Он замолчал и я, немного помолчав, не выдержала.
— Дальше что?
— Дальше?! — Бочкин прошел к столу, вальяжно сел и уставился на меня немигающим взглядом.
— А дальше все… мы конечно подали запросы в аэропорт и на железнодорожные вокзалы, но… — снова развел руками, — сами понимаете, Богдан Владимирович формально ничего не совершал, вот если бы нам было за что его ловить, то тут бы органы расстарались. А так… ну решил человек исчезнуть, никто не может ему помешать.
— А документы?
— А что документы? Думаю, поддельными паспортами он озаботился заранее. Так что, Алиса Сергеевна, что я могу вам посоветовать…, живите дальше. Вы молодая и красивая женщина. Денег у вас немало, — он подмигнул, — Я узнавал.
Я поднялась с места, не знаю, как меня еще держали ноги.
— Спасибо, но я, пожалуй, обойдусь без ваших советов.
— Как знаете… как знаете. Но если что, я не женат, — смеясь, крикнул мне вдогонку.
Глава 11
В пословице — утро вечера мудренее… Но это в пословице. На деле же это совсем не работает, особенно, когда из твоей жизни исчезает человек. Исчезает внезапно, вдруг, когда все вроде бы отлично и хорошо. Его телефон навек теперь для тебя недоступен, его объятья сгорают с каждым днем в твоих воспоминаниях, и лишь едва уловимый запах еще некоторое время остается в сознании, окуная в прошлое. А больше ничего.
Со временем стираются милые черты, превращаясь в гримасу, в маску. Объятья кажутся теперь захватом. Слова-шепотом змея. И только запах никак не деформируется, так и оставаясь тем самым запахом, лишь немного становясь тише.
Я и правда не знала, что Богдан успел продать все, что мог, кроме почему-то дома, в который мне без него не хотелось больше возвращаться.
Торопился? Возможно. И что все свои счета он уже перевел-тоже не знала. И про Ладу…все последующие дни я не переставала удивляться, ну как, как можно было так виртуозно притворяться?
А еще меня мучил вопрос: зачем ему все это было нужно? Почему нельзя было сказать мне, что мы больше не пара, что любит другую, мол, давай разведемся и адьес?
Ответ напрашивался сам собой. Богдан боялся, что придется делиться, других вариантов у меня просто не было. Хотя странно, конечно, учитывая, что я никогда не претендовала ни на что особенно. Но, с другой стороны, вполне имела право забрать свою, отнюдь не маленькую, часть денег. Богдан видимо решил, что ему без них не обойтись… ну что ж, боги ему судьи.
А я буду жить дальше, всем печалям вопреки. Меня трудно чем-то сломить, как показывает практика, просто нужно держаться подальше от людей и никому не доверять.
* * *
Через месяц объявился Ушаков. У меня при звуке его голоса даже зубы свело.
— Алиса Сергевина, я же говорил, что еще услышимся, — голос подозрительно довольный. Чего он там снова себе напридумывал?
— У меня нет повода для особой радости. Не скажу, что счастлива вас слышать.
— Я бы так не ёрничал на вашем месте. Вам еще из полиции не звонили?
Я напряглась. Судя по тону Ушакова меня ждали какие-то пренеприятные известия.
— Если вы по делу, то не тяните. У меня нет настроения с вами бол…
— Панфилову сегодня утром обнаружили… — перебил следак.
Я замерла.
— Обнаружили — это?..
— Да, это значит мертвой. Совсем, — веселился этот придурок.
— От меня вы что хотите?
— Хочу от вас признательных показаний.
У меня даже голос пропал на мгновение. Кое-как вернула себе способность говорить более-менее внятно.
— Слушайте, вы… я не знаю, с чего вы взяли… да откуда вы вообще знаете? Почему вас так интересует моя семья?!
— Если я скажу, что вы оставили неизгладимое впечатление в моем сердце, вы, конечно же, не поверите?
— Нет.
— Ну и правильно. Просто я за то, чтобы справедливость восторжествовала. Люблю, знаете ли, чтобы убийца сидел в тюрьме. А вы давно там должны быть.
— Да что вы несете?!
— Подумайте хорошенько, как будете оправдываться в суде…
— Что вы от меня хотите?
— Я позвоню позднее. Думаю, мы сможем договориться. Всего доброго, Алиса Сергеевна. Я перезвоню вам позже.
