Еще меньше мне хочется рассказывать о самой профессиональной подготовке своих бойцов, поскольку информация секретная, не приведи Господь уплывет в загребущие лапы потенциального или реального противника. Короче, через две недели упорных занятий, мои орлы умели определять скорость и направление ветра посредством шевеления листвы или послюнявленного пальца, а температуру воздуха оценивать на глазок и тут же на основе полученных данных и разработанных мною баллистических таблиц вводить все необходимые поправки горизонтальные и вертикальные. Скажу без преувеличения, все стреляли, как легендарный швейцарец Вильгельм Телль или его английский коллега Робин Гуд. Только те из лука, а мои из винтовки. Маскировались не хуже хамелеона. При смене позиции бегали как кони педальные, а при необходимости могли часами лежать в засаде абсолютно неподвижно. А еще научились быстро окапываться и обустраивать позицию иными методами, приобрели навыки минирования подходов к снайперской засаде посредством Жаль, подходящих для растяжек гранат в этом мире еще не изобрели. Ну и ладно. За капканами пришлось мотаться в Астрахань и вычищать от этого добра все охотничьи магазины. Гвозди для шипов аж целый ящик я выклянчил у Балуева, с которым у нас завязались вполне приятельские отношения.
Скажу по секрету, столь приличным успехам в овладении хитроумной науки побеждать бойцы во многом обязаны моему колдовскому дару. Пока народ беззаботно дрыхнул ночами, я активно диагностировал каждого своего бойца, затем с помощью магии запускал внутренние регенеративные процессы, способствующие устранению разного рода физиологических неполадок. Таким образом буквально через три дня мои богатыри не страдали одышкой после пятикилометровой утренней пробежки в хорошем темпе. В том, что всем заядлым курильщикам как-то сразу вдруг расхотелось травиться табачищем — также моя заслуга, но я об этом им не скажу. Благодаря сбалансированному тонусу отремонтированных организмов парней, многочасовая лежка на позиции в неподвижном состоянии теперь не вызывает ни у кого из них ни малейших затруднений. От дискомфорта, разумеется, полностью избавиться невозможно, но теперь из статуса «невыносимый» он плавно перетек в статус «вполне терпимый».
У стороннего человека может возникнуть вполне резонный вопрос: «Для чего мне все это нужно: тратить собственные деньги на совершенно чужих людей, не спать по ночам, чтобы привести организмы подчиненных в приличное состояние?». В ответ лишь пожму плечами, мол, и сам не понимаю. Вполне возможно, здесь работает та самая формула Антуана де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Нет, мои люди не какие-то там зверюшки, чтобы употреблять термин «приручить». Но я их отобрал, поставил себя над ними. Поэтому моя задача сделать так, чтобы все они остались живы во время предстоящей кровавой бойни. Ну хотя бы дать им максимальный шанс сохранить свои жизни, чтобы жены не остались вдовами, а дети сиротами.
Более того, я трачу свои деньги на вечерний прикорм взвода. Раз в два-три дня в сопровождении пары бойцов я иду в ближайшую станицу, где закупаю ведро черной икры, два пуда балыка и копченой рыбы, мешок домашних караваев и много всяких фруктов. Обходится всё это мне где-то в три рубля ассигнациями. Эти продукты крайне необходимы моим людям, поскольку магическая перестройка человеческого организма, процедура крайне энергозатратная. Крайне нежелательно, чтобы к началу боевых действий мои бойцы выглядели как узники Бухенвальда. То есть, сам придумал ситуацию, сам же из нее и выруливай.
Выйдя из состояния глубокой задумчивости, я посмотрел в небесно-синие глаза рядового Созинова, испросившего разрешения обратиться.
— Обращайся, боец, разрешаю.
— А что такое деривация?
— Деривация, простыми словами, суть отклонение пули от заданной прицельной траектории за счет её вращения в полете, придаваемого дульными нарезными каналами и трения о воздух. В разработанных мной баллистических таблицах данный эффект учитывается по умолчанию, так что не стоит забивать голову всякой ерундой. Тебе понятно, рядовой?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так точно, господин подпрапорщик.
