– Да, – согласился Хунта очень спокойно. Голос его был ровен и слаб. Чувствовалось, что охотник устал. – Ты пойми, – обратился он к Горцу, – тут же дело не в мордобитии. Если бы Саймон срывал на Хасане зло, все было бы понятно. Но в том-то и фокус, что он из последних сил пытается удержать Хасана в руках. Вот его проблема. Он собаку бьет по одной причине – зверь почуял в хозяине чужака и больше не хочет подчиняться.
– Между прочим, – вставил Крюгер, – меня реакция Хасана здорово настораживает. Она вам ничего такого не напоминает, господа охотники?
– Напоминает, – мрачно сказал Мастер.
В ангаре повисло тягостное молчание.
– Плохо Дело, – вздохнул Мастер. – Плохо Дело.
– Зато у нас есть интересный опыт, – сказал Крюгер. – Прямо на наших глазах человек превращается в тварь…
– Сплюнь и постучи! – приказал Хунта.
– Да я что… – смутился Крюгер. – Я так…
Мастер подошел к воротам и прислонился к косяку напротив Хунты. Снег валил все гуще и гуще. На тренировочной площадке взмыленная «Четверка» ворочала груды автомобильных покрышек, восстанавливая разрушения, только что причиненные группой штурмовому городку. Собаки, разумеется, лезли помогать, отчего на площадке царила полная неразбериха. Время от времени до ангара доносились неразборчивые матюки, дружное уханье и радостный лай. Потом все перекрыл оглушительный визг – кому-то отдавили лапу. Собаки в ангаре встрепенулись, Султан даже поднялся и лениво потрусил к воротам посмотреть. Хунта рассмеялся и потрепал его по холке.
– Что-то я Винни не слышу, – сказал он, пытаясь сквозь белую пелену разглядеть лица охотников на площадке. – Как-то там у них непривычно тихо.
– Там Гоблин работает, – сказал Крюгер. – Классный парень. А Винни уже час как в сортире засел. Допился-таки мужик до поноса. Организм с алкоголем просто не справляется.
– Да, – кивнул Хунта. – Квасить стали вдвое больше. Симптомы хреновые. Ослаб народец.
– Я всегда, когда напьюсь, головой об стенку бьюсь, – продекламировал Горец. – То ли вредно мне спиртное, то ли это возрастное…
Никто даже не улыбнулся.
– Вы знаете, отцы, – сказал вдруг Мастер, – а ведь мне действительно больно. Игорь был такой славный мальчик… Добрый, открытый, воспитанный, очень какой-то… чистый, что ли. Например, были темы, которые он даже в большом подпитии не обсуждал вслух. Да, возникни у него сложности, он мог бы обратиться ко мне за советом. Но попусту трепать языком – нет, парень был иначе воспитан. И вы представьте себе мою реакцию, когда полгода назад я ему в шутку ляпнул: «Жениться тебе пора». Раньше мы над такими фразами дружно веселились. А тут он ко мне оборачивается, взгляд совершенно тупой, и начинает рассказывать утробным таким голосом, почему жениться не получится. Глядит сквозь меня, я сижу обалдевший, а он мне объясняет чуть ли не с наслаждением, что любит делать женщинам больно и вообще пока раз пять не кончит, остановиться не может. Весьма обстоятельно все мне описал – и снова молчит. Я встал и ушел. Прихожу через полчаса – совершенно нормальный человек. Тут я и задумался. Ну, а буквально через две недели он спалился, и мне уже было все равно, что у него с психикой.
– Ты просто мог не знать, что у него проблемы, – заметил Горец. – Совершенно нормальное дело. Со мной тоже было нечто подобное в нежном возрасте.
– Да нет же! – улыбнулся Мастер. – Я отлично знаю, что он может и чего не может. Ко мне подбивала клинья одна его девица. Откровенная такая барышня, особенно после третьего стакана. Чудом я от нее отбился, но успел расслышать, что этот хрен в постели совершенный тюфяк.
– А ты? – вдруг спросил Горец.
– Что я?
– Ну, в постели…
– Я – вещь! – гордо заявил Мастер. – Только этого почему-то никто не понимает…
Охотники рассмеялись. Крюгер почесал в затылке и сказал:
– Я вспоминаю один случай… Читал где-то интервью женщины-экстрасенса. Она оживила своего мужа, вывела его из клинической смерти. Но он слишком долго был за гранью, то есть клиническая уже перешла в настоящую смерть. И вот с ним начались припадки агрессии, в том числе и сексуальной. А перемежались они периодами совершенной апатии…
– Ты не постучал и не сплюнул, – напомнил Хунта. – Сделай это, я тебя умоляю.
– По фигу, – сказал Мастер.
– Ты что, со мной согласен? – встрепенулся Крюгер.
– Я и такую возможность допускаю, – кивнул Мастер.
– Кто же его мог зомбировать? – удивился Горец. – Штаб перестарался?
– Хорошо бы, – вздохнул Мастер. – А если не Штаб?
