Мой оргазм нарастает, быстро и стремительно, и после ещё нескольких сильных толчков, я позволяю ему случиться. Я кричу и выгибаюсь, ногти скользят по коже Маверика, рот приоткрывается, голова откидывается назад, вода течёт по моему телу. Я выкрикиваю его имя, стону, извиваюсь, а он просто продолжает трахать меня, сильнее, быстрее, глубже. Мои крики смешиваются с его ворчанием, а затем он громко ревёт и входит в меня в последний раз, член пульсирует внутри меня, когда он находит своё собственное освобождение.
Я опускаю голову ему на плечо и закрываю глаза, тёплая вода стекает по моей спине, большие руки Маверика держат меня, мои ноги болят вокруг его бёдер. Я чувствую себя потрясающе. Я не хочу двигаться. Я просто хочу, чтобы этот момент остался со мной навсегда. Никогда не заканчивался. Я могла бы просто сидеть здесь, вот так, до конца своей жизни и никогда не чувствовать ничего, кроме настоящего счастья.
Я не собираюсь влюбляться в Маверика.
Я уже влюблена в него.
Глава 17
Маверик
Её пальцы скользят по татуировкам на моей груди, нежная кожа вызывает у меня покалывание. Скарлетт прижимается ко мне, её голова у меня на плече, одна нога перекинута через мою, прижата к моему боку и, блять, это невероятно. Прошло чертовски много времени с тех пор, как я позволял женщине быть так близко к себе, но ещё больше времени с тех пор, как я желал близости женщины. И даже тогда никто из них не был похож на неё.
Она заставляет моё проклятое сердце биться быстрее.
Я в полной заднице.
Полный пиздец.
– А у твоих татуировок есть история? – спрашивает она, и её дыхание щекочет мне ухо.
– Нет, дорогая, это просто чернила.
Скарлетт немного ёрзает, и я чувствую её голую киску на своём бедре, когда она так делает. Уже сегодня вечером я трахнул её дважды, мой член снова становится твёрдым, и всё, о чём могу думать, это перевернуть Скарлетт, поднять её задницу вверх и снова загнать член в её сладкую киску, трахая её, пока мы оба ещё грязные.
Но будь я проклят, если мне не нравится, что она лежит рядом со мной.
– Тебе было больно?
– Я люблю боль, – бормочу я, поворачивая голову и вдыхая запах её волос. Она, черт возьми, пахнет гребаной клубникой.
Скарлетт тихо хихикает.
– Это то, что все большие страшные байкеры говорят?
Я хмыкаю.
– Не уверен, детка. Давненько я с ними не обнимался.
Она смеётся и нежно щиплет меня за сосок.
– Не умничай.
– Но почему? Что ты собираешься со мной сделать?
Она закатывает глаза, и я наклоняюсь вперёд, целуя её в нос.
– Маверик?
– Ммм.
– А ты когда-нибудь... убивал кого-то?
Вопрос Скардетт шокирует меня, и я снова смотрю на неё, чтобы увидеть эти красивые карие глаза, смотрящие на меня из-под густых ресниц, с любопытством.
– Не могу ответить на этот вопрос, детка. Извини.
– А почему бы и нет? Я никому не скажу. Кроме того, мне всё равно никто не поверит. Ты не должен говорить мне, как или кто, я просто...
– Ты хочешь знать, не чудовище ли я?
Её рот слегка приоткрывается, пухлые розовые губы слегка выдыхают воздух.
– Нет, я никогда не думала, что ты чудовище. Я думаю, что если ты убил кого-то, то он, вероятно, заслужил это.
Но не все из них.
Но это все бизнес. Значит...
Если ты запутаешься в нашем мире и сделаешь неверный шаг, то рискуешь получить пулю в лоб. Это риск, который ты берёшь на себя, когда принимаешь решение возиться с клубами и клубной жизнью.
– Да, я убивал людей. Мне это не нравится. Не люблю этого делать. Но иногда это часть моей жизни, я думаю.
– Это потому, что они предают тебя и делают плохие вещи?
– Это помимо всего прочего. Это риск, которому ты подвергаешься, когда участвуешь в клубной жизни. Если ты сделаешь что-то не так, тебя поймают, и ты заплатишь за это.
Она кивает.
