предано, на все ради тебя готов, таких бы еще поискать...
— Так забирай, мне не жалко! — начала злиться я.
Опять та же песня – Леша такой хороший, Леша такой замечательный! Надоело до чертиков!
— Не жалко? Ты ему жизнь сломала!
— Я сломала ему жизнь? Ты серьезно? Я, честно признавшись, что наш брак будет ошибкой, решив не ломать жизнь нам обоим, сломала ему жизнь? Ты издеваешься? По-твоему, мне надо было сломать себе жизнь, но его не обидеть?
— Да что бы сломала? Свою идиотскую мечту стать поваром? Не смеши меня! Готовила бы ему, вот и сбылась мечта, и жила бы припеваючи.
— Ну, знаешь, — уже не смогла сдержаться я. — Если ты мне пришла это сказать, можешь идти. Не хочу с тобой даже разговаривать!
— Ты знаешь, что я права. Вот и гонишь. Но как знаешь. Я бы на твоем месте подумала и вернулась к Лехе. Бросила эту работу домработницы, — с этими словами сестра вышла из моей комнаты.
Я же с трудом сдерживала слезы, опускаясь на пол.
Почему единственным человеком, который меня понимает, оказался Змей?
* * *
Юрий на силу успел спрятаться, когда разгневанная Любовь почти выбежала из комнаты и очень быстро покинула их квартиру.
Он же только хотел спросить, не хотят ли они чай, и невольно подслушал всю ссору сестер. И ведь стал ее причиной, совесть подняла голову и показала зубы, готовясь вцепиться в глотку.
Дверь все еще была открыта, и мужчина осторожно заглянул в комнату. Рита сидела на полу и плакала без слез.
— Рит, — тихо позвал он, боясь спугнуть.
Девушка встрепенулась и, быстро подскочив на ноги, отвернулась от него.
— Люба вспомнила о важном деле и ушла, — голос был неровным, и, казалось, вот-вот его хозяйка заревет.
— Рит, извини, не стоило мне при ней себя так вести.
— Да ладно! — девушка отмахнулась. — После вчерашнего явно бы не помогло. Леша их любимчик, жертва, а я во всей этой истории злодейка. Все, абсолютно все, считают, что я сделала ошибку, решив, что моя мечта и жизнь важнее, чем его такая преданная любовь! Чтоб этому всему! — последние слова потонули в слезах.
— Рит.
Сердце сжалось. Он не предвидел такого. Да, приятно было злить этого непонятного парня, да, приятно было обнимать эту девушку. И, черт возьми, за ее кофе и душу продать не жаль. И, кажется, это не фигура речи. Только Юрий не думал о самой Рите.
Совесть больно кольнула, но от сожалений меньше всего толку, когда уже вел себя как эгоистичная скотина. Невольно сделал шаг вперед, чтоб обнять плачущую девушку и утешить.
— Еще шаг, и я на тебя Рати натравлю! — в миг стала серьезной девушка.
— Натравливай.
Даже крыса сейчас не пугала, как слезы в глазах этой катастрофы.
— Упадешь в обморок, откачивать не стану, — известила Рита, недоверчиво глядя на него.
— Ну и ладно, — Змей сделал еще несколько шагов к ней и, несмотря на вялое сопротивление, притянул к себе.
— Отстань, — хлюпая носом, попросила Маргаритка, еще пытаясь вырваться.
— Нет, хочешь бить – бей, — сердце опять ускорило свой ритм, близость с этой девушкой пьянила.
— Змей, — тихо пробормотала Рита, тут же заревев в голос, уже просто прижимаясь к нему.
— Плачь, просто плачь, — тихо шептал виновный во всех ее бедах.
* * *
— Успокоилась? — спросила Лиана, недовольно глядя на него, когда Юрий вернулся в кухню.
— Да, уснула.
Денисов сел за стол и забрал с окна, где оставил, свой кофе. Даже остывший он был прекрасен.
— Довел девочку и рад.
— Я не хотел.
— Мало ли, что не хотел! Юр, кто из вас старше и должен понимать последствия своих поступков?
— Да что я сделал, Лиан? Что? Нагрубил этому странному Алексею? Так какого черта он ко мне лез? Перепугался, когда она порезалась? Ну, извини, это рефлекс, наверное. Стоило Светке порезаться, она такой вой поднимала.
— Но обнял-то ты ее совсем не как сестру, — хмыкнула старушка, недовольно покачав головой.
— Я уже извинился, что мне еще сделать? — не выдержал Юрий.
Ему и своей совести сейчас хватало, без чужих нравоучений.
— Перестать дурить девочке голову.
— А я дурил? Лиана, вот она мне просто нравится. Да ты же сама этого хотела! Теперь что не так?
— Нравится, так ей и скажи. А то я только и слышу, как вы препираетесь и спорите. Еще и грызетесь из-за каждого пустяка.
— И что? Не будет иначе, просто мы с ней иначе не можем, — отмахнулся Юрий, вспоминая, что Геннадий исполнил обещание, прислав необходимые документы и четкие инструкции. — Раз все равно нечего делать, почитай документы. Все равно тебе в этом всем участвовать. Я как-никак тут лишь посредник.
Ссориться с Лианой – последнее дело. И, чтобы не сказать ничего лишнего, поспешил покинуть кухню.
* * *
Слезы закончились исповедью. Не знаю, почему, но я выговаривала Юрию все.
Рассказала о разводе родителей. О том, как в нашей с мамой жизни появились Люба и ее отец. Как общались с Лехой, как все это перешло в какой-то роман – сначала по-детски глупый, но потом все серьезнее. Как встречалась и боялась обидеть тем, что меня тяготит это все. И как потом сбежала, сказав нет.
Рассказала о мечте быть поваром, о своем ресторане, обо всем, всех страхах и сомнениях. О том, как выгоняли с работы, как каждый раз начинала сначала. Всхлипывая и то и дело теряя голос.
Змей же просто гладил меня по спине и терпеливо слушал. Сколько я так болтала, не помню, но потом просто наступила темнота. Я просто уснула, убаюканная теплом мужских объятий.
Когда проснулась, на тумбочке перед кроватью стоял стакан сока, кусочек пирога и записка, что в кухне ждет обед. Время было уже далеко за полночь. Очень тихо, чтоб не разбудить чуткий сон Лианы, я с телефоном пробралась на кухню.
Не знаю, что такого Люба наплела родителям, но количество пропущенных звонков и сообщений зашкаливало. Даже не открывая, уже знала, что в них. И так понятно, чего они хотят от меня.
Включила свет в кухне и взвизгнула от испуга. Юрий стоял и смотрел в окно.
— Чтоб тебе, — тихо выругалась. — Ты чего в темноте