Тем временем стрельба на полигоне прекратилась, значит господа офицеры полностью удовлетворили свою потребность пострелять. Пора и нам немного потренироваться.
По дороге нам повстречалась приличная группа офицеров во главе с начштаба дивизии полковником Егеревым. Согласно проверенной информации, в дивизию прибыли будущие командиры батальонов для окончательного её формирования. Вне всякого сомнения, в самом скором времени нас ожидает отправка на фронт. Говорят, в Астрахани сосредоточено необходимое количество судов для транспортировки морем двух дивизий.
При сближении с офицерами, я как положено по уставу, поднес руку к пилотке и громко скомандовал:
— Взво-од! Равнение на… лево! — после чего бойцы перешли на строевой шаг и дружно повернули головы в сторону начальства. Взмахом руки полковник велел остановиться, что мы и сделали. — Взво-од!.. Стой!
— Подпрапорщик, доклад!
— Ваше высокоблагородие господин полковник, докладывает подпрапорщик Воронцов, исполняющий обязанности командира отдельного снайперского взвода! — Прогорланил я, стараясь перед высоким начальством показать вид лихой и придурковатый. — В данный момент личный состав взвода за исключением дежурного наряда следует на стрельбище для отработки и закрепления навыков стрельбы по неподвижным и подвижным мишеням на разных дистанциях из различных положений! Разрешите продолжать движение?!
Полковник открыл было рот, чтобы отдать команду продолжать движение, но тут к одному из моих бойцов подошел какой-то бравый капитан и, протянув руку, сказал:
— Воин, дай-ка взглянуть на твою винтовку.
Рядовой Нефедов замялся, было, но под властным взглядом офицера снял с плеча оружие и начал расчехлять.
Видя подобное непотребство, я грозно рявкнул:
— А-а-атставить, Нефедов! Вернуть оружие в походное положение!
Переведя свой взгляд с досмерти перепуганного бойца, на меня, капитан недовольно гаркнул:
— Ты что себе позволяешь вольнопёр?!
Однако я ничуть не испугался, спокойным голосом довел до сведения капитана и всех присутствующих офицеров:
— Согласно уложениям «Строевого Устава», личное оружие военнослужащего может быть передано для осмотра и проверки его состояния в руки исключительно непосредственного, либо прямого начальника через непосредственного, и никакое другое постороннее лицо не в праве требовать этого от воина армии Его Императорского Величества.
— Но я не постороннее лицо, я командир третьего батальона пятого полка дивизии! — гневно возопил капитан.
— Отдельный снайперский взвод не входит в состав какого бы-то ни было подразделения полка и подчиняется непосредственно его высокоблагородию подполковнику Милославскому-Дружинину Виктору Ивановичу. К тому же, смею заметить, ваше благородие, звание «вольнопёр» является противоречащим уложениям воинских уставов, поэтому попрошу обращаться ко мне в точном соответствии моим званию или занимаемой должности.
Ой, что случилось дальше! Физиономия капитана сначала покраснела, что тот помидор, затем побледнела, краше в гроб кладут. Он подскочил ко мне и завизжал по-бабьи:
— Подпрапорщик, доложите командиру полка, что капитан Звягинцев объявил вам пять суток ареста!
На что я лишь издевательски усмехнулся прямо ему в физиономию:
— Согласно устава, командир батальона имеет право объявить пять суток ареста рядовому составу своего подразделения, в исключительных случаях до трех суток офицерам, опять же своего батальона. Поскольку мой взвод находится вне вашей юрисдикции, подвергнуть меня или кого-либо из моих бойцов аресту или задержанию вы не в праве.
— Да я! Да как ты…
— Капитан, — в наш разговор вмешался начштаб дивизии, — мне кажется, господин подпрапорщик достаточно компетентно напомнил вам некоторые уложения армейских уставов, — затем, обратившись уже ко мне, сказал: — Мы вас не задерживаем, Воронцов, взвод может продолжать движение. — При этом полковник задорно мне подмигнул, мол, не переживай, парень, все будет хорошо.
