— Я недавно узнала об друге отца, они служили вместе. О его существовании даже не знала. Думаю, он также может пригодиться.
— Значит у тебя уже есть два человека, которые тебе могут помочь.
С Расселом было приятно говорить и составлять планы на будущее, но вот беда в том, что я ещё и сама не знала какое оно — будущее. Да и будет ли оно у меня вообще?
На квартире появилась с другим настроением и даже жуткие картинки, которые сразу же всплыли перед глазами, не портили его.
Только войдя, я с легкостью поняла, что Владимир в душе. Разделась и пошла в ванную комнату, но и тут меня ждал сюрприз: юрист был сам не свой и складывалось такое впечатление, что перед ним пелена и он сам не понимает, что начинает меня душить. Не придумав ничего лучшего, я нашла в себе силы ударить его в солнечное сплетение.
Неожиданность таких действий и сила, с которой он сжал мою глотку, вывели меня из равновесия, когда Купчинский едва не задушил меня.
Я ничего не понимала, но, когда он начал что-то лепетать о сыне, его смерти и похоронах — до меня дошло и я ляпнула на автомате «ты расскажешь мне?».
После того как поняла, что именно ляпнула, я растерялась ещё больше и пока ждала его ответа, по телу расползлась страх.
— Да… — ответил тот и поцеловал.
Тело окаменело, но это не из-за ледяной воды, а от его взгляда, наполненного отчаянием и любовью.
Не лучший момент для секса, но нам обоим это было нужно.
Сперва были нежные поцелуи, но это длилось недолго. Разум настолько затуманился от букета пережитых эмоций, что я и не поняла, когда именно юрист успел войти в меня.
Наверное, таким образом мы выбрасывали всю негативную энергию, потому что мои ногти сильно царапали спину Купчинского, пока тот как можно крепче держал меня за ягодицы и изо всех сил врывался раз за разом в лоно.
Спина ударялась о шершавую плитку и ощутимо болела, но я не обращала внимания на боль, потому что ощущения толчков меня просто омрачали.
Грубый секс — вот, что нам было нужно.
Второй раунд состоялся в моей спальне и на этот раз моя спина была приклеена к мягкой простыне, а не к шершавой плитке.
Сначала мои ноги были раскинуты в разные стороны, но Вове это было не по нраву, потому что он решил, что ему будет удобнее, когда мои лапки окажутся на его плечах, а руки на моей талии. Так он контролировал процесс, силу и глубину и при этом издавал гортанный рык.
В один момент его пальцы сжали мою талию с такой силой, что я готова была взвыть от боли, но оргазм, который настиг, оказался сильнее и в конечном итоге я взвыла от ощущений удовольствия, которые взяли меня в плен.
Еще несколько движений и Владимир финишировал за мной, пока моё тело билось в конвульсиях. Внутри все пульсировало от оргазма, который был ну уж очень сильным и таким ярким!
Мы лежали на кровати, которая была не слишком широкой — метров так полтора, и нормировали свое дыхание.
Приведя легкие в порядок, Владимир поднялся с кровати и сняв презерватив, который оказался на члене неизвестно когда, начал надевать трусы.
— Ты куда? — опершись на локти, спросила.
— Курить. Где твои сигареты? — от услышанного я приподняла одну бровь, а губы скривились в улыбке.
Под изучающим взглядом поднялась с кровати и прошла мимо него к выходу из комнаты — я тоже хотела покурить.
— Надеюсь, ты не выйдешь голой на балкон?
— Солнце уже зашло, поэтому могу и так.
На балконе я появилась все же голышом, но получив шлепок по ягодице, забрала футболку юриста из его рук и надела.
Сперва мы курили молча. Владимир даже ничего не говорил о том, что я курю, чему я была рада — рановато ему ещё указывать киллеру!
Я смотрела вдаль, в голове была пустота, а на душе покой. Нос не слышал запаха крови, а в голове не стояла жуткая картинка.
