– Володь! Это, конечно, не мое дело, но, если можешь, скажи, ты не с Верой Крамаренко встречаешься?
Этого вопроса Бережной никак не ожидал.
– С чего ты взял?
– Слухами, Володя, земля полнится. И если до меня они дошли, знай, что и весь гарнизон в курсе ваших дел.
– А если с ней, то что?
– Ничего! Только не советовал бы я тебе слишком увлекаться.
Владимир напрягся.
– В чем дело, Антон?
– Ни в чем, я просто посоветовал тебе. Остальное решай сам. Я не хочу, чтобы она сломала жизнь еще и тебе, как долго и цинично ломает ее Крамаренко.
Бережной проговорил:
– Я знал ее, Серега, еще будучи курсантом. Любили, да и сейчас любим друг друга. У нас свадьба даже была назначена.
Сергей не понял, но заинтересовался откровением друга:
– А что же она тогда с Крамаренко?
– Получилось так, Сережа.
И Володя рассказал, как Вера оказалась женой другого человека.
– Да! – Антонов закурил. – Прокололся ты глупо. Теперь я все понимаю, а то думал, только прибыл и сразу с Верой начал шуры-муры крутить. И главное, без всякой предварительной подготовки. Оказывается, не шуры-муры это? А намного серьезнее? Извини, брат, если что не так сказал, но сам понимаешь…
Владимир отмахнулся.
– Да ты ничего особенного и не говорил, а слухи… Назови мне, Серега, хоть одну обычную женщину в закрытом гарнизоне, о которой бы не ходили слухи? Слухи и сплетни паутиной опутывают военные городки, и самое несуразное, что ткут ее те, кто сами и становятся жертвами собственного производства! Я прослужил достаточно долго, чтобы убедиться в этом.
Антон согласился:
– Скорее всего ты прав! Но как вы разберетесь меж собой, не представляю! Крамаренко за нее зубами держаться будет.
– Это мои проблемы. И Крамаренко воспользовался в свое время ситуацией, когда у нас с Верой произошел разрыв, а я был на стаже. Нашел, сука, к ней подход! Я ему тогда, когда все узнал, хавальник разбил прилично! Под трибунал отдали, но потом отменили все и дали закончить училище.
– Ты, в натуре, Хмурому морду бил?
– Не веришь? Спроси у него.
– Молодчик! Уважаю! Хотя в таких делах баба виновата, но все равно правильно сделал!
Офицеры открыли окно, закурили. Сергей неожиданно продолжил разговор:
– И у меня, Володь, любовь была неудолбенная! Тоже в училище и тоже познакомился с Ленкой своей на дискотеке. Вот как увидел ее, на втором курсе дело было, так и решил: моей эта красотка будет! А она действительно такой эффектной была, не то что сейчас, как тряпка потрепанная. Видел я ее в последний свой отпуск.
Бережной перебил Антонова:
– Извини, так ты бойцу, которого брали, про свою супружескую жизнь правду рассказывал?
– Конечно! А чего ее скрывать? Что было, то было, это часть моей жизни. Но рассказывал о том, что было после развода, а до этого… До этого, Володя, все было иначе! Если хочешь, расскажу.
– Конечно, хочу, – ответил Бережной.
– А на свиданку свою не опоздаешь?
– Есть еще время, да и Вера поймет, если что.
– Ну слушай тогда, только я говорить складно не приучен, особенно когда вспоминаю прошлое, путаюсь, так ты не обращай внимания. Суть уловишь.
– Не волнуйся. Рассказывай, как сможешь.
И Сергей повел свой рассказ:
– Так вот, влюбился я в нее! А сам в училище разгильдяем еще тем слыл, за что на «губе», наверное, больше всего курса за время обучения просидел. Ну, увольнения, понятно, постоянно лишали, а меня к Ленке начало тянуть, как узнал ее, сил нет! Выход? Правильно, самоход! Причем почти каждую ночь! В нарядах да на лекциях и отсыпался. А у нас при училище, типа коменданта, подполковник Лысенко обретался. Так тот натуральную охоту за мной устроил, со своим помощником, прапорком одним. Так и пасли, суки! А хитрый этот Лысенко был, Володь, как лиса старая. В натуре говорю. Конечно, он не только меня ловил. Подполковник за всеми самовольщиками гонялся, желающих к девочкам после отбоя слинять всегда хватало, но я у него на особом счету был! И что только он не делал. И мазутом торцы бетонного забора в тылах мазал. Перелезешь через такой, кранты. Наутро все ясно, что ты ночью делал! Попробуй отмой этот мазут! Да еще за ночь! А он по утренним осмотрам так и шастал от роты к роте. И ночью казармы шмонал, доставал скатки шинелей из-под одеял и прапорка своего в засады ставил. Короче, боролся с самовольщиками по полной программе и довольно успешно! Видать, в свое время тоже побегал вволю, все повадки знал! А у меня друг был, тоже Володя, кстати. Вова Крюк, Крюков. Его в первую чеченскую в Грозном подстрелил снайпер. Так вот, он со мной стал в самоходы ходить, оказалось, его девочка от моей недалеко жила. Ну и задолбились мы с этим Лысенко! Он нам кислород перекрывал, мы же новые ходы ищем! И нашли! У нас санчасть за пределами училища находилась, а забор там еще