Я не хотел слишком много думать о том, как там Тэйт, но не мог выбросить из головы ее взгляд. Ее горе вдруг сделалось для меня почти осязаемым, я не мог забыть о нем.
Встряхнув головой, я посмотрел на воду, пытаясь разглядеть дно. Но поверхность озера была так темна, что я не разглядел ничего, кроме ступенек, высеченных в одной из стен и уходящих куда-то вниз.
— Зачем тут лестница?
Морриган непонимающе посмотрела на меня.
— А зачем вообще бывают лестницы? Чтобы спускаться и подниматься!
— Но зачем спускаться и подниматься в озеро?
Морриган закрутила кораблик прутиком, так что он закачался и завертелся волчком.
— Так ведь здесь не всегда было озеро! В наказание мне моя великая сестрица послала наводнение. С тех пор мы не можем пользоваться нижними помещениями, там живут только неприкаянные мертвецы, не обремененные необходимостью дышать.
— А откуда берется вода? — спросил я, следя за раскачивающимся корабликом.
— Отовсюду! Падает с неба, просачивается из-под земли.
— А ты не боишься, что твоя сестра совсем вас утопит?
— Да нет, рано или поздно она успокоится или ей надоест нас мучить. Может, она уже сожалеет о том, что поддалась раздражению. А пока мы ждем, мы вообще легко приспосабливаемся. — Морриган улыбнулась и взбрыкнула ногами, шлепнув пятками по воде. — Моя сестрица совершает большую ошибку, устраивая нам такие испытания, потому что мы, конечно, привыкли к своему образу жизни, но не настолько, как она думает. Дай нам трупы детей — мы их оживим. Дай нам воду — мы научимся плавать!
— Но воды слишком много. Что вы будете делать, если потоп не прекратится?
— Ах, вот увидишь, моя сестрица непременно подобреет после Дня всех душ! Как только она получит свое возлияние, мы попытаемся уговорить ее немного прикрутить дождик.
— Что такое День всех душ? Я никогда о нем не слышал. Это то же, что Хэллоуин?
Морриган прыснула и постучала меня по голове своим прутиком.
— Дуралей! Хэллоуин — это всего лишь другое название кануна Дня всех святых, когда люди зажигают фонари и сжигают кости домашнего скота, чтобы отогнать нечистую силу. За Хэллоуином наступает День всех святых, это для праведников, которых почитают, прославляют, причисляют к лику святых, а еще у них иногда отрезают пальцы и хранят, как реликвии. А уже после этого наступает День всех душ или День поминовения усопших — то есть, всех оставшихся.
— Всех оставшихся?
Морриган кивнула.
— Тех, кто в земле. В День всех душ моя сестра возобновляет свою власть над городом и освящает принесенную ей жертву. В эту ночь мы все собираемся на церковном дворе, где сжигаем шалфей и руту. А потом, перед самым восходом солнца, свидетельствуем совершенное кровопролитие, и мир снова делается лучше!
Она выпалила все это скороговоркой, как будто прочитала стихотворение или рассказала сказку, а не сообщила о том, что регулярно происходит в нашем тихом стареющем городке.
Я сурово посмотрел на Морриган.
— Значит, ты не видишь в этом ничего плохого? Госпожа ворует детей, чтобы зарезать их на ваших глазах, а тебе и горя мало? Все нормально, да? При этом ты постоянно твердишь, что твоя сестрица настоящая ведьма, и что ее злодеяния переходят всякие границы, но если это так, то почему вы с этим миритесь?
Я смотрел на нее в упор, а она робко прикрыла ладошкой рот, как будто хотела спрятать свои зубы.
— Будь добр, держись подальше от моей сестрицы. Она — суровая и жестокая Госпожа, которая никогда не скупится на наказания. Ребенок уже сейчас в ее доме, но она не тронет его до наступления кровавой ночи жертвоприношения.
— Значит, вы просто будете стоять и смотреть, как твоя сестра убивает ребенка?
Я подумал о злых глазах Тэйт, о той отчаянной настойчивости, с которой она твердила, что умершая девочка не была ее сестрой. Моя мама не захотела даже говорить со мной об этом, но детей, вместо которых появлялись подменыши, куда-то забирали. Они не исчезали бесследно. Но если подмена осуществлялась с определенной целью, значит, Натали была еще жива и сейчас беспомощно ожидала того, кто пустит ей кровь!
Морриган встала и торжественно воздела в воздух прутик, словно меч или скипетр.
— Ты ничем не можешь помочь этому младенцу. Моя сестра — чудовищная злодейка, и ты навредишь только себе самому, если попробуешь встать у нее поперек дороги.
— Ты говоришь об убийстве ребенка! О чьей-то дочери! — Я судорожно выдохнул и закрыл глаза. — О чьей-то сестре!
— Но это всего лишь ничтожная крупинка в величественной картине вселенной. Пустяк, тем более, что это происходит всего раз в семь лет. Смешная цена за годы богатства, здоровья и процветания!
Джанис подошла и села рядом со мной, свесив ноги в озеро.
— Это нужно городу, Мэки. И всем нам.
— Значит, вы все собираетесь на церковном дворе, жжете шалфей и убиваете детишек? Нечего сказать, круто! Нет, просто восхитительно!
— Это не наших рук дело.
У меня вдруг перехватило горло, как будто я собирался расхохотаться, но только без тени веселья или юмора.
— Вы позволяете этому случиться!
Джанис вздохнула и дотронулась до моей руки.
— Послушай, ты воспринимаешь все чересчур эмоционально. Попробуй рассуждать логически. Это идет на пользу всем — и нам, и Дому Мучений, и жителям города.
— Нет, — покачал головой я. — Жителям это точно не на пользу. Это приносит им только боль и ужас. Разве можно быть счастливым, если у тебя похищают детей?
Морриган горячо закивала.
— Так ведь именно для этого существует наша музыка! Госпожа наказывает город, а мы его утешаем!
— А тебе никогда не приходило в голову, что можно обойтись без мучений? Тогда и музыка не понадобилась бы!
Джанис покачала головой.
— Ты не понимаешь! Мы просто такие, какие есть.
— Да? — переспросил я. — Отлично, но я-то не такой!
Морриган поймала меня за руку, схватила за запястье. Ладошка у нее была мокрая от возни в воде, но все равно теплая.
— Ой, не будь таким гадким! Ты не хуже нас знаешь, как обстоят дела. И знаешь, чем все кончится.
— Да, знаю, — я выдернул руку из ее ладони и встал. — Я ухожу.
Глава шестнадцатая
Вполне нормальный
Я выбрался из оврага на Орчард-стрит и направился домой. Меня переполняли злость и отвращение — в том числе, к самому себе. Нет, я не собирался позволять им втянуть меня в такую мерзость — ни за что. Тем не менее, Дом Хаоса продолжал оставаться моей родиной, местом, откуда я пришел в Джентри. И если я хотел и дальше быть здоровым, то должен был работать на Морриган, хотя меня мутило от одной мысли об этом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
