Книга племянника, выпавшая из узла и растоптанная башмаками, окончательно лишила барона хладнокровия.
– Встать! Встать, мерзавец!
– Не могу, – угрюмо буркнул мерзавец. – Ногу сломал. Шиш бы эти, сервы драные, меня догнали, когда б не нога…
Вор поднял разбитое лицо, и Конрад узнал негодяя.
– Гвоздила?! Он же этот… как тебя?.. Беглец-нелегал из Бадандена?
– Имя забыл? – из-за выбитых зубов вор шепелявил. – Фартит тебе, хорт… Ничё, даст Нижняя Мамка, сочтемся…
Из окна ограбленных покоев высунулась сладкая парочка: стряпчий Тэрц и Кош Малой.
– Светлость! Вели хозяину не браниться! Ну, за дверь…
– Я вас предупреждал, ваша светлость! Не к добру!..
– Я злодея ловил! Он заперся, а я ловил… ну и дверь, значит…
– Помяните мое слово!
Глядя на раскрасневшуюся, полную охотничьего азарта физиономию Фернана Тэрца, барон вспомнил дурацкий рассказ стряпчего: «…Ворюге в Бадандене руку публично рубили… А рука возьми и вырасти заново, через неделю.» Чувствуя себя деревянным болваном, Конрад внимательно посмотрел на вора-неудачника. Солнце светило ярко, тень беглеца-нелегала горбилась у ног, стараясь помочь, не дать отнять узел с добычей…
Овал Небес!
Обер-квизитор решил, что зрение играет с ним глупые шутки.
У тени вора было три руки.
* * *
Облачко набежало на диск светила. Барон моргнул и обнаружил, что тень превратилась в бесформенное пятно. Словно неизвестный доброжелатель, желая сохранить рассудок Конрада в добром здравии, смял тень в кулаке, как комок мягкой глины.
– Пошлите за ликторами, – усталость одолевала, но надо было держаться. – И проследите, чтоб злодей не сбежал. Нет, бить больше не надо… хватит с него.
Мальчишка-служка, посланный в ликторат, вернулся быстро. Ликтор-курьер встретился ему в четырех кварталах от гостиницы, а уличный патруль – возле рыбной лавки, где стражники любезничали с пухлой торговкой карпами и угрями. Конрад передал задержанного в цепкие руки правосудия, правосудие уложило вора на носилки, собранные из двух алебард и одного плаща, и унесло в кутузку.
Правосудие не отбрасывало странных теней, и с количеством рук у него проблем не возникало.
Временное недоразумение вышло с оформлением задержания. Записав краткие показания свидетелей, барон вдруг обнаружил, что действительно не в состоянии вспомнить имя вора. Вылетело из памяти шустрым воробышком. Чик-чирик… Теофрад… э-э… Тофиль Сточек, он же Михель Ловчила… нет, как-то иначе… чик… чирик… Спасение графа ле Бреттэн, битва под фонарем – воспоминания начали мерцать, обнаруживая провалы, белые пятна… Грабителей было двое: крысюк и Сыка Пайдар… Нет, трое! Конечно, трое! Вот этот сукин сын и есть третий соучастник: Трюфель Гнездила, он же…
Это от утомления. Бывает.
– Вам пакет из канцелярии Приказа, ваша светлость!
– Давай сюда, – барон шагнул к ликтору, заранее зная, что скрывается в принесенном пакете. Внезапно память очнулась от спячки, воробышек вернулся, шустро взявшись клевать крошку за крошкой. – Проклятье! Теофиль Стомачек, он же Гвоздила, он же Михаль Ловчик, из Бадандена! Вспомнил!
Ликтор, заискивающе улыбаясь, кивал обер-квизитору.
Дескать, вспомнили, вспомнили, чего кричать-то?..
А Конрад не мог отделаться от ощущения, что за углом, куда уволокли Гвоздилу, прячется трехрукая тень – и крутит, хохоча, целых шесть кукишей.
