– Вот, полюбуйся, у нас тут дама на угнанной машине. Рядом – пьяный подельник, – сообщил Андриенко подошедшему напарнику. – Чё делать-то будем?
– Руки на капот, ноги на ширине плеч! – тут же заорал второй номер так, словно я была не хрупкой барышней, измученной приключениями, а вооруженным бандитом.
– Да вы с ума сошли, – обиделась я, слезы подступили к горлу. – Как вы со мной разговариваете? Я же не наркоторговец, а журналистка… Да, без документов. Но я же говорю – на меня напали около кафе… Я выронила сумку… Потом она так и осталась там лежать, под соснами…
Да, где-то там.
Рядом с трупом.
Гаишники переглянулись. Они определенно не верили ни одному моему слову!
– Чья машина? Кому принадлежит?
– Тем парням, которые напали на меня около придорожного кафе. Матвей с ними подрался. Ну, пытался защитить… И мы отбились, а потом уехали. Но те идиоты погнались за нами вот на этой «тойоте», поймали, запихали в багажник, представляете! У них было оружие… Да черт с ними, давайте быстрее поедем в больницу, я очень вас прошу! Вы же видите – моему другу плохо!
– Что запихали в багажник?
– Нас! – взвилась я.
Они меня не слышат!
Надо спасать человека, а не лясы точить!
– Вас? В багажник? Обоих?
– Да!
Андриенко пригнулся, чтобы еще раз посмотреть на Матвея – явно оценивал габариты моего «подельника». Потом гаишник выпрямился и скептически хмыкнул. Он снова переглянулся с коллегой.
И что они постоянно переглядываются, как два влюбленных гея?!
– И у них было оружие?
– Да. Пистолет.
– Какой?
– Откуда ж мне знать? Конечно, не игрушечный! – нервно ответила я.
– И что?
– Угрожая пистолетом, они нас связали и запихнули в багажник.
– Кто – они? – тупо спросил второй номер.
– Парни, напавшие на меня у придорожного кафе. Они ударили Матвея по ноге железным прутом, а потом гнались за нами по шоссе, – вновь объяснила я.
– А вы бегом, что ли, бежали? – подозрительно прищурился Андриенко. Хотел поймать на несоответствиях.
– Нет, мы ехали на зеленой «девятке», – пробормотала я, понимая, что сейчас мы окончательно увязнем в подробностях. Я буду вновь и вновь отвечать на глупые вопросы, и их количество будет увеличиваться в геометрической прогрессии.
А ведь я еще не сообщила инспекторам ДПС о парне, нанизанном на березовый сук и брошенном умирать. Представляю, как бы они заинтересовались еще и этим фактом! А Матвей тем временем тихо умирал на переднем сиденье «тойоты», лишенный медицинской помощи…
Черт возьми!
Но что же я хотела? Когда меня сдадут в милицию, придется опять рассказать всю историю, не упуская ни одной самой мелкой подробности. Возможно, придется повторить все от начала до конца пару миллионов раз, скрипя зубами от раздражения…
Расспросы внезапно прекратились. Гаишники снова многозначительно посмотрели друг на друга, потом на меня.
– Да уж, много рассказов приходится выслушивать. Но такое слышу впервые, – криво ухмыльнулся Андриенко.
– Пять с плюсом за фантазию. Сочинять умеете, девушка.
– Так ведь журналистка. Сам Бог велел сочинять, – вставил Андриенко.
– А ты откуда знаешь?
– Она сказала.
– А я не слышал, – обиженно оттопырил губу второй номер. Видимо, его обидело, что он что-то пропустил в дискуссии. – Ладно, давай я этого покалеченного увезу, а ты с ней разбирайся. Узнал «тойоту»?
– Еще бы. Конечно, узнал. Хорошо, давай разделимся. Увози этого хмыря. Пересадим его?
– Куда вы его увезете? – подхватилась я. – В больницу? В город? А где мы вообще сейчас? Город где – там?
Мои вопросы канули в темноту, взволнованно отзвучали и растворились в ночном сумраке, оставшись без ответа.
Инспектор Андриенко и его напарник вытащили из «тойоты» Матвея, закинули руки моего несчастного друга к себе на плечи и поволокли ношу к машине. Второй номер сел за руль бело-синей «пятерки», на крыше автомобиля молча вспыхнул и тут же погас проблесковый маячок. Через мгновение автомобиль рванул с места, лихо развернулся и унесся по шоссе в ночь.
Инспектор Андриенко крепко взял меня под локоть и увлек к «тойоте». Я смотрела вслед умчавшейся машине.
– Куда он поехал? Почему вы мне не отвечаете?
– Да успокойся ты, – миролюбиво сказал Андриенко. Он почему-то выглядел ужасно довольным. Глаза сыто блестели, на губах играла ухмылочка.
