− Скажи ему, − прошептал Грим, − что ты кого-то видела.
− Я в порядке, − выкрикнула она. − Я... я увидела во дворе человека, не стражника и не из прислуги. И испугалась. − Она села в подставленное Гримом кресло, дрожащие колени подкашивались.
− Я прикажу обыскать двор, принцесса, − отозвался из-за двери стражник, капитан Эксус. − И оставлю Говарда охранять ваши покои. Пожалуйста, задвиньте засовы.
− Я сделаю, − прошептал Грим, быстро задвигая в скобы два тяжелых засова. За дверью послышался топот сапог по лестнице, когда ее стража ринулась вниз на поиски. Теперь Дара почувствовала себя в безопасности. Эта дверь сможет удержать целую армию, да и мимо Говарда тоже просто так не пройдешь.
− Ну, вот и вся история. − Вернувшись к креслу, Грим ловкими движениями помассировал ей плечи.
− Но ты еще не открыл мне ни лжи, ни секрета, − заметила Дара, вытянув шею, чтобы взглянуть на него, стоявшего позади кресла.
Грим покачал головой, губы тронула грустная улыбка. Когда он пропустил шнур под ее подбородком, она на мгновение решила, что это ожерелье, подарок.
− Я и есть ложь. − И мгновение спустя шнур на шее затянулся, задушив не успевший сорваться с уст вопрос. Ее руки потянулись к шее, и все помыслы сузились до одной цели, одного желания − сделать еще хотя бы один вдох. И в этот момент ее безмолвной предсмертной агонии Сим прошептал свой секрет.
Съежившись за креслом, чтобы уберечься от царапающих рук, Сим продолжал натягивать шнур от занавесок, пока Дара не прекратила сопротивляться. И еще некоторое время, напрягая руки, подержал туго натянутую веревку. Он знал, сколько нужно времени, чтобы убить человека таким способом. Гаррота быстрее, но можно забрызгаться кровью, а убраться отсюда безопаснее в чистой одежде. В любом случае проволока не годится для такого царственного горла. Шелк как-то... более подходит... для знати.
Наконец Сим выпустил шнур, и труп принцессы завалился ничком, скрыв фиолетовое лицо, налитые кровью глаза и вывалившийся язык. Достав из сумки платье и чулки как у королевских служанок, он неспешно переоделся, затем снял с запястья подарок Дары и прикрыл рану на ладони манжетом своей новой униформы. Длинный белокурый парик, немного нанесенных с помощью зеркальца румян для достижения нужного эффекта − и Сима уже не отличить от служанки. С маскировкой у него никогда не возникало трудностей. Спасибо детству − если ты перестал быть собой, тебе уже не составляет труда стать кем угодно. Когда ты торгуешь страстью, то и понять любовь, и остаться к ней равнодушным становится легче. В четырнадцать лет братья уже распознали в нем убийцу. Удивительно, что люди менее привычные к убийствам не видят этого, пока не становится слишком поздно.
Сим привел себя в порядок и двинулся к двери. Тряпичную куклу подняло над кустами приспособление, в котором вода из одного пузыря перетекала в другой, создавая противовес. Найти ее будет несложно, так что стража вернется довольно скоро.
Капля масла позволила отодвинуть тяжелые засовы, не потревожив охранника снаружи. И еще пара капель на петли. В руку Сима скользнул четырехдюймовый шип. Плавным движением распахнув дверь, убийца вогнал острие в шею Говарда, тот повалился на пол, звякнув бесполезной броней.
Затащив Говарда в комнату, Сим забрал из покоев Дары обеденный поднос и закрыл за собой дверь. И поскольку стража на башне отвлеклась на поднятую Дарой тревогу, а его одежда позволяла беспрепятственно передвигаться коридорами цитадели, Сим убрался из замка.
Он исполнил свое предназначение, осуществился воплощенный в монете замысел брата Йорга. Брата Йорга, которого он и любил, и в то же время ненавидел. Брата Йорга, который подчинял себе все, на что обращал свой взор, будто каждое его слово источало необходимость повиноваться ему. И, сделав дело, Сим в очередной раз был свободен в выборе пути. Так же свободен, как и все свои восемнадцать лет.
Полчаса спустя на темном и размытом дождем тракте, сидя верхом на добром коне, Сим принял решение, опять направляя поводья к римской дороге, ведущей на юго-восток к дороге на Аппан, к братьям, к очередной монете, очередному заданию, к ясной цели в мире, который так нуждается в жесткой руке.
Позади него, хлопая на ветру и расползаясь в мокрой жиже, остался лежать его свиток с непонятными, размытыми дождем символами, словами и смыслом, которые исчезали вместе с впитывающейся в землю водой.
Вот и вся история. Порадуйтесь, что она не о вас, что вам ложь еще не раскрыта и не поведан секрет.
Примечание. Хотя сюжет здесь более сложный, чем у некоторых других рассказов в этом сборнике, сама история довольно проста. Если здесь и присутствует какая-то глубина, то она касается природы лидерства, когда уверенность, с которой отдаются приказы, зачастую важнее того, насколько они корректны.
Познай себя
− Почитай отца твоего, − эхом разнеслось от престола, пока Гомст торопливо приближался по длинному черному ковру, простиравшемуся от дверей до помоста.
Гомст прошел последнюю пару придворных рыцарей и встал перед королем Анкрата. Духовенство, независимо от сана, не склоняло головы перед коронованной особой, но Гомст все равно чувствовал непреодолимое желание поклониться. Он вперился взглядом в нижнюю ступеньку, ожидая пока к нему обратятся.
− Почитай отца твоего. Это же одна из десяти заповедей, которые Бог счел необходимым высечь на каменных скрижалях, не так ли?
Лишь теперь Гомст поднял глаза на короля:
− Так, ваше величество, − он решил не добавлять «и матерь твою». Король Олидан выглядел человеком, который не слишком-то любит делить с кем-то почтение.
− У меня два сына, которым не мешало бы глубже изучить эту заповедь. − Олидан откинулся на спинку высокого трона, не развалившись, но вполне непринужденно. Железный обруч, удерживающий черную массу его волос, был инкрустирован рубинами, которые блестели в свете факелов капельками крови. Холодно-синие глаза смотрели на Гомста сверху.
− Это никому бы не помешало, ваше величество, − подавил Гомст непреходящее желание поклониться. Епископ назвал это назначение наградой за верную службу, но под тяжестью взгляда Олидана Гомсту подумалось, что это скорее наказание.
− Мой старший сын поклялся убить меня, священник. Что ты об этом думаешь, а? Какое наказание предписывает церковь за такую измену? − Не вставая с трона, король подался вперед, словно их было только двое, как в тиши исповедальни.
Гомст открыл рот в надежде, что ответ сыщется сам по себе, но этого не случилось:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
