Она сказала:
— Воздух попадает в легкие через трахеи, как вы знаете... через дыхательное горло. Там оно раздваивается и, как кровеносные сосуды, превращается во все более и более мелкие трубочки, пока они, наконец, не добираются до микроскопически крохотных ячеек в глубине легких, где попавший внутрь тела воздух отделен от организма только тонкими мембранами; толщина их соизмерима с толщиной стенок капилляров. Вот эти ячейки и называются альвеолами. Всего в легких их около шестисот миллионов.
— Сложный механизм.
— Просто потрясающий. Кислород проникает сквозь мембраны альвеол и сквозь мембраны капилляров. Он попадает в кровь и прежде чем успевает улетучиться, его подхватывают красные кровяные тельца. А тем временем отходы в виде окиси углерода в другом направлении попадают из крови в легкие. Доктор Дюваль надеется увидеть этот процесс. Вот почему он и не услышал вашего вопроса.
— Не стоит извиняться. Я знаю, что когда всецело поглощен какой-либо вещью, просто ни на что не обращаешь внимания. — Он широко ухмыльнулся. — Хотя боюсь, что поглощенность доктора Дюваля никоим образом не напоминает мою.
Кора смутилась, но громкий голос Оуэнса дал ей возможность не отвечать на двусмысленную шуточку Гранта.
— Прямо впереди! — крикнул Оуэнс. — Смотрите, что там делается!
Все взгляды устремились в указанном направлении. Перед ними, колыхаясь, двигалось синевато-зеленое образование, царапая своими краями стенки капилляров с обеих сторон. По краям оно уже начинало желтеть и темная окраска в центре постепенно исчезала.
Другое тельце, точно так же видоизменяясь по цвету, проскользнуло мимо них. Луч прожектора выхватил впереди охряно-соломенное пятно, которое, удаляясь, наливалось оранжево-красным цветом.
— Видите, — восхищенно сказала Кора, — захватывая кислород, гемоглобин становится оксигемог-лобином, который и придает крови такой красный цвет. Вернувшись в левый желудочек сердца, кровь, обогащенная кислородом, поступает ко всему организму.‘
— Вы хотите сказать, что нам придется возвращаться через сердце? — ужаснувшись, спросил Грант.
— О нет, — возразила Кора. — Теперь, оказавшись в капиллярной системе, мы сможем идти напрямую. — Хотя в голосе ее не было особой уверенности.
— Вы только посмотрите на это чудо, — сказал Дюваль. — Посмотрите на богоданные чудеса.
— Всего лишь газообмен, — сухо бросил Микаэлс. — Механический процесс, появившийся в результате сочетания случайных факторов за два миллиона лет эволюции.
Дюваль яростно вскинулся.
— Вы утверждаете, что он явился результатом случайности? Что тот восхитительный механизм, умное совершенство которого тысячекратно превышает все изобретения человека, явился результатом всего лишь случайного сочетания атомов?
— Да, именно это я и хочу сказать, — согласился Микаэлс.
В это мгновение их спор, в который они было так воинственно вступили, был прерван внезапным громким зуммером.
— Что за черт... — удивился Оуэнс.
Он стремительно стал перекидывать выключатели, но стрелка на одном из циферблатов продолжала стремительно опускаться за красную горизонтальную черту. Отключив зуммер, он крикнул:
— Грант!
— В чем дело?
— Что-то не в порядке. Проверьте-ка вон те показатели.
Грант быстро переместился в нужном направлении. Кора держалась за ним.
— Под отметкой «Левый резервуар» стрелка находится в красной зоне. По всей видимости, в левом резервуаре упало давление.
Застонав, Оуэнс обернулся.
— И еще как! Весь воздух из него вышел в кровь. Грант, быстренько идите-ка сюда. — Оуэнс отбрасывал ремни.
Оказавшись около трапа, Грант посторонился, чтобы освободить место скатившемуся сверху Оуэнсу.
Через маленький задний иллюминатор Кора старалась разглядеть пузыри.
— Такое воздушное образование в крови может иметь фатальные последствия... — сказала она.
— Только не в этом виде, — торопливо уточнил Дюваль. — При наших теперешних масштабах вырвавшиеся из корпуса воздушные пузырьки так малы, что не смогут причинить организму вреда. А ко времени увеличения они настолько растворятся в крови, что тем более не будут представлять собой опасности.
— Речь идет не об опасности, угрожающей Бене-су, — мрачно заметил Микаэлс. — Воздух нужен нам. .
Оуэнс снова обратился к Гранту, который так и остался сидеть у контрольной панели.
— Ничего не меняйте, а только смотрите, не появится ли еще один красный сигнал на панели.
Он обратился к Микаэлсу, проходя мимо него:
— Должно быть, кланан. Больше ничего не приходит в голову.
Повернувшись спиной, он одним рывком сдернул панель, подковырнул ее конец маленькой отверткой, которую вытащил из кармана. Перед глазами во всей своей пугающей сложности предстала путаница проводов и кабелей.
Опытные пальцы Оуэнса быстро пробежали по ним, давая понять, что с такой уверенностью может действовать только создатель судна. Пощелкав несколькими тумблерами, он быстро вернул их в прежнее положение и, согнувшись, присмотрелся к датчикам вспомогательного оборудования, расположенным под иллюминатором в носу судна.
— Должно быть, произошло какое-то повреждение наружной обшивки, когда мы пробирались по легочной артерии или когда нас ударил прилив артериальной крови.
— Клапан действует? — спросил Микаэлс.
— Да. Я думаю, он несколько разрегулировался, а когда по нему пришелся один из ударов, как я прикидываю, броуновского движения, он так и остался в открытом положении. Сейчас я его привел в порядок, и он не будет доставлять беспокойства, но только...
— Только что? — спросил Грант.
— Боюсь, что свое дело он уже сделал. У нас не хватает воздуха, чтобы завершить путешествие. И находись мы в нормальной подлодке, я бы приказал подняться на поверхность и пополнить его запасы.
— Но что же нам теперь делать? — спросила Кора.
— Подниматься на поверхность. Это все, что мы можем. Нам придется потребовать, чтобы нас сразу же извлекали, ибо через десять минут судно потеряет управляемость, а еще через пять все мы начнем задыхаться.
Он двинулся к трапу.
— Я беру на себя управление, Грант. Вы же садитесь за рацию и передайте наверх новости.
— Подождите, — остановил его Грант. — У нас есть какие-то запасы воздуха?
— Были. Больше нет. Совсем. В сущности, когда его запасы деминиатюризируются, их объем не поместится в теле Бенеса. Он погибнет.
— Нет, не погибнет, — возразил Микаэлс. — Миниатюризированные молекулы потерянного нами воздуха просочатся сквозь ткани и растворятся в открытом пространстве. Ко времени деминиатюризации в теле их практически не останется. Тем не менее, я боюсь, что Оуэнс прав. Мы не можем двигаться дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
