Бригадный генерал Сандстрем, чьей помощью предлагал воспользоваться Шелленберг, оказался милейшим человеком, расточавшим любезности хорошенькой девушке. Он наотрез отказался от встречи в скучном казенном доме и пригласил Марту в свой западный коттедж, желая придать беседе неофициальный характер.
Они поняли друг друга за пять минут и добрых два часа говорили о чем угодно, только не о том деле, которому генерал был обязан счастьем знакомства с очаровательной Мартой. Они перешли на «ты» чуть ли не сразу же после того, как генерал поцеловал ручку даме, приветствуя ее в своем доме, и вскоре Марта звала его уже просто Юхан. Он показал ей своих собак, экстерьером которых необыкновенно гордился. Марту едва не вытошнило возле вольеров от несносного запаха псины, но она улыбалась гостеприимному и словоохотливому хозяину что было мочи. Принимая комплименты и умело кокетничая, госпожа штурмбаннфюрер в момент поняла, что генерал — набитый болван, которого ничего в этой жизни не интересует, кроме собственной псарни и великолепного розария. У него под носом активно работали разведки десятка стран, а он, расслабленный столетним нейтралитетом Швеции, неспособен был, да и не желал пресечь их деятельность или хотя бы заставить обнаглевших иностранных шпионов считаться с тем, что у его величества короля тоже есть своя спецслужба.
Как и следовало ожидать, ни одной пеленгаторной установки не было во всей Швеции, ближайшая находилась на южном берегу Балтийского моря, в Польше. Специальных агентов в подкрепление генерал тоже дать не мог. Все люди были наперечет. Чем мог быть полезен столь любезный и галантный бригадный генерал, Марте было решительно непонятно.
После двух часов политеса с Юханом Сандстремом проницательная девица поняла, что единственное, на что он способен, кроме разведения собак и роз, так это тайком разглядывать ее коленки да бросать нескромные взгляды в разрез ее блузки. Поддерживая в потасканном бонвиване сладкое сексуальное томление, Марта иногда, будто ненароком, поправляла бусы. При этом ворот блузки распахивался несколько более того, чем это позволяли приличия и скромность. На прощание обольстительница выдала генералу щедрый и недвусмысленный аванс на продолжение приятного знакомства и оставила его в особняке совершенно очарованного, если не сказать — влюбленного.
Просто так, на всякий случай. Чтобы хоть не мешал, если ничем не может помочь.
В этот же вечер Марта отправила Шелленбергу телеграмму, в которой подробно передала разговор с генералом, не опустив даже некоторых деликатных подробностей встречи, подчеркнув особо, что генерал, как старый боевой конь, полон решимости ринуться в постельное сражение, но совершенно бесполезен с точки зрения практического использования. В той же телеграмме Марта честно указала шефу на отсутствие пеленгаторов и просила дальнейших инструкций.
Через несколько часов пришла ответная шифрованная телеграмма от Шелленберга. Бригадефюрер, будучи человеком беспощадным к тем своим подчиненным, которые не исполняли или исполняли небрежно его приказы, в работе никогда не гнушался вникать в мелочи и немедленно оказывал испрашиваемую помощь. Это золотое для любого руководителя качество, но, к сожалению, чрезвычайно редкое. Большинство руководителей предпочитают повелевать.
Шелленберг сообщал, что в распоряжение Марты поступят два эсминца, радисты которых будут слушать эфир специально для нее. Вместе с тем шеф напомнил Марте, что он пока еще не гросс-адмирал, а всего-навсего бригадефюрер СС, и поэтому не может держать возле берегов Швеции два эсминца до конца войны. Поэтому срок, в который штурмбаннфюрер Фишер обязана была сообщить все необходимые сведения о разыскиваемом передатчике, устанавливался в две недели. О трибунале и иных негативных последствиях для Марты в случае провала задания Шелленберг не упоминал. Не девочка — сама должна понимать.
Пеленгаторщики с эсминцев без труда установили частоту и время выхода в эфир радиостанции с позывными «МТК» и «CLO». Каждую среду и субботу в девятнадцать ноль-ноль местного времени указанный передатчик отправлял в эфир устойчивый и хорошо разбираемый сигнал. Длительность сеанса связи не превышала трех-четырех минут. Вывод напрашивался сам собой. Если судить по силе и четкости сигнала, а также по почти абсолютной точности времени начала передач, передатчик, безусловно, был стационарный, запитанный от электросети, а не от промокших батареек. С такого передатчика выходит на связь не радиолюбитель, не экзальтированные деятели оппозиции, если таковые имелись, а самый что ни на есть настоящий резидент вражеской разведки — русской или английской.
На этом, собственно, все дело встало. Площадь «треугольника ошибок», который начертили пеленгаторщики, составляла несколько гектаров. В этом районе, примыкавшем к порту, находилось несколько десятков, если не сотен, домов и проживали тысячи человек. Если бы Марта, Кользиг и Бехер немедленно начали бы слежку за каждым из этих тысяч горожан и тратили на отработку одного человека только один день, то они, несомненно, нашли бы передатчик… лет через двадцать. Розыск встал.
22 июня 1942 года. Стокгольм, Швеция
Всякий ли может представить, что, живя в одной из красивейших столиц мира и не испытывая проблем с деньгами, можно не получать никакого удовольствия от жизни? Если бы какой-нибудь сбрендивший на почве филантропии миллионер за свой счет повез обычного нашего человека, живущего от получки до получки, в Стокгольм, то этот наш человек подумал бы, что попал в сказку.
Наш человек в Стокгольме — Коля Осипов был очень недоволен жизнью и проклинал тот день и час, когда он дал согласие ехать за границу вообще и в Швецию в частности.
Третью неделю Коля вертел в голове приказ, полученный от Головина. Раздобыть технологию изготовления какой-то сверхпрочной, непробиваемой брони для какого-то немецкого чудо-танка, которого еще и в природе нет вовсе, только в чертежах и макетах. Не выполнить приказ он не мог, а как выполнить — не знал. В голове его этот танк рисовался в виде огромной огнедышащей черепахи, ползущей по полю боя, подминая под себя все на своем пути, и чем больше Коля думал о нем, тем больше он увеличивался в размерах. Через две недели размышлений танк уже перерос своими масштабами бронепоезд.
Нет, конечно, здорово, что теперь «Мершантом» Головин назначил Колю. Это — безусловный карьерный рост, полковничья должность, самостоятельная, замкнутая непосредственно на Москву резидентура. Но где взять эту технологию? Хотя бы образец, кусок этой брони! Этого Коля не знал, и спросить было не у кого. Штейн сбежал.
