Мэдук зевнула: «А мне какое дело? Их интрижки меня не интересуют».
«Было бы гораздо лучше, если бы вы ими интересовались, и живо интересовались! Любой из этих принцев с радостью не упустит шанс породниться с лионесским королевским домом! Принцы будут внимательно разглядывать вас, оценивая ваши достоинства».
«Это вульгарно», — буркнула Мэдук.
«Не совсем! По сути дела, это естественное и правильное поведение. Знатные женихи заранее подыскивают подходящих супруг! Сейчас вам еще рано думать о бракосочетании, но годы летят незаметно, и, когда наступит пора обсуждать обручение, мы хотели бы, чтобы принцы вспоминали о вас с одобрением. Это позволит королю Казмиру заключить самый выгодный для страны брачный договор».
«Ерунда и чепуха, с начала до конца! — безапелляционно заявила Мэдук. — Если королю Казмиру так не терпится заключать брачные договоры, пусть выдает замуж Девонету и Хлодис, пусть женит принца Кассандра. И почему бы ему не выдать замуж вас, раз уж на то пошло? Пусть не надеется, что я стану принимать участие в его государственном сводничестве».
Потрясенная леди Дездея только развела руками: «Вы не понимаете, о чем говорите!» Воспитательница не могла найти слов: «Лучше не продолжать этот разговор, вам пора отдохнуть. Надеюсь, поутру в вас проснется искорка разума».
Мэдук не сочла нужным отвечать и мрачно направилась к постели.
С утра в апартаменты принцессы явилась толпа горничных и прочей прислуги. Большую деревянную ванну наполнили теплой водой; принцессу намылили белым египетским мылом, после чего стали поливать родниковой водой, надушенной бальзамом из древнего Тингиса. Ее волосы расчесывали, пока они не засверкали, после чего она украдкой прошлась по ним еще раз серебряным гребнем, чтобы медно-золотистые кудри улеглись самым привлекательным образом. Мэдук нарядили в голубую батистовую блузу с кружевами на плечах и рукавах и в складчатую юбку с тонкой белой вышивкой.
Леди Дездея критически наблюдала со стороны. Жизнь в Саррисе, по ее мнению, пошла на пользу принцессе: порой нахальная бездельница выглядела почти хорошенькой, хотя очертаниями тела и длинными ногами все еще досадно напоминала мальчишку.
Мэдук не нравилось новое платье: «Оно все какое-то расфуфыренное, и на юбке слишком много складок!»
«Чепуха! — заявила Дездея. — Платье подчеркивает вашу фигуру — в той мере, в какой есть что подчеркивать, разумеется. Оно вам идет».
Мэдук игнорировала замечания мучительницы, чтобы не слишком раздражаться. Она сидела, мрачно уставившись в зеркало, пока ее волосы расчесывали еще раз — «чтобы все было без сучка, без задоринки», по словам Дездеи — после чего принцессе на голову надели серебряный обруч, инкрустированный лазуритом.
Леди Дездея дала принцессе последние указания: «Вы встретитесь с рядом знатнейших особ! Помните: вы обязаны произвести на них наилучшее впечатление скромными и очаровательными манерами — чтобы все недоброжелательные слухи, подмочившие вашу репутацию, были раз и навсегда опровергнуты!»
«Не могу обещать невозможное, — ворчала Мэдук. — Если кому-то хочется составить обо мне плохое мнение, они его не изменят, даже если я буду пресмыкаться перед ними и умолять об уважении и восхищении».
«Пресмыкаться и умолять вас никто не просит, — едко отозвалась Дездея. — Дружелюбия и приветливости, как правило, вполне достаточно».
«Нужны мне дружелюбие и приветливость, как корове седло! Я — принцесса, это они должны стараться заслужить мое благоволение, а мне их мнение должно быть безразлично. Такова логика вещей».
Леди Дездея уклонилась от дальнейшего обсуждения этой темы: «Как бы то ни было! Выслушивайте представляющихся вам знатных особ и привечайте их, сначала называя титул, а затем имя, причем без ошибок. Это позволит им думать, что вы хорошо воспитаны и умеете держать себя в обществе, и они тут же начнут сомневаться в справедливости распространяемых слухов».
Мэдук не ответила, и Дездея продолжала наставления: «Сидите тихо, вам нельзя ерзать, чесаться, ежиться и корчиться. Смыкайте колени — не расставляйте ноги, не сидите, развалившись, не болтайте ногами. Локти следует прижимать к талии, а не растопыривать, как крылья чайки на ветру. Если вы кого-нибудь узнаете, не подзывайте знакомого веселыми выкриками — так нельзя себя вести! Не вытирайте нос тыльной стороной руки. Не гримасничайте, не надувайте щеки и не хихикайте по какой-либо причине или без причины. Вы способны все это запомнить?»
Дездея ждала ответа, но Мэдук продолжала молча сидеть, уставившись в пространство. Леди Дездея присмотрелась к ней поближе и рявкнула: «Так что же, принцесса Мэдук? Вы мне ответите или нет?»
«Да-да, как вам угодно. Говорите, что хотите».
«Я достаточно долго говорила».
«Надо полагать, я о чем-то задумалась и прослушала».
Пальцы леди Дездеи хотели было сжаться в кулаки, но остановились. Воспитательница произнесла звенящим холодным тоном: «Пойдемте. Прием скоро начнется. Хотя бы раз в жизни попробуйте вести себя так, как подобает принцессе королевской крови, чтобы произвести хорошее впечатление».
Мэдук ответила ровно и спокойно: «Я не стремлюсь производить хорошее впечатление. Того и гляди, кому-нибудь взбредет в голову на мне жениться».
Дездея ограничилась язвительным хмыканьем: «Пойдемте, нас ждут».
Леди Дездея шествовала впереди — по коридору к главной галерее, а затем в Большой зал; Мэдук следовала за ней издевательской походкой, на полусогнутых ногах и чуть подпрыгивая. Воспитательница сочла это проявлением врожденной извращенности, недостойным внимания.
В Большом зале уже собиралась публика. Гости стояли группами, приветствуя знакомых, разглядывая новоприбывших, отвешивая агрессивно-жесткие поклоны конкурентам и притворяясь, что не замечают врагов. Каждый облачился в самый роскошный наряд, надеясь как минимум привлечь внимание и вызвать восхищение — или, что еще лучше, зависть. По мере того, как вельможи перемещались, шелка и атлас переливались в утреннем солнечном свете — зал казался морем оттенков, столь ярких и насыщенных, что каждый словно жил собственной жизнью: лавандовых, пурпурных, матово-черных, глубоких ярко-желтых и горчично-охряных, киноварных, пунцовых, карминово-красных, как зерна спелого граната, всевозможных оттенков синего, от небесно-голубого и кобальтового до граничащего с фиолетовым ультрамаринового и отливающего синью, как надкрылья жука, глянцево-черного, не говоря уже о всевозможных зеленых тонах.
Кланяясь, кивая и улыбаясь, леди Дездеи провела принцессу за руку к возвышению для королевской семьи, где Мэдук приготовили красивый маленький трон из позолоченного дерева и слоновой кости, с красными бархатными подушками на сиденье и спинке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
