голой в бассейне, – сама не верю, что остановила его. – Не компрометируй меня еще больше.
– Ты плавала голой? – Алекс с весельем рассматривал меня.
– Знаешь, я как-то не прихватила с собой купальник в Париж…
– Черт, теперь я только и буду думать о том, как устроить с тобой обнаженный заплыв.
– И, кстати, где моя одежда?
– В стирке.
– Почему? – ой-ой, тревожный звоночек. А я точно хочу это знать?
– Ты не помнишь? – в его глазах мелькнула искра озорства.
Я помотала головой, а он поджал губы, сдерживая смех.
– Чем я испачкала одежду?
– Рвотой, веснушка.
– Моей?! – я думала, что после встречи с его бабушкой уже ничему не удивлюсь. Оказалось, нет. Снизу постучали.
– Ты не помнишь, как тебя тошнило?
– О, Боже… – я укрыла лицо руками. – Прямо на вечеринке?
– Нет, там ты тихо отключилась, – он чмокнул меня в лоб. – Тошнило тебя в машине.
– В твоей Тесле?!
– Нет, в такси.
– Вот, прям в салоне?
– Не, ты попросилась выйти, – он почесал свою колючую щеку. – Там еще проблема была, стоянка запрещена… нас копы оштрафовали.
– Где?
– Где-то в районе Елисейских полей, не суть…
– О, нет! – простонала я, на грани слез. – Меня рвало на Елисейских полях!
«Ну, хоть не описалась!» – я сразу подумала о девочках и о том, как они отреагируют, когда узнают. Особенно Крис.
– Можешь смело поставить еще одну галочку в списке отмороженных дел в Париже.
– А мои подруги: Кристина и Соня, они в курсе, что ты меня забрал к себе?
– Брюнетка знает. Блондинка… ты этого тоже не помнишь?
– Чего?
– Как мы застали твою подругу за сексом с Жаном и Полем в подвале их магазина.
– О, хоть что-то положительное в том, что я все снова забыла. Надеюсь, и не вспомню. Меньше всего хотела бы запомнить картину с ее тройничком.
– Снова?
– Да, я… немного забыла наш первый день знакомства, – как странно было рассказывать ему об этом. – Но все снова вспомнила. И это странно, потому что обычно я ничего не забываю.
День седьмой. 2 часть
Как-то само вышло, что мы с Алексом остались у него дома до вечера и никуда не выбрались. Я поняла, что мне это было нужно, и честно говоря, я бы не променяла ни одну прогулку на день в компании этого мужчины. Да еще и в пентхаусе в центре Парижа!
Он заказал доставку из магазина – в лаконичном пакете лежал изысканный слитный купальник с вызывающим декольте, и лишь тонкая шнуровка не позволяла моей груди выскочить из него наружу. Алекс был в восторге. А я смущена до неприличия.
С трогательной заботой он заклеил мою татуировку большим водонепроницаемым пластырем, скрыв ее за трусиками купальника, после чего нежно поцеловал. Мою попу. Я сегодня словлю передоз от кортизола и окситоцина… И что еще там отвечает за стыд?
Я помогла ему заклеить его надпись. И как раз за этим занятием нас застала его бабушка, когда вышла из гостевой, переговариваясь с кем-то по телефону. Ее строгий взгляд заметил надпись «веснушка» и метнулся ко мне. Она ничего не сказала, но умела так красноречиво смотреть, что слова были не нужны. Как дела с кортизолом, Вика?
День у бассейна был чудесным: мы купались, загорали, пили освежающие коктейли и не уставали обмениваться поцелуями и нежностью. Весь день стал одной большой прелюдией. Когда вечер подкрался, и нам нужно было отправляться на шоу, я не была особо рада перспективе уехать.
Но Сонечка добыла билеты через Жана и Поля, да такие, что были на VIP-местах на балконе, и я не могла ее подвести. Впервые мои мысли были настолько поглощены мужчиной. Мозги вообще не работали, я все время думала только о сексе. А Алекс, словно только этого и добивался, бросая на меня насмешливые взгляды. Садист!
Моя юбка и топ уже были готовы, чистые и высушенные. Мне бы такую гардеробную и прачечную, как у Алекса, возможно, я бы больше любила стирать и гладить. Я надела юбку, но верх мне казался неподходящим.
– Может, заедем в отель, я переоденусь, – размышляя вслух, я критично оглядела свое отражение. – Этот топ мне не нравится…
Рукава напоминали засохшие лопухи, и лишь моя мама знала, как их оживить и сделать снова фонариками. От мысли о ней мне стало тоскливо. Я вдруг представила, что мы так и не помиримся, и я уйду, не получив ее прощения за проданную машину.
– Веснушка? — Алекс появился в дверях своей гардеробной, опираясь плечом о косяк. В классических брюках и был безбожно красив топлес. – Все в порядке?
Еще и проницательный, паразит!
– Я просто… – забыла слова.
– Возьми любую мою рубашку, – он кивнул в сторону идеально развешанных рядов одежды, и на полочках, разложенных по цветам. Он и впрямь безумец. – Вы же любите таскать наши вещи.
– Говоришь как знаток.
– Говорю как мужчина, который не хочет, чтобы его женщина плакала. Тем более из-за шмоток.
– Это не из-за вещей, – я старалась не заострять внимание на словах «его женщина», но это было чертовски сложно.
Алекс подошел, поцеловал меня, нежно коснувшись щек:
– В чем дело, веснушка? Снова кроет?
Я не хотела рассказывать ему о чем думала, потому что он слишком остро реагировал на все, что касалось моего диагноза. Поэтому просто развернулась к нему спиной и еще раз осмотрев себя критическим взглядом, сняла с себя топ, оставшись тоже топлес, как и он. Ну, и кто из нас заставляет мозги сбоить?
– Дай какую-нибудь рубашку, чтобы не было видно, что я без лифчика.
– Там будет темно, веснушка, да и это Париж, – он нежно ущипнул меня за сосок, глядя в зеркало. – Можешь вообще ничего не надевать.
– И скомпрометировать наследного принца? – я изобразила испуг. – Я не стану так поступать.
– Я все равно не позволю никому смотреть на твою прелестную грудь, она моя. Если хочешь, пойду впереди, загораживая тебя своей спиной.
Алекс шел вдоль ряда одежды, задумчиво почесывая подбородок. Он извлек две рубашки, тут же убрав одну из них, и в его руке осталась светло-коричневая.
Я недоверчиво прищурилась, ведь никогда не носила такой оттенок. Но, надев ее, поняла, как восхитительно она подчеркивала мои глаза. И, кажется, мои веснушки на щеках были в точности такого цвета, как и рубашка. Как он это сделал? Похоже, чувство стиля в крови у аристократов.
Завязав рубашку на поясе и спустив ее с плеч, я чувствовала себя уверенно и привлекательно. Повернувшись к Алексу за оценкой, я возмущенно вскрикнула:
–
