она, впервые увидев меня, не задумываясь придала статус слуги, просто потому что иначе с «обезьяной» и быть не могло. Вывод: в это мире есть существа, как минимум похожие на людей, а как максимум — люди.
Факт третий. Я — дол… а, не, это уже было. Третий факт состоял в том, что вся эта опостылевшая пустошь с чертями, червями и чёрными камнями — это не вся планета, а один совершенно обособленный и не такой уж и большой регион. Окружность с радиусом в семьдесят-сто километров, на которой когда-то сошлись в битве уже помянутые мной боги. А за пределами этого пяточка начинается сад. В смысле — планета-сад. С полями, лугами, реками, озёрами и разумными расами, населяющими всё это великолепие. В смысле, рас вообще много. Фэнтези ёб-та!
Но Таракан, как же так⁈ Ты же запускал в воздух аэростаты, почему ты этого не увидел? Ведь даже того времени пока зонд не сожрали всякие крылатые хвостороги тебе хватило сделать полноценную аэрофотосъёмку! Почему ты не увидел это всё на горизонте? О… и тут мы переходим к тому, что местные называют «Берегом». Визуально — это стена белёсого тумана, окружающая так называемое Поле Битвы титаническим завихрением. Туман этот ко всему ещё и светится сам по себе, а потому техника приняла его за атмосферное искажение на линии горизонта, дорисовала картинку из математической модели и выдала своё заключение, которому я и поверил. И мы возвращаемся к факту номер один.
Дальше вытекает вопрос: а берегом чего является этот туман? Что ещё за «Море» и какой ещё к чёрту «Маны»? И Почему С Заглавной Буквы⁈ О… А вот тут мы переходим к самому бредовому. Мана в этом мире называется по-другому, а воспринял я этот термин из-за компьютерных игрушек, в которых так обозначался магический резерв персонажей. То есть из не очень-то уверенных объяснений эльфийки (а она, блин, реально тёмная эльфийка!) «морем» является вся обитаемая часть планеты! И это море питает всё вокруг, наравне с водой, воздухом и светом! Везде, кроме пустошей! И именно «мана», сохранённая в теле и дарует местным сверхспособности навроде стрел, охлаждающих до абсолютного нуля или тех же красных выстрелов, которыми так любит раскидываться сама Яо. К слову, у неё сейчас запасов маны в крови практически нет, как и стимуляторов, которыми она их пополняла. А посему девица ходит мрачнее туч и разве что головой о дверные косяки не бьётся.
Подытожим. В этом мире есть эльфы: светлые и тёмные. Доказательство того у меня на втором этаже. Про тварей местных молчим, они — отдельная песня. Идём дальше, в этом мире есть боги, влияние которых я, пусть и однажды, ощутил на себе. Языковой барьер так просто не ломается. В этом мире есть мана именно в том понимании, что знаю я. А ещё я сижу на единственном в этом мире островке абсолютного отсутствия нормальной жизни в привычном мне понимании! И на этом месте здравый смысл жмёт мне руку и уходит в неизвестном направлении, оставляя меня на едине со всем… этим.
* * *
До свидания брат, до свидания родной! Ты уходишь, но стал путеводною звездой…
Ты всегда понимал смысл гиблых идей, но стоял перед фактом отсутствия дней!
Уже даже и не знаю, как я нашёл эту песню в интернете, но почему-то именно она играла у меня в голове, когда я впервые увидел мёртвый горный пейзаж при закатном небе своими глазами. Сейчас же музыка играла в ангаре для скафандра, когда я менял порядком износившийся ствол своего верного «Вулкана». Подумать только, как быстро пролетели те самые заявленные в ТТХ десять тысяч выстрелов! В смысле, в первый раз для меня это стало неприятным сюрпризом. Отвожу, значит, душу на тварях, а на весь экран предупреждение: «Внимание! Ресурс работы ствола орудия подходит к концу! Замените во избежание аварийной ситуации!» И циферки такие быстро прибавляющиеся: 9731… 9737… 974… и так далее. В тот раз, правда, в десятку уложиться не получилось, но когда во весь экран красовалась цифра «10173!» до базы я всё же добрался.
Этот мир ещё мёртв! Этот Ми-и-и-р ещё Мёртв! Мёртвый ми-и-р ещё мё-о-о-о-о-ртв! — ору я в отъятую ствольную коробку, как в микрофон.
Сейчас эта операция уже не вызывает у меня ни проблем, ни нервов. Наоборот, стараюсь заботиться о своём оружии, чтобы оно в своё время позаботилось обо мне. А значит, чистка, дефектовка, смазка, калибровка и пристрелка — это важнейшие части моей повседневной жизни.
Изношенный ствол отправляется в утилизатор, а я спускаюсь с возвышения, на котором расположен стенд «Вулкана», чтобы взять из принтера свежераспечатанный и прокалённый. И тут замечаю пару внимательных золотых глаз, что буквально поедают каждое моё действие. Делаю жест рукой и музыка стихает до приемлемых в нормальном обществе значений.
— Доброе утро, Яо.
Несмотря на ранний час эльфийка одета собрана, внимательна и не выражает никакого недовольства, хотя я почти уверен, что такие громкие звуки из динамиков ей не приятны.
— У вас странная музыка. — говорит девушка. — не знаю ни одного инструмента что способны издавать столь ужасные звуки, но ритм сильный, а смысл размыт.
— Наверное, в этом и суть жанра. — пожимаю плечами я. Задача музыки заставить сердце биться чаще, а смысл каждый находит для себя свой. Вряд ли тот, кто написал слова думал, что я когда-то пройду через пробой в другой мир и буду пытаться обжиться в этих мёртвых скалах. И уж тем более он ничего не знал о богах и их сути.
— Просто спел?
— Ага, что лежало на душе — то и выплеснул в мир. А кому-то это понравилось. К слову, не так многим, как могло быть. А у вас разве не так?
— Может, кто-то так и делает, но я не слышала. В основном наши песни имеют более явного адресата. Того, кого обожаешь настолько, что готов посвятить песню и не постесняться исполнить её, или восхититься стихами красотой и мощью природы…
Я пожал плечами, уложил ствол на стол, распаковал комплект сальников и стал вставлять резиновые кольца в пазы, помогая себе всем чем под руку подвернётся.
— Наверное, и у нас так когда-то делали, а потом стало слишком много повторов. Не знаю, никогда не исследовал то, как развивается музыка. Да и давно это было.
Сальники встали в свои пазы, я промокнул кисточку жиром местной твари, который чуть ли не в разы по свойствам превосходил заявленное в требованиях оружейное масло и смазал ствол, после чего вдел его в ствольную коробку и надавил до щелчка. Убедился, что в нарезах ствола нет крупного сора, прикрыв один глаз и прикусив язык, после чего вернулся к станку