парадный, стандартный, ну знаешь, пики в пролете, а посередине окружность со звездой приваренной. А за забором «зеленка» и выход в городок. Ну, мы как-то красили этот забор, время выбрали, звезду одну со сварки сбили, а потом, подточив ее лучи, подогнали на место. Когда надо было, снимали ее, в дыру шасть, звезду на место, и все! Ты уже невидим. Училище освещается, а за забором темень сплошная. Таким образом недели две бегали. И тут он нас подловил, да еще как! Но на этот раз нас кто-то сдал, это однозначно, у него осведомителей везде хватало. А получилось так. Идем мы однажды с Вовой к дыре в заборе. Оглянулись, никого! Мы звезду сняли, перемахнули в дыру, установили все на место, ну как всегда. Думаем, ништяк, самое трудное позади. Впереди, правда, километров десять в один конец, но что нам, молодым, эти двадцать верст, когда впереди встреча с любимой? Ну и пошли, разойдясь в стороны. Делаю я шаг, второй, чувствую, что-то за ноги цепляет. Мне бы остановиться сразу, а я не въехал и пру дальше, пока вконец не встал. А тут из-за забора голос Лысенко: «Ну что, голубчики, попались-таки?» и освещает нас мощным фонарем! Я смотрю, в стороне на месте и Крюк стоит! Глянул под ноги и понял: Лысый, сука, в траву противопехотную проволочную паутину бросил. А это, сам знаешь, что за штука. Чем дальше в лес, тем больше запутаешься, как рыба в сетях, что с нами и произошло! И самостоятельно выбираться без штык-ножа бесполезно! «Попались, – отвечаю, – товарищ подполковник, что ж теперь поделать? Освобождайте нас, и как положено, на "губу" родную!» А он: «Нет, ребятки, до утра так постойте!» Ты понял? Мы в спортивных костюмах, облегченные, впереди все же кросс нешуточный, а по ночам холодновато стало. «Замерзнем, – говорю, – товарищ подполковник». А он отвечает: «Ничего, я вас проверять время от времени буду. Вот сейчас "спортсменов" еще выловлю и вернусь. Будет холодно, прикажу шинели вам бросить, но до утра стоять вам, как сфинксам! Это слово мое!» Тоже мне Египет нашел! Обрадовал, чудила!
– А что за спортсмены?
– Я сначала тоже не понял. Но позже узнал. Ребята с третьего курса для самохода полосу препятствий приспособили. А та стояла недалеко от бокового забора. В ней, если помнишь, ход подземный, перед тем как на мостик бежать?
– Помню.
– Так вот ребята из этого подземного хода под забор ответвление прокопали и как раз выход за забором оборудовали. Замаскировали его в кустах, и все дела. Выходят на полосу, якобы потренироваться, а сами своим ходом за забор. Как раз напротив автобусной остановки! А ночью тем путем вообще уйти было без проблем. Но и это Лысый пронюхал! Вот и пошел брать очередную пачку нарушителей. Видимо, ему информацию про массовый самоход кто-то слил, он и вышел на охоту!
Владимир перебил Антона:
– Мы всегда через посты караула ходили. Договоришься с тем, кто часовым на ближнем посту в 4.00 заступит, он и пропускал.
– У нас такое тоже было, пока один курс другого не пришил!
Бережной удивился:
– Как пришил?
– Пристрелил!
– Они что, не договорились?
Сергей объяснил:
– Там по-другому все получилось. У того, с кем договаривались, на посту живот прихватило, капусты, наверное, на ужин обожрался, и начал метать дальше, чем видел! Запросил замену, а сменщика предупредить о самоходчике не смог, сам начальник караула смену производил. Пацан из города шел открыто, знал, что все договорено, да и не в первый раз, а часовой-то про него не знал. Как раз у забора притаился, покурить втихаря. А тут самовольщик с забора прыгнул, да еще в гражданке. Ну и дал по нему очередь часовой, без предупреждения, как это Уставом предписано. Двенадцать пуль бедняге всадил! После этого часового в другое училище перевели, а про посты забыли!
– Понятно, ну а с проволокой-то что?
– Да ничего! Поймал Лысый спортсменов и к нам. Мы, как цуцики, к тому времени замерзли и разогреться как следует не можем, руками машем, а ноги-то неподвижны. Дал он команду, принесли шинели. А наутро все училище построили и мимо нас провели. Смотрите, мол, на этих лохов! Вот позору было! Курсанты как лошади ржали, а нам с Крюком не до смеху. Впереди пять суток ареста! Но один черт, сколько он ни ловил меня, Крюк потом со своей дамой рассорился, и я один ходил, все одно находил варианты, убегал! Я тебе это к чему рассказываю? Другая на месте Ленки башкой своей прикинула бы, что рискую я, и ждала бы, как большинство, выходных! А она словно издевалась! Капризная была! Раз, говорит, любишь, то сделаешь для любимой все! Вот и делал! И ничего с собой поделать не мог! Любил! Потом, когда закончил кое-как училище, поженились. И вот тут она раскрылась во всей своей капризной, упертой красе. Когда служить сюда прибыли, устроила она мне жизнь веселую!