– Имеет смысл. Была ли у тебя когда-нибудь женщина, которая не соглашалась бы с твоим образом жизни?
Я колеблюсь секунду, потому что знаю, что она любопытная. Конечно, она такая. Она хочет знать о Нериссе. Она уже задала несколько вопросов, но я ещё не рассказал ей всю историю. Моё молчание, должно быть, смутило Скарлетт, потому что она слегка пошевелилась и сказала самым мягким голосом:
– Прости, Маверик. Я не хотела совать нос в чужие дела.
Нахуй.
Она рассказала мне свою историю. Пришло время мне рассказать свою.
– У меня была только одна женщина, – говорю я ей, Скарлетт перестаёт ёрзать и расслабляется рядом со мной, начиная выводить маленькие круги на моей груди пальцем, слушая. – Она не любила клубную жизнь, по правде говоря, большую часть времени она пыталась отвлечь меня от этого. Я думаю, это можно понять. Если ты не понимаешь, как это работает, может быть, страшно подумать, что всё может пойти плохо, если у тебя есть семья с членом клуба.
– Та жизнь, которую ты ведёшь, опасна?
– Иногда, да. В основном, мы умные. Нерисса была первой и единственной Старухой, потерявшей жизнь из-за проблем в клубе.
Скарлетт вздрагивает в моих объятиях. Я не хочу пугать её, но это правда, и чёрт с ней, если я совру, чтобы это звучало лучше.
– Это было не из-за того, что мы делали, но... Я до сих пор не совсем понимаю, что произошло в тот день, меня там не было. Клуб был закрыт, у нас были проблемы с некоторыми наркоторговцами в этом районе. Они пытались захватить нашу территорию, пытались пропустить наркотики через город. Мал был не в восторге, поэтому он начал вмешиваться, и им это не понравилось. Мы хотели, чтобы они ушли. Они не хотели уходить. Дерьмо разогрелось.
– Что с ней случилось? – спрашивает она тихим и немного дрожащим голосом.
– Она была в клубе, тоже заперта. Один из моих парней должен был держать её там. Она была... – я колеблюсь. – Беременна. Два месяца. Первый ребёнок.
Скарлетт издаёт болезненный звук, её пальцы ложатся на моё сердце, и она придвигается ближе. Моё сердце начинает колотиться, потому что от разговоров о том грёбаном дне у меня кружится голова. Но она заслуживает того, чтобы знать, она доверяла мне, и теперь я буду доверять ей.
– Мне так жаль, Маверик, – шепчет она.
– Спасибо, – говорю я хриплым голосом, но не от чего-то, а от эмоций. Я продолжаю говорить: – В любом случае, я попросил члена клуба присматривать за ней, потому что я был с Малом, мы пытались держать неприятелей подальше от клуба. Я не знаю, что случилось, но я знаю, что сказал ему, что он должен защищать её ценой своей жизни, не выпускать её из виду, не позволять ни одному волосу на её голове пострадать. Он поклялся, что не позволит ей выйти из комнаты, в которой она находилась, и я доверяла ему.
– Он этого не сделал? – спрашивает Скарлетт.
– Нет. Она вышла, я не знаю как, я никогда не спрашивал, и мне всё равно. Он должен был схватить её, если бы это было необходимо, но он никогда не должен был позволить ей пройти мимо него. Каким-то образом ей это удалось. Она не хотела быть там, она звонила мне, плакала, говорила, что боится моей смерти и хочет, чтобы мы уехали вместе, что она хочет вернуться в дом своих родителей в Колорадо-Спрингс, и мы могли бы начать всё сначала. Она испугалась и из-за этого каким-то образом попыталась выбраться, чтобы найти меня и забрать.
Скарлетт ласково гладит мою кожу.
– Я могу это понять. Она была беременна. Она любила тебя. Наверное, она была в ужасе.
Моё сердце сжимается, и я на секунду закрываю глаза, собираясь с мыслями. Нерисса никогда не была создана для той жизни, которую она пыталась вести со мной, но она любила меня и поэтому старалась соответствовать. Когда все накалилось, она просто не могла справиться с этим, и из-за этого она потеряла свою жизнь. Я должен был давно отпустить её, позволить ей быть с тем мужчиной, который ей нужен, Но моё эгоистичное отношение и любовь к ней не позволили этого, и, в конце концов, это стоило ей жизни.
