиксировали к воротничку рубашки: если не знать, что это камера, то просто значок. Несмотря на свой размер, работала она идеально.
– На полкилометра сигнал идет. Но для устойчивости мы будем еще ближе.
И все-таки немножко Фима трусила. Она не хотела этого показывать, всячески крепилась, но изнутри ее донимала мелкая дрожь, от которой предательски холодели руки и пересыхало в горле.
Вопреки опасениям Фимы, ее проводники егеря Саныч и Петрович оказались ничего себе и даже симпатичными мужиками. Глядя на них, Фима никак не могла представить, что они способны кого-нибудь убить. Такие добродушные были у них лица. Такими простыми и незамысловатыми байками они сыпали, стараясь ее ободрить и развеселить.
Всю дорогу они угощали ее вкусно пахнущим травами и ягодами чаем, который наливали из своих термосов, предварительно заботливо споласкивая для Фимы отдельный стаканчик. Кормили домашними коржиками и бутербродами с копченым салом. Нет, невозможно было представить, что эти славные и дружелюбные дядьки, которые достались ей в провожатые, могут вдруг напасть на нее, стукнуть, обидеть, отнять деньги, а ее саму убить.
Как в такое поверить, чтобы человек, который ей улыбается, через несколько минут схватил бы нож и перерезал ей горло, как бедной Полине?
И неожиданно для самой себя во время одного из таких чаепитий Фима задала вопрос в лоб:
– А вам, Саныч, доводилось самому когда-нибудь убивать?
И тут же получила от егеря невозмутимый ответ:
– Приходится иногда. Работа у меня такая, что приходится убивать.
Фима чуть не подавилась чаем. Петрович тут же оказался рядом и заботливо похлопал Фиму по спине.
– Горячий? – взволнованно спросил он. – Надо подуть! Осторожней!
Фима кивнула Петровичу, благодаря того за заботу, и продолжила расспрашивать Саныча:
– И кого же вы убивали?
– Кого? – задумался Саныч. – Да, пожалуй, что чаще всего волков приходится стрелять. И других хищников.
– И волчиц тоже? С волчатами?
– Бывает.
– Вам их не жалко?
– Как не жалко, жалко, конечно. Но я тебе так скажу, мало волков, плохо. Но если они слишком уж расплодятся, то совсем беда. Ни зверью, ни людям спокойно жить не дадут.
– Во всем нужно равновесие, – подтвердил Петрович, наливая новую порцию для Фимы.
Фима послушно еще глотнула чаю и снова вернулась к разговору.
– А людей вы убивали?
– Людей? Ну, разве что на войне. Я ведь еще Афган застал. Там приходилось, конечно, стрелять. Но война на то она и война, чтобы стрелять. Может, иной раз кого и убивал, не знаю.
– А в мирное время?
– Вопросы ты все какие-то странные задаешь. Я вот не пойму, нарочно, что ли, вы так делаете или учит вас кто?
– Что делаем? – растерялась Фима. – Кто учит? И чему?
– Вот я и в толк не возьму, откуда вы такие только беретесь?
– Какие?
– Ну, словно сверло, в душу к человеку пробуриться пытаетесь. Видите, что неприятен ему разговор, нет, вы еще больше силу давите. Чисто упыри какие-то!
Ошеломленная полученной отповедью, Фима вернула стаканчик и надолго замолчала. Потом они снова двинулись в путь. И по подсчетам Фимы, прошли еще не меньше двух километров. Идти было тяжело, потому что, во-первых, рюкзак врезался в плечи, а во-вторых, дорогу нельзя было назвать хорошей. Да и дороги-то как таковой не было. Сначала была разбитая лесовозами колея, в которой ноги увязали по самые коленные чашечки. А когда зашли в лес, то тут имелись одни лишь звериные тропы, которыми егеря и пользовались. Двигались они, позванивая в колокольчик, по их словам, это помогало избежать ненужной встречи с медведем или другим хищным зверем.
– Сейчас самцы у всех животных в благодушном настроении, потому что гон еще не начинался, лето и еды полно. Но самки – это другое дело. Сейчас детеныши у многих припозднившихся мамашек еще маленькие, поэтому нужно соблюдать осторожность. Мы о своем появлении сообщим заранее, зверь с нашего пути уберется. И конфликта можно будет избежать без всякой стрельбы.
Скажите, какой заботливый!
– А далеко нам еще идти? – спросила она у Петровича, который по-прежнему шел рядом с ней, в отличие от Саныча, который умотал от них далеко вперед.
– Далече. Притомилась?
– Есть немножко.
– Рюкзак твой не прошу понести, знаю, не доверишь, побоишься. Уж на скольких вроде тебя я за это время насмотрелся, а все же ты от них отличаешься.
– Нет, я такая же, как они! В точности!
– Меня не обманешь, – покачал головой Петрович. – Нет в тебе гнильцы. Саныча ты своими вопросами допекла, но специально достать ты его не хотела. Случайно так