Весь день и последующую ночь я не находила себе места от беспокойства. Слова Ушакова пугали до безобразия. Я точно знаю, что не хочу оказаться тюрьме за то, чего не совершала, но кто знает, может проще всего будет повесить на меня то покушение на мужа, убийство Лады и пропажу Богдана?! А еще тех парней, что так странно исчезли после нападения на нас с Нино? Макс! Нужно предупредить его.
Сомневалась недолго. Трясущимися руками набрала номер Макса и долго слушала длинные гудки. Не берёт… специально, или не слышит? А, к черту гордость, буду звонить, пока не дозвонюсь. Во-первых, Макс знает Ушакова, а во-вторых, он давно не работает на Богдана и в его же интересах действовать сообща.
Мы с Петрушей пили чай в гостиной нашей маленькой квартиры, когда позвонил Макс.
— Лиса? — голос веселый, будто ничего не случилось. Хотя он может ничего и не знать. Да и какое ему дело до Вертелецкого и Лады?
— Макс, — выдохнула в трубку и вдруг разревелась.
Старик понятливо вздохнул и оставил меня одну в комнате, чтобы я могла поговорить.
Я ничего толком не могла сказать из-за слез, буквально душивших меня впервые со дня пропажи мужа, выплакивая свою боль и обиду, а еще страх. Макс терпеливо слушал мои рыдания и, наконец, сказал:
— Я сейчас приеду.
Макс действительно приехал спустя всего полчаса и ждал меня в машине.
Я уже успокоилась и смогла подробно рассказать ему обо всем, что случилось.
— Так ты думаешь, что я тех парней прикопал что ли? — глаза его удивлённо полезли на лоб, когда я заикнулась на тему, что ему нужно быть осторожнее.
— Я… э… не то чтобы. Ну может самую малость.
— Мда уж. Лично я их не трогал, может твой муженек расстарался, не могу знать. С Ушаковым я решу, но ты должна мне поклясться, что не имеешь отношения к смерти этой Панфиловой…
— Ты с ума сошел?!
— Ага! А мне думаешь приятно, что считаешь меня убийцей? Один-один, крошка.
Ах вот оно что…
— Тебя еще не вызывали в отдел?
— По поводу Панфиловой?
— Да, или есть еще что-то?
— А? Нет, нет вроде. Не вызвали.
— Ну значит вызовут.
— И что мне там говорить?
— А тебе есть что сказать? — пристально на меня взглянул, так, что пробрало до костей.
— Нет… правда, нет. Я не знала, что они вообще встречаются.
— Ясно, — он усмехнулся и тут я поняла почему.
Макс как бы давал понять, какая я глупая, что не выбрала тогда его.
— Макс, а что, если они меня притянут ко всему этому?
— Доверься мне и все будет хорошо, — он потянулся, чтобы поцеловать меня, но я тут же отпрянула.
И сразу поняла, как это выглядело. Ну то, что я позвонила ему, вызвала сюда. Это выглядело так, будто я, не успел исчезнуть муж, тут же решила прыгнуть в койку к его бывшему соратнику.
— Прости, я не готова. В смылсе это не то, что ты подумал. В общем…
— Ладно, — перебил он, — Я позвоню.
Когда Макс уехал мне сразу вновь стало страшно. Рядом с ним было полегче, все-таки мужское плечо рядом и все дела. Ну да, ох уж эти мужские плечи… лучше на них не облокачиваться, можно и упасть.
«Ой ладно тебе… Макс, кстати, тебя ни разу не предавал, если ты не помнишь», — укорила саму себя.
Дома Петр готовил ужин, напевая на свой лад какую-то песню. Естественно, слов разобрать невозможно, но я видела, как он рад, что я рядом. Вот где мужское плечо-настоящее. Жаль только, что я в жизни на него не обопрусь, боюсь причинить только боль. Пусть Петруша сам на меня облокачивается, я сильная, вытяну.
Поужинали и я решила позвонить Машке. Маша — адвокат, а разве я сейчас не нуждаюсь в адвокате больше всего на свете?
Мне хватило нескольких слов, чтобы Машка сорвалась из дома. Утром она была у меня. И утром же мне позвонил Бочкин с известием, что нашли Ладу.
В отделение меня долго допрашивали: знала ли я про отношения мужа; какие у них были эти самые отношения; мог ли мой муж убить любовницу? На все это у меня не было ответа. Машка очень помогала, не давая ляпнуть лишнее про Богдана, чтобы не навредить ему. На всякий случай.
