Попробую поискать клад в османских крепостях и кораблях, для начала.
Петр, кстати, использовал этот парад людей для личных целей, сблизился с местной актрисой, которая не прошла собеседования. Квартала красных фонарей тут не было, так что понять его было можно. Но, думаю, скоро он в ней разочаруется.
Пиком своей рекрутской работы могу считать первую встречу с Ньютоном. По возрасту, Исаак был близок Лейбницу, а вот по складу характера — совершенно ему противоположен. Типичный англичанин, как их себе представляю. Разговор с Ньютоном получился ни о чем, его явно попросили встретиться, и он делал такую любезность. Время рандеву уходило, как и шансы заполучить Исаака в команду. Тут его все уважали, работа у него была важная и интересная, труды его были признаны миром — человек имел все, что хотел. И вдруг приходит искуситель, которому нечего предложить.
Напрягся. Пытался вспомнить все, что говорилось об ошибках Ньютона. Может хоть это его встряхнет.
Выдал первую припомнившуюся ошибку о давлении и обтекании. Исаак остался спокоен, в результатах своих выводов он не сомневался, но, как и любой ученый над новыми идеями задумался.
Стукнул его второй ошибкой. В его теории гравитации идет привязка к центрам масс тела, а надо привязываться к центрам масс системы тел. Вот тут заспорили, все же первым вопросом его разогрел, при этом, не упомянув про термодинамику — натолкну его на эту идею, только когда будет у нас работать.
Спорили и о частностях его теории. Например, предлагал ему использовать, в его виртуальных опытах, вращения тел по орбитам не идеальную нерастяжимую нить, а пружину, и посмотреть, куда уплывут его выводы.
Наконец добился, искренней заинтересованности старика и… откланялся. Пусть дозревает, а мы пока подумаем, как можно ему помочь избавиться от работы в Англии.
Для этих целей использовал Таю, которая, действуя по отработанным схемам, занималась светскими дамами. Дамы хоть и не одобряли новых тенденций в одежде, но туфли и макияж их заинтересовали — зачем им туфли в юбках до пола, это у них надо спрашивать. Вода камень точит. А за десять дней стало понятно, какие силы точат зубы на место главных в королевском монетном дворе, который и возглавлял Ньютон.
Начал планомерный и анонимный слив в ученую среду ошибок Ньютона все, какие вспомнил, даже про оптику вспомнил. Особо тщательно скрывал свою причастность к этому действию, мало ли, у Исаака еще и способности детектива есть — при таком мощном аналитическом уме это было бы не удивительно. Некоторые ошибки выдумал, но и они должны казаться обоснованными. Тая начала продавливать, в светских беседах, мысль, что заслуги Исаака велики и неоспоримы, но и он не без греха, а дело обеспечения финансового благополучия целой страны, должно быть, все же, в руках специалиста, а не ученого. И то же ссылалась, что это мысли не ее, а услышала их на светском рауте у лорда такого-то.
Ай, какие мы бяки.
Месяц Исаак думал над нашим разговором. Честно говоря, уже решил, что поезд ушел. И собирался отчаливать. Но все же получил приглашение, посетить пожилого ученого.
На второй встрече, увидел живого и любопытного человека, а не чопорную куклу. Кроме того, в монетном дворе Исаак встречался с Петром, аж два раза. И Петр сумел заронить зерна заинтересованности в ученого — не паханной российской финансовой целиной и грядущими большими реформами, которые надо разработать, обосновать и провести.
На этой встрече пытался показать свой кругозор и намекал на белые пятна в физике, которые могу осветить, но буду это делать для своих специалистов.
Беседа прошла очень неплохо, и то, что Ньютон еще не дозрел до сотрудничества, ничего не значило. Из моих намеков — он теории будет долго выстраивать, тот же Лейбниц успеет раньше. Намекнул ему и на это. Вот тут он взорвался. Похоже, Готфрид был его больной мозолью. Слышал, конечно, что они друг друга не очень любили, но такой откровенный антагонизм был неожидан. Сыграл на этом как смог. Да, у Лейбница будет академия — а Исааку, предлагают целую страну для экспериментов, плюс отдельную лабораторию для исследований плюс несколько новых концепций, которые есть в идеях, а разрабатывать их некому.
Оставил старика, раздираемого противоречивыми чувствами.
Тем временем, светские события набирали ход. Надеюсь, давление на Ньютона еще и с этой стороны сдвинет, наконец, этот камень, вросший в земли Альбиона.
