Максимально навьючив коня, Итачи осторожно вел его за собой по горным тропинкам, стараясь придерживаться самых проторенных маршрутов. В горах было достаточно небольших пещер, в которых можно было укрыться на ночлег, и как только сумерки спускались на землю, Итачи устраивал привал. В темноте в горах идти было слишком опасно.
Кицуне, несмотря на то, что длинные пешие переходы отнимали много сил, не жаловалась на ноющие мышцы и синяки, которые появлялись, когда она задевала за каменные выступы или же спотыкалась. Однообразная сухая еда и минимум воды не давали много энергии. Но молодой и крепкий организм пока служил своей хозяйке исправно. Итачи же начинал понемногу сдавать. Он старался ограничивать себя и в сне, но все же усталость брала свое, и как только Итачи закрывал глаза, он погружался не в медитацию, а в крепкий сон, от которого пробуждался только утром, когда окончательно замерзал. Одеяло у них было только одно, и в него плотно закутывалась девушка - ее одежда была тоньше, и Итачи отвергал все предложения Кицуне хотя бы разделить ткань пополам.
Если на равнинах и в рощах земля остывала только к утру, то в пещерах, которые не прогревались солнцем, Итачи замерз в первую же ночь. Кицуне, которой к середине ночи стало зябко даже под уже износившимся одеялом, перекатилась поближе к Итачи и прижалась к нему. Сил протестовать у него не было, он обнял девушку и, постепенно согреваясь, погрузился в сон. А на следующий день они пришли к молчаливому согласию и устроились на ночлег рядом с самого начала.
На третью ночь Итачи проснулся оттого, что почувствовал, как тонкие пальчики весьма недвусмысленно забрались под его куртку. Сон моментально слетел с него, он вскочил и посмотрел на Кицуне.
- Ты хоть понимаешь, что делаешь? - его голос спросонья был еще несколько хриплым и от этого казался более резким.
В глазах девушки показались слезы. Она шмыгнула носом и прошептала:
- Если я тебе не нравлюсь, то так и скажи...
Итачи мысленно застонал от осознания той ситуации, в которую он попал. Собравшись духом, он присел напротив Кицуне, выровнял дыхание и как можно спокойнее ответил:
- Дело не в том, нравишься ты мне или нет. А в том, что я за тебя отвечаю перед твоей матерью. Ты можешь себе представить, что она со мной сделает, если узнает, что я до тебя хоть пальцем дотронулся?
- А зачем ей об этом знать? - Кицуне вскочила на ноги, подошла к выходу из пещеры и там остановилась, обхватив себя руками и опустив голову.
Потрясенный таким предложением Итачи опустился на пол пещеры, не зная, что ответить. Повисло тягостное молчание, которое никто не спешил прерывать. Первой заговорила Кицуне. Ее негромкий голос было хорошо слышно в предрассветной тишине.
- Ты спрашивал меня тогда, как со мной обращались... - она горько усмехнулась. - Незуми никогда не прикасался ко мне, но прикасался к другим. Выйти из комнаты я не могла, он постарался сделать так, чтобы я все видела и слышала. Чтобы знала, что меня ждет. Ему нравилось видеть страх в глазах других. Мне оставалось только забиться в дальний угол, чтобы не видеть, что он делает с ними. Я затыкала уши, чтобы не слышать, как они кричат, когда он их бьет, если они делают не то, что он хочет. А кричали они часто...
Она на мгновение замолчала, Итачи медленно поднялся и подошел к ней.
- В такие моменты я думала, что покончу с собой, если он попытается дотронуться до меня. Но потом я поняла, что не смогу. Один раз я закатила истерику, сказала, чтобы он отпустил девочку, иначе я выброшусь из окна. Он рассмеялся и протянул мне кинжал. Сказал, что это можно сделать быстрее. Я поднесла его к горлу и... Оставалось одно движение, самое сложное... и я не смогла... И он знал об этом...
Она обернулась и посмотрела ему в глаза.
