Лёхин отвлекся лишь на несколько секунд: показалось, по прилавку - от руки продавщицы до витрины - прошествовала маленькая бородатая фигурка в белом халате, как у продавщиц. Наверное, здешний домовой прибежал посмотреть, что происходит.
- Догонят, - неуверенно ответил он на вопрос Павла.
Неизвестность как рукой сняло: один из доберманов, украдкой (чувствовали настроение хозяина?) поднявшихся по двум ступеням к двери, оглянулся на потолок и коротко гавкнул. Лёхин еле руку успел подставить: по стене будто две сильные струйки воды стекли и Шишиками свалились в ладонь. Жеста никто не заметил. Зато, сообразив, что произошло, Леонид торопливо вывел собак на улицу.
Бросая последний взгляд на радостную суматоху среди украшений кафетерия, Лёхин на миг замер: из ближайшего к нему угла справа выползла тощая кисть с длинными костлявыми пальцами. Указательный нерешительно ткнул в верёвочку со странным воздушным зверем. Зверь задёргался-заплясал, к нему кинулись "помпошки", а кисть снова исчезла.
Лёхин перевёл дыхание и закрыл за собой дверь.
17.
Он нагнал их уже у "Парикмахерской", за которой следовало пройти маленький продуктовый магазин, а за ним свернуть направо - и вниз, по дороге уже перед его домом.
Ещё догоняя, услышал похрустывание пакетов, которые чуть покачивались при ходьбе в руках товарищей, и приподнял свой - услышать тот же скрипучий хруст. И невольно улыбнулся. Почему-то мелькнуло впечатление близкого Нового года. Это в октябре-то…
- Хлеб-то мы взяли, - озвучил он новую мысль, наверное пришедшую уже по ассоциации с чудесами Нового года. - А не подумали, во что он может превратиться, пока спустимся по последней лестнице.
- Думаешь - в зерно? - обеспокоился Павел.
- Если не в муку…
- Вы чего-то не то думаете, - заметил Леонид. - Тут главное не в том, во что может превратиться хлеб. Главное в том, что в этом хлебе увидит Каменный город.
- Твоя правда, - с облегчением признал Павел.
Пока спускались по дороге перед домом (под горку шла), Лёхин машинально приглядывался ко всем газонам и приподъездным площадкам. Хоть и сказал Елисей, что в их доме нет спящих странным сном, но тревога брала своё.
Правда, вскоре дошли до середины дома, где он жил, а Зеркальщиков не обнаружилось. У своего подъезда Лёхин ещё раз окинул внимательным взглядом окрестности. Было однажды, в августе, когда путь в подъезд перегородил невидимый людям Зеркальщик. По совету Дормидонта Силыча, Лёхин паранормальную сосиску, набитую эмоциональным дерьмом, затащил на газон и впихнул в канализационный колодец, где ему и место.
Но сейчас сосед Федька Хромой, ухитрявшийся по причине своего дурного языка частенько вляпываться в скандально-мордобойные ситуации, обретается в деревне, куда его увезла жена. Зеркальщику нет, в общем, повода появляться именно здесь. А появись подобное зверьё в других местах вокруг дома, домовые немедленно оттащили бы его к одному из колодцев. А если б Зеркальщик оказался для них неподъёмным, прибежали бы Лёхина звать на общественные работы.
Дверь в квартиру им открыли. Лёхин даже ключей вытащить не успел. Оказывается, Линь Тай караулил у почтовых ящиков, а завидя возвращающихся путников, помчался предупреждать домовых.
- Тише! - прошипел Дормидонт Силыч. - Постоялец заснул.
Стараясь не шуршать пакетами, сразу прошли на кухню.
- Надо бы найти сумки на длинной ручке, - прошептал Павел. - Повесим хлеб на спину, чтобы руки свободные были. Да, кстати, одну сумку Ксандру дадим, тогда точно ещё хлеба наберём.
- Вы что?! - рассердился Елисей. - Не соображаете? Кому вы собираетесь хлеб передавать? Он же спит! Не донесёт же! Да и свой груз у него готов.
И кивнул в угол между газовой плитой и зимним холодильником. Там обычно стояли тарелки с едой для Джучи. Но сейчас вместо кошачьей столовки Лёхин узрел широкую, с низкими краями корзину, в которой дремали кикиморы. Джучи, между прочим, сидел рядом и изучающе разглядывал проводниц по снам. Кикиморки его не замечали. Удивительно похожие на спящих кур, они даже во сне вздрагивали как-то по-птичьи, вскидывая головы в платочках, и озирались, выпуча обессмысленные пуговицы-глазёнки.
- А разве они не поведут Ксандра назад?
- Зачем? Чтобы вести его, теперь вы есть. А кикиморки нужны перевести его в Камень-город.
Лёхин пересказал обмен репликами Павлу и Леониду, и сыщик немедленно попросил:
- Лёхин, а можно, я дотронуться попробую? Я осторожно.
И, присев на корточки, потянул ладонь к углу, где стояла невидимая корзина. Лёхин шагнул к столу, чтобы видеть происходящее. Как сыщик ни старался, но его пальцы не просто коснулись сухих прутьев, но толкнулись в них. Кикиморка, сидевшая ближе к нему, ошалело моргнула и свесила голову за край корзины поглядеть на источник побудки. Лёхин хотел на всякий случай предупредить Павла (а вдруг клюнет?), но круглые тёмные глаза кикиморки снова заволокло белёсой пеленой, и она снова нахохлилась дремлющей курицей.
Заинтересовавшись, подкатили оба Шишика. Джучи глянул на них, но против совместного созерцания невидимой людям корзины и её содержимого не возражал.
- Почему я всё чувствую пальцами, но ничего не вижу? - спросил Павел, вздохнув.
- А ты кто по восприятию? Не кинестетик? - спросил Леонид, предварительно выяснив, что именно почувствовал пальцами сыщик.
- Не знаю.
- Хочешь - тестов подкину? Всё о себе узнаешь.
У запасливого Лёхина нашлось два мешка, которые он когда-то взял с сахаром-песком по оптовым ценам. Уложили туда хлеб. За два конца снизу привязали верёвки, с запасом оставив верх, пропустили третью верёвку по краю и стянули мешок. Первым впрягся в котомку-рюкзак Леонид. Хмыкнул и сказал, что, несмотря на куртку, при такой тяжести верёвки всё равно немного режут плечи. Елисей сбегал в ванную, принёс тряпок под "лямки". И Леонид довольно оценил:
- Вот теперь ничего.
Павел вдруг заржал в голос - и ойкнул, спохватившись, когда на него возмущённо замахали руками. Прислушиваясь, не встал ли Ксандр, Лёхин спросил:
- Что придумал? Выкладывай.
- А собак впрячь! Хоть по две буханки нагрузить по бокам с обеих сторон.
Шишики хулиганисто покосились на кота. Кажется, им в голову тоже пришла идея, кого ещё можно нагрузить хлебом.
Полусонного Ксандра на дорогу угостили рыбкой, оставшейся с ужина, затем вручили корзину с такими же полусонными кикиморками. Вышли из дому под бодрые вопли Дормидонта Силыча, заверявшего хозяина, чтоб о деле не беспокоился, что дело, да и все дела в ажуре будут, а враги-соперники посрамлены… Лёхин ничего не понял, но на выходе из подъезда обернулся попрощаться с домочадцами. Компания домовых стояла перед раскрытой дверью, в проёме покачивались привидения, косяк облепили Шишики. Оглядев разнородную толпу, Лёхин не нашёл ничего лучшего, чем сказать:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