Но почему?
Неужели он настолько туп, что считает меня солидным уловом? Радуется, дурень: поймал матерую угонщицу!
Это я-то угонщица?!
– Надеюсь, ваш напарник доставит моего друга в больницу?
– Куда надо, туда и доставит.
– Моему другу надо в больницу, – терпеливо повторила я.
– Вот туда и доставит! – раздраженно бросил Андриенко. Видимо, я его уже достала. – И мы тоже поедем. Только в другую сторону.
Автомобиль устремился вперед по пустынному шоссе, фары выхватывали из тьмы широкую ленту неровного асфальта. Я посмотрела на инспектора. Товарищ мог похвастаться чеканным профилем – прямым носом и безупречно вылепленным подбородком. Однако сейчас мне было совершенно наплевать на его внешние данные… Если разобраться, ситуация нисколько не улучшилась! Наоборот, для меня она стала еще более запутанной и опасной. Двадцать минут назад я, по крайней мере, сидела в «тойоте» с мужчиной, питающим ко мне искреннюю симпатию, с Матвеем.
А сейчас? Кто теперь рядом со мной?
Слева сидел незнакомец в форме ГАИ. Но кто знает, кем он является на самом деле, куда он меня везет и какие у него намерения?
Все это ужасно странно!
– Вообще-то покажите свои документы, – опомнилась я. – Давайте показывайте. Где ваш жетон?
– Какова наглость! – возмутился Андриенко. – Ее поймали на угнанной машине, а она еще и права качает.
– Не разговаривайте со мной в таком тоне, – мрачно заявила я.
– А как еще с тобой разговаривать? – пренебрежительно хмыкнул инспектор.
Скотина.
– Вежливо, на «вы», – хмуро выдавила я.
– Обойдешься.
Урод.
Остаток пути мы провели в молчании – враждебном и наполненном отвращением друг к другу. Автомобиль остановился у поста ГАИ. Маленькое здание, стены в коричневой штукатурке, прожектор на крыше. Дорога в непосредственной близости от поста была щедро украшена разнообразными знаками, требующими снизить скорость, остановиться, зарыться под асфальт и посеять сверху незабудки… Именно сюда я и собиралась ехать, именно эту цель рисовала в воображении, когда час назад села за руль «тойоты». И я ее достигла, правда, переместившись на пассажирское сиденье и превратившись в заложницу.
В здании ГАИ меня втолкнули в какую-то каморку, сказали сидеть и не рыпаться.
Веселенькое дело!
И что теперь со мною будет?
И почему я должна здесь сидеть?
Успокаивало только одно: инспектор Андриенко на самом деле оказался инспектором ДПС, а не маньяком, переодетым в форму гаишника, который подкарауливает жертв на ночной дороге. Если бы он был маньяком, я бы уже давно валялась в кювете – расхристанная и неживая.
Брррр!
Этим фактом доза успокоительного исчерпывалась. Дальше начинались сплошные нервы. Из-за того что со мной обошлись столь непочтительно – без разъяснений впихнули в маленькую комнатушку, сейчас я ощущала себя настоящей преступницей. Но разве я преступница? Я – жертва! А так как слова мне никто не давал, я не могла оправдаться. И видимо, считалась злостной угонщицей.
Первым желанием было устроить грандиозный скандал, требуя внимания, горячего ужина и соблюдения Женевской конвенции о правах человека. Но я вовремя вспомнила о том, что, кроме меня, в этом здании, вероятно, больше нет женщин. Я нахожусь в сугубо мужском коллективе. А вдруг гаишники решат развлечься? В данный момент я – существо бесправное и беззащитное, однако вполне соблазнительное, несмотря на царапины и повышенную лохматость… Нет уж, лучше не устраивать бунт, а сидеть смирно и постараться не привлекать к себе внимания.
Главное – дожить до утра.
Но мозг продолжал работать, неутомимо выискивая возможность улучшить мое положение. И у меня созрела новая блестящая идея – бежать через окно. Они ведь не знают, кто я такая. Ни имени, ни фамилии. Выберусь на свободу и исчезну… Я прилипла к подоконнику, изучая обстановку. От окна тянуло ночной прохладой, по освещенному куску дороги перед постом изредка проезжали машины…
Нет, этот план мне не удастся реализовать. Во-первых, на окнах решетки. А во-вторых, я представила, как буду голосовать в темноте на шоссе, пытаясь доехать до дома. Еще неизвестно, кто меня подберет: нормальный человек или какой-нибудь псих… Нет уж. Лучше провести ночь здесь, в помещении…
Я села за стол, горестно подперла лицо ладонью. О, сколько вопросов! Они роились в голове, словно злые пчелы:
