— Ты рехнулась, милая? Тебя вся международная полиция разыскивает, а ты нагло разгуливаешь под носом у ментов.
— Это я, Саша, — жалобно произнесла девица, и до меня наконец-то дошло, что это совсем не Ольга, а Светлана в ее обличие.
— Вы с ума сошли! — нашелся я. — Что это еще за маскарад? Хотите запутать следствие, пустив их по ложному следу? Пока вы будете доказывать, кто вы есть на самом деле, Ольга исчезнет за тридевять морей? Чтобы спасти сестру, вы решили временно пожертвовать свободой?
— Нет, просто решила сменить внешность. Я рада, что вы живы.
Я внимательно посмотрел на девушку.
— Там, где я оказался по милости вашей сестренки, конечно, не так комфортно, как в санатории для престарелых членов Политбюро, но это все-таки и не концлагерь. Почему, собственно, я должен быть мертвым?
— Мне Оля сказала, что вы погибли в перестрелке, и я ей поверила…
— Подождите, — перебил я Светлану. — После битком набитой камеры я испытываю острую нужду в горячем душе и полноценном питании. Если вы не против, то давайте поедем ко мне, а по дороге вы мне все расскажете.
— Конечно, не против, я специально приехала встретить вас. Мне сказали, что вас сегодня выпустят, — взяла Светлана меня под руку, не побрезговав моим помятым видом. — Я и сама хотела предложить поехать к вам домой. Оля сказала, что оставила мне у вас какие-то вещи и машину. Если вы не против, я их заберу, чтобы они вам не мешали.
— Она что же, сама не могла их вам отвезти? Как она вообще объяснила вам с бабушкой свои действия? — Посмотрел я на серьезное личико Светланы.
— Никак не объяснила, — пожала она плечами. — Когда она выскочила из того подъезда, я сразу поняла, что что-то случилось. Оля сказала, что в квартире была драка с перестрелкой, вы погибли и надо скорее уезжать. Я так растерялась, что даже сказать ничего не могла. Оля отвезла меня домой, а по дороге она вызвала милицию и «скорую помощь».
— Я понял, почему так быстро приехали мои спасители от дружков Эдика.
— Когда мы вернулись домой, — продолжала ровным голосом Светлана, — Оля сказала, что ей надо еще куда-то съездить и что мы с ней можем не скоро увидеться. Я тогда ничего не поняла. Спрашивала у нее все время, не нужна ли вам помощь. Она отвечала, что не нужна. Потом она заплакала. Я думала, что по вас… Полезла ко мне целоваться… Я тоже отчего-то заплакала… А вечером к нам домой пришли из уголовного розыска. Поинтересовались, знаю ли я вас. Я ответила, что знаю, и спросила, в каком вы морге. Они удивились, причем тут морг. Я сказала, что раз вы убиты, то должны же где-то лежать. Они спросили, когда я видела вас в последний раз. Я сначала не хотела им ничего говорить, но они настаивали, и в конце концов вытянули все из меня.
Я подумал, что из меня они «вытянули все» гораздо быстрее. Хотя, зная упрямство этих сестричек, стражам закона можно только посочувствовать. Впрочем, им еще повезло, что они имели дело со старшей сестрицей, а не младшей.
Дальше Светлана рассказала, что, распрощавшись с Ольгой у дома, больше ее не видела и узнала о том, что та уехала за границу только сегодня утром, когда сестра позвонила ей почему-то из Венеции, а совсем не из Вены.
Пока мы добирались до моего дома, я вслушивался в голос Светланы и, не переставая, корил себя. Наверное, это было предательством с моей стороны, но, когда я был с Ольгой, то почти забывал о Светлане, а, будучи со Светой, мало думал об Ольге. Стыдно сказать, но это так. Хотя боль за Ольгу меня не покидала. И когда я думал о том, что она так далеко, одна, может быть, подвергается опасности или в чем-то нуждается, сердце мое сжималось.
Во дворе, рядом с моим подъездом действительно стояла запертая и малость побитая «восьмерка». Мы поднялись в квартиру.
Первое, что я увидел, была огромная сумка в прихожей — та самая, которую Ольга когда-то в спешке собирала. Я предложил девушке раздеться и прошел на кухню. А там, рядом с телефоном красовался Ольгин автоответчик с запиской на нем. Я узнал листок из изящной записной книжки Ольги с интересом прочитал в меру разборчивые каракули, которые она набросала, по всей видимости, в большой спешке.
«Сашуля! Прости меня еще раз. Я сегодня улетаю. Надеюсь, что у тебя все в порядке. Автоответчик оставляю тебе на память, а мои вещи отдай Свете — тебе они ни к чему. Не бросай ее. Ты ей очень нравишься, только она застенчивая и скрывает это от тебя. А ты бы видел, как она рыдала, узнав о твоей смерти. Не удивляйся, она тебе все расскажет. С ней тебе будет спокойней, чем со мной. Может быть, ты ее даже отучишь врать, только будь с ней построже, но тоже в меру. Вообще, вы подходите друг другу. Я это сразу поняла, как только увидела вас вместе здесь, на кухне. Так что будьте счастливы. Целую вас обоих. Не скучайте и не думайте обо мне очень уж плохо. У тебя в холодильнике бутылка шампанского — выпейте за ваше счастье. И пожелайте мне удачи. Оля.
P.S. Светик! Шубки — тебе. Береги Шурика».
Я протянул записку Светлане и открыл холодильник. Там действительно лежала бутылка шампанского. Но мое внимание привлекла не она, а ярко-красный отпечаток губ на дверце морозилки. Я ее открыл и за древней банкой тушенки увидел кусок окаменевшего сыра. Это обстоятельство меня заинтересовало — зачем Ольге понадобилось класть мой сыр в морозилку? Вытащив его, я увидел еще какой-то пакет. Достав пакет, я заметил немного покрасневшей после чтения записки Светлане:
— Ваша сестра обожает делать сюрпризы.
Девица гордо вскинула головку и посмотрела на меня нехорошим, по определению ее бабушки, взглядом, спросив ледяным голосом:
— Надеюсь, вы не воспринимаете всю эту ахинею всерьез? — бросила она на стол смятую записку своей любимой сестренки.
— Конечно, не воспринимаю, — успокоил я ее, разворачивая загадочный сверток, и уставился на распечатанную пачку отечественных купюр, несколько пар сережек, кольца и еще какие-то брошки. Ольгины права и документы на машину были завернуты еще в одну записку.
«Саша, эти деньги твои, как компенсация за доставленные тебе неприятности. Драгоценности — Свете. Пусть не думает, что я собираюсь ограбить родную сестру. Это только часть того, что было в шкатулке. Остальное пока полежит у меня — сохранней будет. Права — тоже ей. Водить она умеет. Надеюсь, этих денег вам хватит, чтобы начать совместную жизнь. Целую еще раз, ваша О».
Я протянул записку разглядывающей сережки Светлане. Прочитав ее и снова покраснев, она тихонько прошептала:
— Мерзавка.
— Может, она не такая уж мерзавка? — внимательно посмотрел я на девушку.
Немного помолчав, избегая моего взгляда и не поднимая головы, Светлана спросила вполне нормальным голосом:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