Вернувшись в залу, он схватил бокал рома, заблаговременно принесенный хозяином. Залпом выпил крепкий, отдающий ванилью «Претиозо»; упав в кресло, попытался расслабиться. На счастье барона, внимание честной компании занял Кош Малой: детина хвастался своей выдающейся ролью в поимке злоумышленника. Вынесенная дверь покоев в его изложении превращалась в ворота вражьей крепости, а стряпчий Фернан Тэрц, первым услыхавший подозрительный шорох – в трубача, который поднял спящий гарнизон на битву.
Граф восхищался, старуха Вертенна саркастически хмыкала, мистрис Форзац молчала.
– А я!.. флакон подмышку, и айда воевать!.. – в сотый раз начал Кош, но спохватился. – Светлость! Слышь, светлость! Я нашел! Нашел!
Светясь от гордости, он водрузил на столик флакон с перламутровой жидкостью.
– Вот! Нерожуха!
Вежливый граф сделал вид, что ничего не заметил. Карга хрипло расхохоталась. На каменном лице дамы возник слабый насмешливый интерес.
– Вижу, – вздохнул Конрад. – Ну и что?
– Ну и то! Какого рожна сестренке эту пакость таскать?
– Сударыня Вертенна, или вы, мистрис… Не соблаговолите ли разъяснить сударю Малому, зачем совершеннолетние гуртовщицы таскают с собой некоторые снадобья?
– Ну, ты, светлость, совсем меня за щенка держишь! – обиделся Кош. – Небось, знаю, как бабы чрево травят, не маленький! Ты мне другое скажи: Агнешке-то зачем всякая дрянь сдалась?!
«Похотлива, но без последствий,» – вспомнил барон характеристику гуртовщика Енца Хромого.
– Я не хотел бы обсуждать добродетели вашей семьи, сударь… Особенно в присутствии дам. Но полагаю, ваша сестра, ведя достаточно свободный образ жизни, таким образом… Вы меня понимаете?
– Не-а, светлость. Не понимаю. Агнешка из хомолюпусов, у ней течка. Раз в год, зимой. Течет и пахнет, до двух недель, – детина нимало не смущался, излагая пикантные подробности, словно говорил об устройстве простенькой игрушки. – Во время течки сеструха кобелей на дух не подпускает. Горло порвет! Веньке Ряпику, помнится, штырь откусила… А в остальное время ей не зачать! Вот и говорю: нерожуха Агнешке – как стене яйца…
– Молодой человек прав, – вмешался Эрнест Ривердейл. – Очевидная странность.
– Спасибо, сударь, – со всей искренностью сказал Конрад. – За ценные сведенья. Я полагал, что знаю про оборотней достаточно, но оказалось… Без вас, клянусь Добряком Сусуном, в жизни бы не догадался.
Детина расплылся в смущенной улыбке.
– Да мы что… мы завсегда… понадоблюсь, только кликните…
Глядя на рыжего, барон напомнил себе, что жемчужина прячется в склизкой плоти моллюска. Что урок можно получить от случайного прохожего. Что философы древности во многом правы… В чем именно правы философы древности, он размышлять не стал, целиком сосредоточась на трех китах сегодняшнего осмотра.
У квестора Джеймса Ривердейла слишком дешевое оружие.
У квестора Лайзы Вертенны слишком новый гардероб.
У квестора Агнешки Малой слишком бесполезные снадобья.
Где-то рядом вертелся четвертый кит, вопреки традиционной космологии. Конрад откинулся на спинку кресла, позволяя мыслям течь свободно. Трехрукая тень, мастера бьют вора… под ногами валяются «Стратагемы» Германа… «Стратагемы», «Нечто из ничего» и «Рецепт случайной победы»… если память в очередной раз не подводит, это учебные пособия бакалавратуры факультета фунстрата… на водах в Литтерне племянник, в перерывах между легкими флиртами, бранился, что издания давно устарели, что в свете последних достижений стратегии… племянник, стратег-универсал с высшим образованием… магистратуру окончил с отличием…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
