Ну, милая моя, — я устало посмотрел на рыжую, — порезвились, и будет. Давай, забирайся в колечко, да пойду я. Чем скорее мы из города уйдём, тем на меньшее количество глупых вопросов мне придётся отвечать. Зайка дисциплинированно растворилась в воздухе, а я, приведя себя кое-как в порядок и собрав свои метательные ножи, вышел на улицу.
На улице было спокойно, никто не подкарауливал меня у входа, намереваясь доставить мне дополнительные неприятности, что меня здорово обрадовало. А то пробиваться с боями к городским воротам, скажу я вам, это такое себе. В общем, я поправил свой рюкзак, положил на плечо глефу в чехле, без которой таки обошёлся в минувшей схватке, и бодрым шагом отправился к выходу из города.
Оставив позади городские ворота, я взгромоздился в седло новоприобретённой лошадки и активировал артефакт, посылая Ануэн сигнал о том, что пора ей выдвигаться по направлению к трактиру «Приют беглеца», где у нас с ней была назначена встреча.
До границы оставалось уже на так много. Каких-то пятьдесят километров. Путешествовал я, можно сказать, с комфортом. Меня везла смирная лошадка, которую я приобрёл в столице, перед тем, как выходить за ворота. На лошадке и быстрее и не так устаёшь. Хотя, надо сказать, передвигался я всё равно не очень быстро, ну да ладно.
Ехал я не по тракту, а по просёлкам, петляющим среди полей, рощиц и мелких озёр. Как это ни странно, вероятность напороться на работников ножа и топора на этих заросших травой тропках была существенно ниже, нежели на тракте. Не зря же говорят, мол, разбойник с большой дороги. То есть большая дорога их, родимых, как магнитом, притягивает. Это объясняется тем, что по большой дороге идут большие караваны, грабить которые чрезвычайно выгодно. За один удачный рейд можно взять много хорошей добычи. Это вам не нищебродов на лесных тропинках отлавливать.
Само собой, чем больше караван, тем многочисленнее и серьёзнее охрана. Но, профессия дорожного разбойника, сама по себе предусматривает высокие профессиональные риски, с этим уж ничего не поделаешь.
Я, естественно, до конца не расслаблялся, а потому периодически проверял окружающее пространство на предмет наличия засад и прочих сюрпризов, благо мой уровень взаимодействия с энергетическими потоками и полями неуклонно повышался. Вот и сейчас я проверил окружающее пространство. И, кое-что обнаружил. А обнаружил я, что впереди, метрах в пятидесяти-семидесяти от меня около тропы расположились трое разумных. А рядом с ними я различил ещё шесть отметок. Но эти отметки, судя по их характеру, принадлежали лошадям.
Излишне, наверное, говорить, что, передвигаясь по этим пустынным и диким краям, я вовсе не горел желанием встречаться с незнакомыми мне людьми. Поэтому я решил сделать небольшой крюк, и обогнуть этот бивуак. Стараясь шуметь как можно меньше, я свернул с тропы и начал медленно и осторожно пробираться через редкие заросли чахлых кустиков и молодых лиственных деревьев. Лошадку вёл в поводу. И мой обходной маневр был уже почти закончен, неизвестные путники оставались метрах в пятидесяти позади. И мне оставалось пройти буквально пяток метров, чтобы опять выйти на тропу и продолжить свой путь, как моя кобылка, то ли громко фыркнула, то ли чихнула. Неважно. А важно то, что от того места, где стояли лошади неизвестных путников, раздалось громкое ржание. И я не успел ничего предпринять, как лошадка моя с энтузиазмом отозвалась, в свою очередь, радостно заржав, и, тем самым, демаскировав меня полностью.