Город оживал, но и он никогда не спал — не Сакраменто, не столица Калифорнии.
— Яна отходила от наркоза, когда врач позвал меня к себе. Я не очень понимал, что именно он от меня хочет. Сначала подумал, что что-то насчет чистки после плода или что-то про лечение, но отнюдь не то, что я услышал…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
От этих слов по телу пробежался жуткий холод. Я и не надеялась на то, что Владимир все же решится на рассказ.
Глава 17
Маргарет — Кристи
Положив руки на перила, я затаила дыхание, а Володя продолжал рассказывать о собственной боли.
— …врач говорил что-то о теле умершего сына, а я никак не мог понять, о чем идет речь, потому что уши не улавливали той информации. Я ещё не отошел от известия о выкидыше, а тут спрашивают, будем ли мы забирать тело ребенка или оставляем в больнице. Конечно же я не мог оставить тельце сына в роддоме, потому что иначе они бы его, по словам врача, утилизировали. Каким образом этот процесс должен был происходить я даже не представлял, да и не хотел — мне хватило одного слова.
Даже меня, безжалостного киллера и эгоистичную сучку, это все шокировало. Как вообще можно говорить о какой-то утилизации отцу, у которого только что умер ребенок? Это дико, как по мне!
— Сообщил врачу, что заберу тело, а сам пошел к Яне. Девушка была сама не своя и я даже не хотел рассказывать ей о разговоре с врачом — её бы это просто добило. Пообещав Яне, что позже приеду, потому что есть кое-какие дела, я пошел в морг за телом…
Владимир, наверное, переместился мыслями в тот день, потому что притих на долгое время. Я его не подгоняла, потому что и самой не хотелось слышать, что дальше происходило.
Рука на автомате потянулась к сигаретам. Черканье зажигалки нарушило тишину между нами. Подожгла сигарету, сделала несколько затяжек. Владимир забрал её у меня и сделав затяжку, продолжил говорить…
Владимир
Я не знаю почему, но именно Кристи я решил открыться и рассказать все, не утаив ничего. С Яной у нас состоялся разговор — в тот вечер мы расставили все точки над «и» и решили остаться друзьями.
Все это время боль потери сына преследовала меня. Иногда в голове было тихо, но как правило — после затишья наступает шторм!
Меня так штормило, и я выкладывал всю информацию и раскрывал душу настолько, что самому было страшно.
День родов
Попрощавшись с Яной, я приставил к ней медсестру, которой изрядно заплатил, чтобы та ухаживала за девушкой, сам пошел к врачу, а уже вместе с ним в морг за телом.
Повсюду запах лекарств, а в самом морге, который был похож на большую морозильную камеру, было довольно прохладно и такой неприятный запах, что сразу же захотелось «прополоскать» все кишки и выбежать куда угодно, лишь бы не находиться в этой комнате.
Тогда впервые понял, как пахнет смерть.
Я попытался отбросить все чувства и эмоции и побыть в этом зале столько времени, сколько нужно — я не мог оставить сына.
Так и случилось — я включил холодный без эмоциональный разум и старался вести себя адекватно, так как и полагается взрослому мужчине-юристу.
Поставив несколько подписей, мы с врачом пошли в ещё одну комнату. Там было ещё прохладнее и ещё жутче. По периметру стояли стеллажи, а на них разного размера коробки.
Пока я неподвижно стоял, врач достал одну из коробок. После этого подошел ко мне и подал её со словами: «это ваше».
Для него это привычное дело и поведение, тренированные многими годами труда, а вот для меня это что-то нереальное.
Вышел из больницы словно в тумане и направился к своей машине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это был практически обед, и я имел вдоволь времени, чтобы похоронить сына, но как это правильно сделать представления не имел.
Моя семья верующая. Я не настолько предан Богу, но в церковь ходил, хоть и редко.
Оставил авто на стоянке, а сам пошел в церковь. После недолгого разговора с церковными служителями, я понял, как мне нужно поступить и как все правильно сделать.
