Хэнк!
Я был внизу, чинил камеру, — тихо сказал он, прижимая Реву к себе. — И все видел. По монитору в подвале. Все записано на пленку. Признание Уэйкли, все.
Девушка с трудом подняла голову и посмотрела ему в глаза.
Что? Как это?
Я же говорил тебе, что не зря увлекаюсь электроникой, — просто ответил Хэнк. — Я гений электроники. Сразу же побежал наверх, чтобы помочь тебе, и едва успел.
Ничего, зато теперь ты со мной, — тихо сказала Рева и потеряла сознание.
Глава 30
Подлинные чувства
Рева сидела рядом с Робом и Хэнком на длинной деревянной скамье. Они тесно прижимались друг к другу, закутавшись в свои куртки, подняв воротники и мигая от яркого света. Время от времени открывались двери, из них выходили полицейские в форме, и их шаги гулко отдавались в коридоре.
Все трое находились в полицейском участке уже почти час, глядя на кафельные стены, почти не разговаривая и ожидая, когда выйдет Пэм.
Как там? — спросил Хэнк у Роба, показывая на двойные двери, которые вели в отделение.
Не так плохо, — поеживаясь, ответил парень. — По крайней мере, теплее, чем здесь.
На Северном полюсе гораздо теплее, — вставила Рева, беря Хэнка под руку.
Там несколько маленьких камер, — продолжал Роб. — Стулья, столы. В общем, все, как в кино.
— И зеркальные стекла? — поинтересовался Хэнк. — Так, чтобы они могли следить за тобой, как в кино?
Роб усмехнулся:
Не думаю. Я там вообще никаких зеркал не видел.
А долго ты там был? — спросила Рева, в ожидании глядя на дверь, а потом на часы.
Около часа. Может быть, чуть дольше, — ответил Роб. — Я был напуган, но знал, что ничего плохого не сделал. — Произнеся это, он покраснел. — Кроме тех дурацких шуточек…
Я это заслужила, — мягко сказала Рева и рассмеялась. — Кроме того, я придумала способ отомстить тебе. Теперь моя очередь.
Ты ведь шутишь, правда? — обеспокоено спросил Роб.
Может быть, — смущенно ответила девушка.
Они еще некоторое время посидели молча, глядя на двери и ожидая, когда те откроются.
Как ты считаешь, что они сделают с Пэм? — спросила Рева, сжимая руку Хэнка.
Парень пожал плечами, и в этот момент двери отворились. Из них вышла Пэм, бледная и усталая, в сопровождении своих понурых родителей. Ее лицо несколько просветлело, когда она увидела, что ее ждут. Ребята сразу вскочили на ноги.
Пэм, что там было? — спросила Рева, кидаясь к ней.
Девушка пожала плечами и посмотрела на маму с папой.
Будет слушание, — сказала она. — А сейчас я под домашним арестом.
Под арестом? — повторила Рева. — Какое ужасное слово.
У Пэм все будет хорошо, — резко сказал ее отец.
У нее никогда раньше не было проблем, — добавила мать. — Так что единственное, в чем могут обвинить, — это в проникновении в магазин.
А Микки и Клэй? — спросил Роб.
Не знаю, — печально покачала головой Пэм. — Слушание по делу Микки будет только после похорон его отца. Сейчас он с тетей. А слушание Клэя — на следующей неделе.
Они все вышли на крыльцо полицейского участка. Падал мягкий снег — тонкими, влажными хлопьями, которые таяли на лице. Тротуар и земля уже побелели. Рева подняла глаза на небо в поисках луны, но ее не было видно за облаками. Держа Хэнка за руку, девушка посмотрела на свою сестру. Та улыбнулась ей, и Рева, остановившись, крепко обняла Пэм. «Мне так тепло, так легко, — думала она. — Как будто я растаяла. Было так холодно, так противно, я так всех ненавидела! Если бы не это, может быть, ничего бы и не случилось. Как ужасно, что из-за меня произошли все эти кошмарные события! И чтобы я смогла вновь сопереживать другим, случилось все то, что случилось».
Теперь Рева испытывала только грусть и облегчение, что все наконец закончилось. Она снова научилась чувствовать: испытывать боль и печаль, радость и сочувствие. Не говоря ни слова вслух, девушка произнесла свое новогоднее обещание — никогда больше не терять этих чувств.
И, прижавшись к Хэнку, Рева шла вместе со всеми остальными в безмолвную ночь, сквозь падающие снежинки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