И тут же отметки разумных начали быстро перемещаться в мою сторону. Сам бы я ушёл от них, без вопросов. Сейчас я мог, используя ци, в течение пары часов бежать со скоростью галопирующей лошади. Но моя кобылка на такую скорость была не способна. А бросать её я очень не хотел, так как слишком много всего нужного и ценного было на неё навьючено. Включая, кстати тот самый мешок с деньгами и прочими ценными вещами, который я унаследовал от безвременно почившего главаря разбойничьей шайки, и по совместительству трактирщика. Так что мне ничего не оставалось, как приготовиться к неизбежной встрече с неизвестными.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я огляделся, расчехлил глефу и отступил шагов на пять назад. Оставляя впереди себя открытое пространство. А поведение приближающихся ко мне людей, судя по движению их отметок на энергетической карте местности, тревожило меня всё больше и больше. Один из этих людей шёл прямо на меня, а вот двое остальных разошлись в стороны, охватывая меня с боков. Что косвенно свидетельствовало о том, что намерения у них относительно меня отнюдь не мирные.
Я морально приготовился к очередной схватке, где призом, как я уже привык, была моя жизнь и моё имущество. И вот, наконец, из за поворота тропы вышел хмурый мужик, высокий и поперёк себя шире. Но это ладно. Мне совсем не понравилось то, что на нём была надета накидка. Форменная накидка, которую носят рыцари Ордена Паладинов Почившего Бога.
Глава 18
— не все рыцари одинаково благородны
— Ага, — подумал я, — похоже, что от крышевания бандюганов Орден плавно переходит к освоению технологий гоп-стопа. Хотя, со мной им, наверное, не очень повезло. По тем результатам, что они получат при попытке мня гопнуть, этот перспективный проект могут и закрыть из-за неоправданно высоких рисков. Ну да ладно. Не о том думаю.
Хмурый мужик в орденской накидке, появившись на поляне, встал, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Глядя на меня сверху вниз, он презрительно, эдак, через губу, спросил:
— Кто такой, куда направляешься?
Я решил, что пока лучше не обострять, может и удастся отбрехаться, но, надо сказать, чувство у меня появилось какое-то, ну, совсем нехорошее. И крепло оно с каждой секундой. Да и те двое, что с боков зашли и за кустами спрятались, изготовились к нападению, на меня, простодушного и беззащитного. И, как подсказал мне мой обострённый слух, уловив среди звуков леса едва слышный скрип натягиваемой тетивы. Значит, тот, который справа от меня, уже и арбалет к выстрелу изготовил.
— Господин рыцарь, сам я из столицы, к родственникам добираюсь, они тут, недалече живут, на хуторе за речкой, — я всё это произнёс дрожащим, подобострастным голосом, а вдруг купятся? Но нет, не купились.
— А мне вот кажется, — рыцарь насупился и начал угрожающе шевелить усами, — что контрабандист ты. Уж больно сумки седельные у тебя большие да тяжелые, как я погляжу.
— Дык, гостинцы же родне…
— Не юродствуй, бросай свою палку и показывай, что там у тебя в сумках набито. Давай-давай, я долго ждать не люблю, — он гнусно ухмыльнулся, — предупреждаю, от меня не уйдёшь.
— Дык я, со всем уважением же, — залепетал я, стараясь сделать вид, что испуган и уже готов расстаться с частью имущества, — может договоримся, мил человек? — и адресовал мужественному паладину просительный взгляд. Мало того, тут же полез в висящий на поясе кошель, демонстрируя что собираюсь немедленно пожертвовать на дело Святой Церкви последние, потом и кровью заработанные, грошики.
Но тут мой собеседник как-то нехорошо прищурился, и впился взглядом в мою физиономию. А потом извлёк из поясной сумки листок пергамента, развернул его и стал что-то на нём напряжённо разглядывать. Потом опять поднял глаза на меня, осклабился зверски и спросил?
— Ведь тебя-же Алейсом кличут?
В голове пронёсся вихрь разрозненных мыслей. Так они на меня же тут засаду устроили! Значит, нашёлся таки в трактире какой-то глазастый да языкастый свидетель. И стали наши с Зайкой невинные шалости достоянием гласности. А дуболом этот не признал меня сначала, наверное, потому, что портрет со слов свидетелей делали, неточный он у них получился. Ну и решил денег стрясти с деревенщины. Но потом, видимо, закрались в его голову какие-то смутные сомнения, и начали его терзать. Да, а ведь я мог, наверное, и проскочить, если бы сразу догадался позолотить ручку начальнику, ну да ладно. С орденом я цацкаться не собираюсь. Это враги. Враги сильные, хитрые, многочисленные и опасные. И разговор с ними должен быть коротким.
