взмахом руки показываю, чтобы наливала еще. Она, не поморщившись, выпивает еще один шот. Я смотрю на нее с уважением, к которому примешивается легкий ужас.
— И сколько таких ты можешь выпить?
— Понятия не имею, я обычно мало что помню после того, как перепью…
Когда она выигрывает в футбол с разгромным счетом, я выпиваю третью. А потом мы набрасываемся на то, что она принесла из бара.
— А там было всего в десять раз больше.
И наконец она мне рассказывает. Бо́льшая часть клиентов пришла, чтобы напиться. И столик Фары не стал исключением. Эту компанию друзей обслуживала Андреа, и она же позвонила в скорую, когда за десертом одной из девушек стало плохо.
— Аллергия на орехи! Ее раздуло; шея, рот — это было просто ужасно!
И пока все паниковали, Фара сделала ей укол.
— Она спасла ей жизнь. Потом приехала скорая и забрала больную. Остальные разошлись, остались только Фара и ее соседка, которые изрядно перенервничали и не хотели идти домой. Но мне пришлось их выставить, и так получилось, что… Они пригласили меня к себе.
Она улыбается, и у нее на подбородке появляется ямочка. Она наливает нам еще по шоту текилы, я соглашаюсь и уже готовлюсь к боли. От алкоголя у меня немеет во рту так, будто я хлебнул средства для мытья посуды, и я больше не чувствую своего языка. Меня снедает любопытство.
— Так вы переспали с ней или нет?
Спросил мальчик, который вчера впервые поцеловался. Андреа морщит нос.
— Нет. Я не собиралась набрасываться на первую же девушку, которая начала со мной флиртовать. Я слишком много выпила, поэтому я просто спала у них. Ничего больше.
Был не прав, погорячился. Признаться, я разочарован: я ожидал эпического и эротического пробуждения, в котором фигурировали бы вещи, которые я сейчас изо всех сил пытаюсь не представлять. Безуспешно. Андреа вздыхает, складывая в кучу диванные подушки.
— Она очаровательная, смешная, умная… Любит свою работу, у нее есть шизанутая кошка, которая считает себя собакой и приносит ей мячик. В общем, все у нее хорошо. Я не могу вот так просто взять и ворваться в ее жизнь.
Лимонный сок щиплет потрескавшиеся губы, и я облизываю их, ступая на скользкую почву:
— Но она тебе нравится и это взаимно, так?
— Может быть. Не знаю. Она старше, так что…
— Насколько?
— Ей двадцать семь. Женщина в са-а-амом расцвете сил.
Андреа прикрывает раскосые глаза, думая о чем-то своем. Чуда не происходит, и ни один дельный совет не приходит мне в голову. Но я хочу ей помочь. Потому что она круто изменила мою жизнь, отведя меня к парикмахеру. У меня даже появилась девушка. А это что-то уж совсем невероятное.
Я начинаю рассуждать вслух.
— Окей, вы нравитесь друг другу, но вы взрослые люди и не хотите никуда спешить. Это же хорошо!
— Я рискую умереть, дожидаясь, пока она мне напишет.
Мы оба машинально проверяем мобильники. Все чисто. Мы чокаемся.
Глава 24
Андреа все еще дрыхнет, когда на следующее утро я просыпаюсь и потерянно осматриваюсь. Или, вернее, на следующий день, если верить моему радиобудильнику. Я все еще не могу прийти в себя и не понимаю, что происходит, кроме того, что мои родители только что вернулись вместе с Манон, которая идет по коридору и кричит «С Новым годом!».
— Ты пил! — восклицает папа, завидев меня. — Посмотри, дорогая, Маттео надрался! Как ты думаешь, его сейчас стошнит или обойдется?
— Уж не собираешься ли ты выдать ему медаль за это? — фыркает она. — Что на тебя нашло? Я думала, ты собираешься все выходные просидеть за компьютером, не злоупотребляя ничем, кроме газировки и печенья?
Она берет меня за подбородок и смотрит на мои зрачки. Я так хочу пить, что вырываюсь, чтобы схватить бутылку с водой и залпом ее опустошить.
— Прими парацетамол, — советует мне мама, протягивая таблетки. — А потом сходи в душ, выпей как можно больше воды и, если сможешь, поешь.
Таблетку я глотаю сразу же, потому что малейший поворот головы причиняет мне невыносимую боль, когда мозг задевает стенки черепной коробки. Не успеваю я дойти до ванной, как вокруг меня начинает скакать Манон:
— Похоже, тебе плохо! Головка бобо? Ты знаешь, что Андреа все еще спит?
Я поворачиваю замок дважды и принимаюсь неспешно чистить зубы. Время течет как в замедленной съемке… Я расслабленно выдыхаю, вставая под душ, который ненадолго облегчает мои страдания. К себе в комнату я возвращаюсь уже куда бодрее, завернувшись в свой супергеройский халат, почти готовый выслушивать шуточки родителей. И только тогда, когда на телефоне начинает вибрировать будильник, я замечаю, который сейчас час, и вспоминаю.
— Черт, у меня же свидание с Леаной!
И у меня все еще жутко воняет изо рта! Стресс побеждает алкоголь: я одеваюсь, чищу зубы еще раз, пью воду, причесываюсь и стрелой вылетаю из квартиры. Я сбегаю по ступенькам вниз, ко входу в подъезд, где моя новая девушка ждет меня вот уже добрых десять минут.
— Привет! Извини…
Я останавливаюсь, согнувшись пополам и пытаясь отдышаться. Видок у меня, должно быть, тот еще.
— Ты совсем бледный.
— Еле проснулся…
— Но уже три часа. Мы опаздываем на фильм!
Раздраженная Леана стоит прямо, как натянутая струна. Я не решаюсь ее поцеловать. Как сделать так, чтобы она меня простила? Она забрала волосы в конский хвост, и теперь вокруг лица вьются тонкие рыжие прядки. Должно быть, моя физиономия так вытянулась, что она, смягчившись, добавляет:
— Это не так страшно, расслабься.
Она робко приближается ко мне и легонько целует.
— Я чистил зубы, — решаю уточнить я.
— Да, я чувствую, — фыркает она. — Ну, идем!
По дороге она заполняет паузы, рассказывая мне о своей бабушке. Она, кажется, не замечает моей отчаянной борьбы с похмельем. Я умираю от жажды, у меня болит и урчит пустой живот, а на языке прочно обосновался привкус картона. В кино я трачу кучу денег на газировку — мой отец всегда пьет ее, если он «перебрал» накануне. Леана ни на секунду не умолкает, и это существенно облегчает мне задачу до самого начала фильма.
Андреа мне за это заплатит! И я ведь предупредил ее, что сегодня встречаюсь с Леаной! Во время сеанса я сосредотачиваюсь на своем теле: не засыпать, допить газировку, приглушить все нежелательные шумы. Леана, к счастью, глаз не сводит с богов — особенно с Тора. Я боюсь, что она решит, что она мне не нравится. Иногда я беру ее за руку и отпускаю только тогда, когда