- Я хочу знать, что это бывает и по-другому... без боли и принуждения... Летом, когда мама сказала мне, что если что-то случиться, то я буду должна выйти за тебя замуж, я по-другому взглянула на тебя. Не как на старшего брата, а как на мужчину... Мне казалось, что я нравлюсь тебе, но...
Договорить он ей не дал, мягко коснувшись пальцем ее губ. Затем притянул к себе и, почувствовав, что она дрожит, крепко обнял, медленно проводя пальцами по распустившимся во сне волосам. Когда дрожь прошла, он опустился на землю, увлекая ее за собой, и сел, прислонившись к валуну. Кицуне свернулась калачиком в его объятиях и наслаждалась каждым прикосновением к своим волосам и спине. Постепенно, убаюканная нежными касаниями и теплом рук Итачи, она задремала. Увидев это, Итачи ослабил объятия и посмотрел на почти спящую девушку. Он долго изучал ее лицо, как будто видел в первый раз, затем наклонился и легко коснулся губами ее губ. Кицуне не проснулась от поцелуя, но улыбнулась во сне и поудобнее устроилась на плече Итачи, который остаток ночи просидел без сна, наблюдая за тем, как облака окрашиваются лучами восходящего солнца.
Глава 20. Тысячи ярких светильников освещали тронный зал...
О мой ловец стрекоз!
Куда в неведомую даль
Ты нынче забежал?
Тиё
Тысячи ярких светильников освещали тронный зал так, как будто под его сводами поместили солнце. Дорожку убрали, освободили пространство для поединка и раскатали большой квадратный ковер-татами. Кресла советников размесили вдоль стен, заградив их магическим щитом, чтобы заклятия случайно не попали в зрителей. Кагеро и Ооками пришли в зал задолго до того, как в нем начали собираться советники. Только стражники, как каменные изваяния из черного мрамора, стояли у трона и у всех входов. Подойдя к краю татами, Кагеро обернулась к мужу, коснулась рукой его щеки и мягко улыбнулась. Затем, отогнав все мысли, шагнула на татами и опустилась в сейдза в центре своей части. Ооками, как кайзо, сел в правом углу за спиной жены. В ожидании поединка он вспоминал их утренний разговор...
- Кайзо, пока дуэль не проиграна, ничего не угрожает, - объясняла Кагеро. - Он даже не сможет ударить тебя магией исподтишка. Зато потом ты можешь продолжить бой.
- Учитывая, что мой меч меня не защитит от магии, смысла в этом мало. Вы вчера согласовали, как будет проходить поединок? Кто будет кайзо у Куротачи, не Незуми же?
- Он самый, - усмехнулась Кагеро. - Хотя я сомневаюсь, что он выдержит больше одного моего простого удара, без магии. Все ритуалы будут такие, как принято у нас, а наличие кайзо уравновесит различие традиций.
- Что произойдет, когда вы начнете применять магию? Это будет выглядеть так же, как и твой поединок с Асунаро?
- Нет, - ответила Кагеро, обматывая темно-зеленое оби вокруг талии. - То заклинание, которое пустил в меня Асунаро, не нанесло бы мне никакого вреда. Это низший уровень их магии. Он визуален. Подобные сферы можно увидеть, от них можно уклониться и их, как ты видел, можно разрубить мечом. Я потратила всего один день на освоение подобных трюков. Остальное время Каминари учил меня другим заклинаниям. Ты видел, как Куро с одного взгляда понял, что мы не убивали тех стражников. Чем они отличаются от нас? Тем, что я могу провести рукой по воздуху в любой момент и вызвать ветер. А они могут сделать то же самое, если касаются активированного амулета. Ты видел, как Асунаро активировал свой перстень, надев его на правильный палец. Мой меч узнают, только когда я вынимаю его из саи, - Кагеро вздохнула и села на край кровати. - В этом и есть преимущество Куротачи. Он может нанести удар, не вынимая лезвие. У него артефактом является рукоятка меча. Ему достаточно дотронуться до нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
