небольшую лекцию по истории науки. В данном случае это была лекция о том, как менялись наши представления о Северном полюсе.
«— Ни одна точка земного шара, — сказал Клаубони, — не дала столько поводов к разного рода гипотезам. Древние… помещали близ полюса Гесперидские сады. В среднем веке полагали, что Земля поддерживается у полюсов на стержнях, на которых она вращается… Позднее французский астроном Бальи уверял, что у полюсов некогда обитал цивилизованный, исчезнувший народ — атланты, о котором упоминает Платон. И, наконец, уже в наше время утверждали, что у полюсов существует громадное отверстие, из которого исходит свет полярных сияний, и через которое можно проникнуть во внутренность земного шара…»
Гесперидские сады, о которых говорил доктор Клаубони, — сказочная страна, где растут яблоки, дающие вечную юность. О том, что эти сады находятся у Северного полюса, люди думали очень давно, а вот предположение, будто там имеется вход внутрь нашей планеты в виде глубокой пещеры либо кратера вулкана, вполне допускалось наукой тех лет, когда якобы совершались описываемые события — всего лишь в начале второй половины XIX века, в 1860–1861 годах. Потому-то мы и говорим об этом так обстоятельно.
Наутро капитан Гаттерас и его спутники начали последний штурм.
Вершина вулкана, венчавшая остров, изрыгала огонь. Отвесные утесы, столбы пепла, потоки лавы преграждали путь. Сверху падали раскаленные камни. Но капитан Гаттерас, не выпуская из рук флага, бесстрашно перепрыгивал со скалы на скалу.
Наконец он взобрался на самую высокую точку острова. Это и был Северный полюс!
В 1909 году американский полярный путешественник Роберт Пири первым действительно достиг Северного полюса. К этому он стремился более двадцати лет. В том, каких огромных усилий потребует подобная экспедиция, Жюль Верн не ошибся, а вот никакого острова на Северном полюсе не оказалось. Роберт Пири ничего, кроме плавающих ледяных полей, там не обнаружил. Что скрывалось под ними? Океанская впадина? Отмель?..
Такие вопросы — не праздное любопытство. Только зная рельеф дна Северного Ледовитого океана, можно до конца постичь законы движения всей его водной массы — а значит, и дрейфа льдов — и многие другие особенности климата Арктики. Это практически важно для судоходства, для хозяйственного освоения всего полярного края.
В книге, посвященной своему походу на полюс, Пири писал:
«Быть может, читатель будет разочарован, но я должен честно признаться: когда я убедился, что мы действительно достигли цели экспедиции, я жаждал лишь одного — сна…»
Роберт Пири тогда был уже немолод. Ему исполнилось 53 года. К полюсу он пришел по плавающим льдам океана, за сорок три дня проделав на пяти нартах, которые тянули собаки, путь от берегов Гренландии. К попытке достичь Северного полюса он всегда относился прежде всего как к спортивному достижению. Слова «риск», «удача», «рекорд» нередки во всех его книгах. На полюсе он пробыл только тридцать часов, занимаясь астрономическими определениями географических координат и отдыхая. Попытку измерить глубину океана он предпринял уже на обратном пути. Она оказалась неудачна — уйдя под воду на 2742 метра, лот не достиг дна, а при подъеме оторвался и утонул вместе с частью проволоки.
То, что Роберт Пири побывал в самой северной точке нашей планеты, не вызвало никаких изменений на картах Арктики. Ничем ее не обогатило.
И все же пришло время, когда глубина центральной части Северного Ледовитого океана стала известна.
21 мая 1937 года в 11 часов 35 минут утра на ледяное поле примерно в сорока километрах от полюса опустился четырехмоторный воздушный корабль Н-170 под командой Героя Советского Союза Михаила Васильевича Водопьянова. Через несколько дней к этому самолету присоединились еще три такие же могучие машины. Выгрузив снаряжение, самолеты ушли на юг. Четыре отважных полярника — Иван Дмитриевич Папанин, Эрнст Теодорович Кренкель, Петр Петрович Ширшов и Евгений Константинович Федоров — остались на льдине.
Их интересовало все: погода, растительность и животный мир океана, химический состав воды, ее температура на разных расстояниях от поверхности, особенности прохождения радиоволн, таяние и намерзание льда; и конечно их также очень интересовали глубины Северного Ледовитого океана и тот грунт, который устилает его дно.
Когда готовилась экспедиция, было установлено одно ограничение: общее количество груза не должно превышать девяти тонн. Сюда входили не только продовольствие, приборы, одежда, топливо, жилой домик, но и вес самих участников экспедиции, все их личные вещи.
Рабочие и конструкторы — творцы экспедиционного снаряжения — делали чудеса. Жилой дом, например, способный выдержать самый лютый мороз, ураганный ветер и достаточно просторный, чтобы разместить в нем четырех человек, весил всего 53 килограмма! Всего лишь вдвоем его удавалось легко переносить не разбирая.
Очень компактными для тех лет были радиооборудование, движок для зарядки аккумуляторов и вообще все приборы, инструменты и механизмы, предназначенные для исследований. Сравнительно небольшой была и гидрологическая лебедка, надежен трос, однако лебедка имела один недостаток — ее требовалось вращать вручную.
«…Все население нашей льдины собралось сегодня в два часа на торжественный митинг, — записал в своем дневнике Иван Дмитриевич Папанин 6 июня 1937 года. — Отто Юльевич[2] официально объявил об открытии новой полярной станции „Северный полюс“ на дрейфующих льдах, а я как начальник станции торжественно поднял над льдиной государственный флаг Советского Союза. Воздух огласился впервые на полюсе громким салютом из ружей и пистолетов… Потом раздалась команда Водопьянова: „По самолетам!“ Наступила минута расставания. Мы крепко обнялись и расцеловались с улетающими…
Вечером Петрович[3] опустил трос с грузом для измерения глубины океана. Глубина — четыре тысячи двести девяносто метров. Петя взял пробу грунта; оказался зеленовато-серый тонкий ил…»
Измерение глубины дна было первым научным наблюдением, выполненным после официального открытия станции «Северный полюс-1».
И вот началась будничная жизнь и работа. Положенное число раз в сутки передавали «на материк» сводку погоды, вели астрономические, гравитационные, магнитные, биологические и гидрологические наблюдения.
«Петрович и я встали раньше обычного, — записывал Иван Дмитриевич Папанин 20 июня 1937 года, — а Эрнст[4] встретил нас доброй вестью:
— Чкалов летит над Канадой!
Приготовили лебедку. Сегодня нас ожидает очередной тяжелый труд — измерять глубину океана…
Обратно на поверхность груз вытаскивали в течение пяти часов.
Ветер и течения носят нас вместе с колоссальными массами льда, позволяя изучать все новые и новые места. Прекрасная участь!..»
Измерения глубины океана были самой трудной работой на льдине. И в то же время именно они представляли особую ценность.
«…Петр
