— Нет. — Смутившись и чувствуя себя очень неловко, Эстер отвела взгляд. — Нет, конечно нет.
— Правда заключается в том, что, раз пресытившись подобного рода развлечениями, теряешь к ним вкус. Проводить время с женщиной только потому, что не хочешь быть один, — не очень удачное решение.
— Однако из рассказов одиноких женщин у нас в офисе я могу сделать вывод, что огромное количество мужчин с тобой не согласится.
Мич пожал плечами, когда они выходили из лифта.
— Очевидно, ты не участвуешь в этих брачных играх одиночек? — Ее брови поползли вверх, и она смущенно принялась за поиски ключей. — Это был комплимент, однако, по-моему, это всего лишь утомительно и скучно.
— И поэтому пришло время завязать осмысленные отношения?
— Ты произнесла это так цинично. Очень не похоже на тебя, Эстер. — Он прислонился к дверному косяку, пока она открывала дверь. — В любом случае я не очень силен в словесных баталиях. Ты позволишь мне войти?
Она затрепетала. Прогулка многое прояснила у нее в голове, и опять ее стали одолевать сомнения. Однако вместе с сомнениями она явственно ощутила эхо того потрясающего чувства, что охватило ее, когда они наблюдали за кружащимися на катке парами. И это эхо было значительно сильнее сомнений.
— Хорошо. Хочешь кофе?
— Нет, спасибо. — Он снял пальто и внимательно смотрел на нее.
— Мне не сложно его приготовить. Это займет всего лишь несколько минут.
Мич поймал ее руки.
—Я не хочу кофе, Эстер, я хочу тебя. — Он сбросил пальто с ее плеч. — И я хочу тебя так
отчаянно, что почти теряю контроль.
Она не отстранилась, оставшись стоять на месте, выжидая.
— Не знаю, что и сказать, у меня очень давно никого не было, я отвыкла от этого.
— Знаю. — Впервые его нервы дали о себе знать, когда он резким движением взъерошил себе волосы. — Это уже доставило мне несколько нехороших моментов. Я не хочу принуждать тебя. — Он улыбнулся и сделал несколько шагов назад. — Черт возьми, и никогда не буду.
— Знаю… Я пыталась убедить себя, что нет, но… но я уже знала, когда мы уходили отсюда, что все закончится именно таким образом. — Она положила руку себе на живот, поразившись тому, что все ее внутренности словно стянуло в тугой узел. — Я надеялась, что все случится само собой и мне не надо будет принимать решений.
Он повернулся и посмотрел на нее.
— Это лишь отсрочка и уловка, не достойная нас, Эстер.
— Ты прав. — Она не могла заставить себя взглянуть на него, никак не решаясь продолжать разговор. — У меня никогда никого не было, кроме отца Рэда. Правда заключается в том, что я и никогда не хотела никого иметь.
— А сейчас? — Ему нужно было слово, одно только слово.
Она нервно сжала губы:
— Это было так давно, Мич. Я боюсь.
— Тебе поможет, если я признаюсь, что тоже боюсь?
— Не знаю.
— Эстер, — он повернулся и положил руки ей на плечи, — взгляни на меня.
Она исполнила его просьбу и посмотрела на него широко раскрытыми, ясными глазами.
—Я хочу, чтобы ты была уверена, чтобы не было сожалений утром. Просто скажи мне, что ты хочешь.
Ее жизнь представилась ей серией решений. Не было того, кто бы мог подсказать, что правильно и что нет. Как всегда, она напомнила себе, что, когда решение уже принято, ей одной иметь дело с его последствиями и нести за него ответственность.
—Останься со мной сегодня, — прошептала Эстер, — я хочу тебя.
Глава 8
Мич взял ее лицо в ладони и ощутил, что она вся дрожит. Коснулся губами ее губ и услышал ее дыхание. Это мгновение он запомнит навсегда. Ее признание, ее желание, ее трепет.
В квартире было тихо. Он хотел бы, чтобы музыка зазвучала для нее. Запах цветов, которые она поставила в вазу, был лишь жалким подобием аромата садов, что он придумал для нее. Ярко горела лампа. В своих мечтах он бы все же предпочел таинственное мерцание свечей молчанию полога ночи.
Как объяснить ей, что нет ничего обычного, случайного в том, что они собирались дать друг другу? Как дать ей понять, что он всю свою жизнь ждал такого момента, как этот? Он не был уверен, что ему удастся подобрать правильные слова, или в том, что избранные им слова дойдут до нее.
Он должен показать ей это.
Не прерывая поцелуя, он поднял ее на руки. Почувствовал, как у нее перехватило дыхание, и она обвила его шею руками.
—Мич…
—Я, конечно, не рыцарь на белом коне. — Он взглянул на нее с вопросительной улыбкой. — Но сегодня можешь рассчитывать на него.
Он выглядел героическим, и сильным, и невозможно, невообразимо нежным и милым. Если у нее еще и оставались сомнения, они мгновенно испарились.
—Мне не нужен рыцарь на белом коне.
—Сегодня я предоставлю тебе его. — Он поцеловал ее еще раз и отнес в спальню.
Мич испытывал такое желание, такое непреодолимое, страстное желание, что хотелось просто положить ее на кровать и накрыть своим телом. Любовь бывает стремительной, даже неистовой. Он понимал это и знал, что и Эстер поймет это тоже. Но он поставил ее на пол, рядом с кроватью, и взял только ее руку.
—Свет.
—Но…
— Я хочу видеть тебя, Эстер. Глупо стыдиться. Было бы неправильным, неверным, понимала она, хотеть скрыться в такой момент в темноте. Она дотянулась до стоящей рядом лампы и повернула выключатель.
Свет окутал их, поймал их, стоящими рука об руку и смотрящими друг другу в глаза. Ее вновь охватил приступ паники, словно парализовавший волю. Он коснулся ее, и все прошло. Он снял ее серьги и положил на стоящий рядом столик так, что металл тихо звякнул о дерево. Ее внезапно бросило в жар, будто одним этим простым и очень личным движением он раздел ее.
Начав снимать ее пояс, Мич внезапно остановился, когда она уперлась руками ему в грудь.
— Я не причиню тебе вреда.
— Нет. — Эстер поверила ему и опустила руки. Расстегнутый им пояс соскользнул на пол. Когда же он снова коснулся ее губ, она обняла его, отдаваясь нахлынувшему чувству.
Это было именно то, чего она желала. Она не могла больше обманывать себя или придумывать оправдания. Сегодня ночью она хотела думать как женщина и быть воспринимаемой как женщина. Быть желанной, манящей, обожаемой. Когда губы сомкнулись, их глаза встретились. И она улыбалась.
— Я так долго ждал этого. — Он дотронулся пальцем до ее губ, переполненный столь глубоким и ярким чувством эмоционального удовлетворения, которое с трудом поддавалось описанию.
— Ждал чего?
— Чтобы ты улыбнулась мне, когда я тебя поцелую. — Он коснулся руками ее лица. — Давай попробуем еще раз.
В этот раз поцелуй оказался глубже, он словно сметал преграды, проникая в самое сокровенное. Она положила руки ему на плечи, заключив его в объятия. Он почувствовал, как ее пальцы касаются его шеи, сперва робко, потом все более и более уверенно.
