и смотрю на буйство природы. — Минус один страх!
— Ты в курсе, что нас может убить молнией?
— Тогда нам нужно поторопиться и скорее бежать к машине, — всё ещё веселюсь я.
— Яна? — Глеб немного стопорится, когда до машины остаются считаные метры.
— Что такое?
— Мы не можем вернуться в таком виде, — ставит меня на землю и осматривает нас с ног до головы. — Свиньи на ферме и то чище.
Да уж, тот ещё видок. Мы все мокрые, в грязи и жёлтых пятнах от пыльцы. На одежде, прилипшие листики, веточки и лепестки рапса.
— После нас надо будет ещё и химчистку делать, — кивает в сторону машины. — Пиздец, мы засрём сейчас белый салон. — делает паузу и прочёсывает волосы рукой. — Ладно, садимся так, похер уже.
В машине тепло и сухо, но сейчас это ощущается настоящей пыткой. Переохлаждённое тело обжигает, одежда неприятно приклеилась к телу, и, кажется, будто содрать её можно будет только вместе с собственной кожей.
— Нужно вернуться обратно, привести себя в порядок и завтра ехать домой, — принимаю рациональное решение.
— А если твоя мать нас с потрохами сдаст?
Понимаю, что придётся звонить ей, но ничего не поделаешь. Нажимаю вызов и прикладываю к груди сжатую в кулак вторую руку. Мама отвечает на звонок примерно с восьмого гудка. Сгорая от стыда, приходится просить её прикрыть меня перед Алексеем.
— Ма, только недодумывай ничего, пожалуйста. Мы попали в сильную грозу, и пришлось остановиться на обочине, а потом мне стало плохо. Поэтому было решено вернуться обратно, — немного привираю, но успокаиваю себя, что это во благо.
— Ты взрослая женщина, сама решаешь, как тебе жить. Алексею ничего говорить не буду, если он позвонит мне. Но к нам приезжать не надо. Давай как-нибудь сама, — договаривает уставшим голосом и сразу же скидывает звонок.
Пока я говорила по телефону, Глеб снял с себя футболку и куртку, поэтому сидит сейчас только в одних джинсах.
— Ну, что там матушка говорит?
— Нас не сдаст, но к ней нельзя.
— Понятно, попробую позвонить арендодателю, наплету какую-нибудь хрень, что я перепутал даты выезда, и мне ещё сутки нужно продлить. Ему, по сути, похрен должно быть, так-то квартира проплачена ещё на несколько дней вперёд.
Через пару минут Миронов заканчивает разговор по телефону и удовлетворённо кивает.
— Ну всё! — довольно улыбается. — Хорошо, что это захудалый городишко и большого спроса на аренду нет. — откашливается в руку и добавляет. — Я имею в виду, что никто не успел перебить квартиру. Сейчас сгоняем к мужику за ключами, и проблема решена.
Подъезжая к моему родному двору, прошу Глеба запарковаться за домом, не хочу, чтобы мама видела мою машину. Быстрым шагом проходим к подъезду и скрываемся в нём. Чувствую себя хуже некуда, стыд перед родителем просто сжирает мою совесть. Кажется, что она видит меня сейчас и осуждает.
“Не думать, не думать, не думать”, — мысленно блокирую поток самобичевания.
— Я в душ, — говорю, как только оказываюсь в квартире.
Иду, стягивая по пути прилипшие к телу грязные и сырые вещи. Глеб в это время, что-то просматривает в телефоне и тоже попутно снимает одной рукой джинсы и носки.
— Ты красивый, — внезапно захотелось сделать комплимент. — Даже грязный, всё равно красавчик! — подмигиваю и скрываюсь за дверью в ванную комнату, оставляя его одного с растерянным лицом.
Лежу в горячей воде не меньше двадцати минут, но до сих пор не согрелась. Понимаю, что долго засиживаться неправильно, так как Глеб тоже промок и наверняка промёрз. Спускаю воду, моюсь и выхожу.
— Яна, — доносится его голос из кухни. — Иди горячий чай пей. Сейчас ещё доставку привезут, примешь её, а я пока помоюсь.
— Угу, — бурчу в ответ.
Понимаю, что за весь день во рту и крошки не было. Умный организм, услышав мои мысли, тут же отзывается громогласным рыком в желудке.
Глеб посмеивается и скрывается в ванной, а уже через минуту я слышу шум воды. Невольно вспоминаю, как буквально прошлой ночью мы вместе были в душе, как он мыл меня, а потом оставшуюся ночь мы занимались сексом. Мотаю головой в попытках прогнать эти мысли, но получается так себе. К счастью, раздаётся стук в дверь, и я несусь принимать доставку.
Не теряю времени и сразу накрываю на стол. Тефтели из говядины в томатном соусе с лапшой, салат со спаржей, огурцами и цыплёнком, мини-маффины с шоколадной начинкой и горячий чай. Ну красота!
Невольно представляю, если бы мы с Глебом были вместе. Как бы я готовила ему, как скучала по нему весь день, пока он и я на работе, как проводили бы вместе вечера и выходные дни. Как бы мы могли быть счастливы.
Но возвращаю себя в реальность, вспоминаю про Белова и морщусь. Надо позвонить ему. Нехотя беру в руки телефон и набираю Алексея.
— Да, Белочка моя! Привет! Соскучилась? — тараторит, не даёт мне и слова сказать.
— Привет, Лёш, угу. Я хотела сказать тебе, что хочу пораньше вернуться домой. Глебу уже сказала, что завтра мы выезжаем.
— М-м-м, серьёзно? — в голосе неподдельное сомнение. — Нет, ты не шутишь? Это же отличные новости! Так, значит, на вечер организую нам столик.
— Нет, Лёш, не надо, я же буду готовиться по учёбе, — мотаю головой так, будто он может меня видеть.
— Это не обсуждается! Ты утром вернёшься или днём? Я буду на работе, но ты сгоняй с Глебом по магазинам, прикупи себе платье на вечер.
Вздыхаю. Спорить с ним бесполезно, проще согласиться и сходить на ужин. В конце концов, от меня не убудет.
Разговариваем ещё несколько минут, но я по большей части лишь “угукаю” и “агакаю”. Когда Глеб выходит из ванной, делаю ему знак “молчать” и быстрее сворачиваю беседу с Алексеем.
— Лёша, ладно, давай завтра уже поговорим. Я хотела ещё позаниматься.
— Всё, Бельчонок, давай до завтра! Люблю тебя!
— Угу, до завтра.
После ужина мы с Глебом устроились на диване и молча смотрели по телевизору популярную музыкальную передачу. Точнее, она шла фоном, а каждый из нас был полностью погружен в себя. Этой ночью мы снова легли спать вместе, но… Без поцелуев. Без ласк. Без близости наших тел.
Уже завтра я поеду домой. И завтра я возвращаюсь к Белову. Завтра мне придётся играть роль жены. И завтра мне придётся лечь в постель с НЕлюбимым мужчиной.
Глава 27
Глеб
Когда я только пришёл работать к Белову, мне было плевать на Яну с высокой колокольни. Очередная блядь, выскочившая замуж за богатенького “папика”. Так