– Но была же профилактика в декабре! На Базе могли его пропустить только в одном случае – если им Штаб приказал ничего не видеть!
– А Штаб и приказал…
– Ничего не понимаю! – возмутился Горец.
– Это нормально, – утешил его Мастер.
В окнах Школы зажглось несколько огней. «Группа Фо» устало шла с площадки, волоча амуницию и пиная собак. Проходя мимо ангара, охотники небрежно козыряли Мастеру и Хунте. Те учтиво кивали.
– Гоблин! – позвал Мастер и звонко щелкнул пальцами. На этот щелчок в «Четвертой» подпрыгнула добрая половина людей, и все собаки повернули головы. Хунта довольно хмыкнул. Знают дети, кто тут хозяин.
Подбежавший Гоблин, прозванный так за оттопыренные уши, почтительно вытянулся. Его Бой, худощавый и высокий рыжий степняк, встал рядом, опасливо косясь на старательно имитирующего безразличие Султана. «Четвертая» дружно притормозила и начала прислушиваться.
– Хорошо работаешь, – сказал Мастер. – Серьезных огрехов не замечено. Прогресс налицо.
Гоблин залился краской и смущенно опустил глаза.
– Стараюсь, сэр, – выдавил он хрипло.
– Как ты считаешь, когда будешь готов взять стажера?
– Ой, Мастер, я не знаю… Ну, месяца через два.
– Хорошо. Когда решишь, что пора, подходи ко мне. Винни в курсе. Вопросы, жалобы, предложения?
– Ну… Если я стажера возьму, смогу я остаться в «Четвертой»?
– Ты там через полгода закиснешь, милый. Эта группа все равно скоро получит статус учебной. А на базе того, что есть, мы сделаем «группу Пять», боевую. Может, тебе повезет и ты вместе с приятелями, с которыми тебе так влом расставаться, будешь формировать новую группу с нуля. Осознал?
– Есть! – расплылся в улыбке Гоблин.
– Будешь хорошо себя вести – все может быть. Понял?
– Ну-у… – окончательно смутился Гоблин.
– Между прочим, до того, как бежать ко мне, ты должен был отдать группе команду. Например, «Стой» или «Продолжать движение». Я не стану провожать тебя пинком в зад, но больше так не делай. Нельзя людей бросать. Они твои люди. Привыкай к этой мысли.
Гоблин, казалось, готов был сквозь землю провалиться. За долю секунды лицо его отразило широчайшую гамму эмоций. Но он быстро взял себя в руки, огорченно крякнул и спросил:
– Разрешите идти?
– Бегом, – кивнул Мастер, и Гоблин нырнул в снегопад, подавая «Четверке» знак рукой: пошли.
– Хорошо ты его, – улыбнулся Хунта. – Грамотно. Но в целом из парня выйдет приличный старший. Душевный.
– Когда будем делать «Пятую», имей его в виду.
– А я-то к этому каким боком?..
– Помогать будешь, вот каким. Месяца на два придется нам с тобой все бросить и вспомнить годы молодые.
– Ну, дела! А как же… Нет уж, фигушки!
– У тебя есть заместитель.
– Меня не заменишь! – провозгласил Хунта с пафосом.
– Точно, – согласился Мастер. – Заменимых у нас нет. И именно поэтому командовать в «Пятой» первые два месяца будем мы с тобой. Мы же самые лучшие – верно, отцы? – обратился Мастер к присутствующим. Крюгер согласно кивнул. Горец набычился.
– А я? – спросил он с угрозой.
– Ты тоже хороший, – неправильно понял его реакцию Крюгер.
– Да пош-шел ты! – рявкнул Горец. – А мне что, всю жизнь теперь в резерве кантоваться?! Да я повешусь, вон, – он показал, – на этом вот подъемнике! Сколько можно?!
– Ты ноги залечил? – поинтересовался Мастер.
Горец демонстративно отвернулся и полез копаться в ящиках верстака.
– А собака у тебя есть? – не унимался Мастер.
– Пошел в жопу, – попросил Горец, не оборачиваясь.
– Вот и радуйся, что не в Лагере с ума сходишь, а делом занят, – заключил Мастер. – Как только поправишься, выйдешь на охоту. Хрен с тобой, без собаки выйдешь. А теперь хватит ныть, я устал с тобой нянчиться, честное слово. Ты же взрослый человек, ты ветеран, ты посмотри, как на тебя молодые смотрят!
– Боятся на мое место попасть, вот и смотрят, – пробубнил Горец, гремя железом.
– А если тебе опять тварь по ногам засветит? – спросил Крюгер. – И прямо по местам перелома? Ты же в коляску сядешь на всю жизнь! У тебя же там сплошные осколки!
– Мне лучше знать, куда я сяду! – прорычал Горец.
– Леха, не дури, – попросил Мастер.
– Шли бы вы на хер, охотнички, – отозвался Горец, продолжая шуровать в ящиках. – Куда я ее задевал, а?..
– Ищет самую большую монтировку! – сказал Крюгер громким шепотом.