Петр уже посмотрел все самое интересное в ближайшей округе, и несколько заскучал.
Видимо со скуки поучаствовал в английских боях, не лично, конечно, а выставив на ринг своих гренадеров. Результат, для англичан был печален. Именитые бойцы оказались биты безвестными солдатами варварской страны.
Может, так совпало, а может, англичане решили поправить реноме, но для Петра было предложено организовать небольшие морские маневры в Портсмуте. Вот тут Петр подставил меня по полной программе. Он предложил организовать маневры в виде охоты за одиночным кораблем. Угадайте за каким! Англичане угадали правильно и сказали, что за победителем большой регаты гоняться не видят смысла. Вот на этом этапе меня и подключили, дав основную аксиому, что маневры будут, и Орел в них участвует. А вот как организовать сохранение секретности и при этом выиграть — придумывать мне.
Для начала, ограничили с англичанами акваторию, за которую не будем выходить. Далее, сославшись на наличие царских персон на борту и отсутствие холостых зарядов — предложил не стрелять, а поднимать флаг стрельбы, по которому засчитывать полный бортовой залп Орла, и считать, что этим залпом попал. Англичане тут же предложили сделать нам холостые заряды, если мы им дадим чертежи снарядов Орла — то они быстренько изготовят необходимое количество. Возразил, что не вижу смысла так затягивать маневры — Петр не поймет такой задержки. Сошлись на поднятии флага.
Кроме того, на Орла ставим маленькую пушечку, больше похожую на игрушку, что бы обозначать залп звуком и облачком дыма, а то в пылу маневров флаг могут и не заметить. Своими оговорками, дал понять англичанам, что ничего особенного мои пушки не представляют. Это было особенно актуально, в связи с тем, что экскурсию на Орла Петр старательно откладывал.
Все равно, это все секреты полишинеля — Орел год ходил на виду у всех. А вот особенностей устройства набора на экскурсии не увидеть, та же диагональная обшивка, скрыта внутри, а усиленная сплошным наборов чопиков, между шпангоутами, нижняя часть днища — вообще не видна. Так что пусть строят, посмотрим, как у них суда переламываться будут.
А обсуждение маневров, тем временем, продолжалось. Торговались, о дистанции стрельбы, с которой будет засчитано попадание. Первоначальное предложение — сделать всем равные дистанции, отмел, сказав, что в этом случае, никаких маневров не получиться — Орел будет просто уходить от судов и вся затея станет не интересной. Выторговал, для фрегатов — триста метров, для линейных кораблей — пятьсот, а для Орла семьсот. Обосновывал все тем же, если Орлу не дадим на ученьях хоть какого то козыря, против линейных кораблей, то ему нет смысла, с ними связываться вообще, и будет не интересная игра в догонялки. Да и чего мы спорим то? Дистанции все равно выдуманные, просто для выравнивания шансов — в реальном бою, конечно, все будет по-другому. Но у нас тут, вроде как, балет намечается, так давайте обставим его красивыми условиями.
Сошлись на этих правилах, видимо, даже при таких условиях англичане не сомневались в том, что смогут зажать Орла, пожертвовав пару фрегатов. В чем-то они были правы. Задачи выиграть маневры, для себя, и не ставил, но вот проиграть их достойно — был обязан.
Акваторию учений ограничили с юга — островом Уайт и мысом Селси, с севера и востока ограничением выступал сам британский остров, а с запада линией решили считать Саутгемптон — Коуэс. Получился небольшой треугольник двадцать на десять километров, плюс еще хвостик до Коуэса. И то, это все благодаря моей настойчивости. Англичане изначально предлагали ограничиться бухтой Портсмута — два на три километра. Их понять можно, тут им достаточно расставить корабли в шахматном порядке и никуда от них не денусь.
Наконец, оговорили все подробности, назначили наблюдателя на каждый корабль, мне наверняка матерого шпиона подсунули. Назначили день маневров.
И в Портсмут покатили дворяне и любопытные.
Тут такие салочки на воде были любимым национальным развлечением. Мне сразу стало нехорошо. Одно дело, тихо и мирно проиграть — и совсем другое — проиграть под громкое улюлюканье. Мои планы — немного посопротивляться и подставиться, чтобы не афишировать всех возможностей, печальной толпой, поковыляли в туман забытья. Петр еще и свою пассию привел, хорошо, что на берегу оставил — но теперь он точно не позволит мне изобразить из Орла инвалида.
