Я соскочил с трона, отправляясь в грузовой отсек. Гора алмазов там уже отсутствовала, а по накренившемуся Бублику скользили подрагивающие бледные лучи. Вот они остановились, сошлись на одном месте. Бублик заскрипел, и большая вмятина на его боку начала выпрямляться, будто его кто изнутри начал накачивать воздухом. На этом положительные изменения не закончились: царапина, оставленная шальным метеоритом, начала пениться, будто кто-то на соду плеснул уксусной кислотой, затем пену сдуло порывом воздуха, оставляя на этом месте совершенно ровный блестящий металл. Щелчки стали звучать один за другим, затем зашелестело и на пол начали сыпаться клочки старой краски, а вместо этого сам металл изменил свой цвет, возвращая кораблю вид, какого у него не было с самого схода со стапелей завода, где обычно штампуют такую рухлядь. Мутные стекла стали хрустально-прозрачными, одна из трех тонких погнутых ножек выпрямилась, возвращая корабль в горизонтальное положение.
— И зачем тогда нужно было кабель наружу вытаскивать, если этот хрен вот так может все чинить? — Спросил я сам себя, но так и не дождавшись ответа, забарабанил в лобовое стекло:
— Эй, на бублике, у тебя чего-нибудь съестного нет? Жрать хочется до невозможности.
На миг в иллюминаторе мелькнула рыжая грива волос и вскоре люк с тихим шелестом открылся:
— Чего тебе?
Пришлось повторить свой вопрос в ответ на что я получил только сморщенную девичью мордашку, делающую ее еще более похожей на лисицу.
— Еда? Есть только сухпайки, но ты знаешь, они на вкус не очень.
— Мне все равно, я сейчас и дохлую лошадь, облепленную мухами готов сожрать.
— Ну, конечно, лошадь-то повкуснее будет… ладно.
Девушка на пару минут скрылась в глубине корабля, а затем выползла обратно с небольшим брикетом, размером с шоколадный батончик.
Вот только на шоколад он нисколько не походил: и видом и вкусом он напоминал прессованный картон. Но несмотря на это я вгрызся в него со всем старанием, пытаясь добыть из этого произведения кулинарного искусства хоть немного калорий.
— Видать ты действительно оголодал, ты чего сухпай вместе с упаковкой ешь?
Я слегка поперхнулся, но с невозмутимым видом продолжил жевать, одновременно пытаясь языком вытолкать застрявший меж зубов картон:
— Да не, просто моему организму целлюлозы не хватает. Мы это, — решил я незаметно перевести тему, — мы так и не познакомились. Ты кто вообще? Как и я свободный рейнджер?
Ария почему-то закатила глаза и отрицательно покачала головой:
— Я обычный офисный работник, у меня пара недель выдалась свободных, на отпускные больно не разгуляешься, вот решила в космосе немного позависать, взяла свой старый бублик и рванула, куда глаза глядят. Лучше бы не глядела. Стоило только мне найти эту систему и приличный астероид, бабах и рядом планета взрывается, и корабль накрывается медным тазом. Потом меня с него какой-то упырь с ног до головы, заляпанный кровью, похитил. Я что теперь твой пленник?
Я хотел было пошутить что нет, сексуальная рабыня, но подумал, что и одной встречи с кровавым упырем, и нападения хищной планеты с бедной девушки достаточно и не стоит ее еще больше пугать.
— Нет, ты свободна, как вольная птица. Шкип твой корабль подлатал, и ты можешь улететь в любой момент, только я сначала хотел попросить тебя об ответной услуге.
— Ответной?
— Ну да, мы же тебя спасли на том астероиде.
— По мне так кажется, что это вы со своим чокнутым Шкипером ту луну и взорвали, из-за чего я и попала в передрягу, так что я вам ничего не должна.
— Хм-м, — я раздраженно поскреб щетину, — ладно, на самом деле это мы были… Ладно, давай так, мне, чтобы спасти свою жизнь необходимо будет на некоторое время покинуть свой корабль, и я хотел бы воспользоваться для этого твоим бубликом, в замен я попрошу Шкипа превратить в бриллианты, те алмазы которые ты у нас украла.
На лице Арии не отразилось никакого смущения или раскаяния, она только задумчиво сложила губки, а затем протянула руку:
— Договорились.
— Тогда верни их на место и готовься к вылету, мы почти на месте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я вернулся на свой трон, тщетно пытаясь выковырять застрявший меж зубов картон и остатки мало чем отличающегося от него сухпайка, глядя как иллюминатор окрашивается разноцветными всполохами выхода из гиперпрыжка и тут же сощурился, закрываясь руками от ударившего в него бурлящего света. Не даром эту звезду назвали Ярчайшей. Энергия в ней казалось просто неистовой и грозящей вот-вот вырваться из оков удерживающей ее гравитации. Впрочем, это не просто казалось, так оно и было, и это ощущалось всеми клеточками организма, которые, казалось просвечивало насквозь, не смотря на мощнейшие фильтры, включенные Шкипером.
— Ну, что, — я отвел взгляд на переплетение стальных полос, — план ясен?
— Да.
— Справишься?
— Вероятность благополучного исхода тридцать один процент, но частичный семьдесят два. Через час будем знать точно.
— Тогда с Богом.
— Бог един, создавший нас в чреве черной дыры Прародительницы, в своих небесных мастерских. Пусть он будет сегодня на нашей стороне.
— Ого, у вас тоже существует концепция Бога?
— Вали на свой бублик, наши визави уже очень скоро будут здесь.
— Давай удачи…
Ну что сказать? Попа у Арии достаточно объемная, тощей ее не назвать. Я думал, что если уж она в люк бублика пролезает, то и я спокойно влезу, но куда там, мои плечи застряли там намертво и, если бы не стальная полоса, подталкивающая меня сзади и не Ария, тянущая спереди, я так бы и остался там торчать, как тот самый медведь из известной детской книжки. Но благодаря совместным усилиям, я все же оказался внутри бублика, только сейчас полностью осознав, как мне повезло наткнуться на Шкипера: внутри этой колымаги космических дорог было просто не развернуться. Половину объема корабля занимала силовая установка, а узкий низкий коридор, идущий от люка, заканчивался конурой размером два на два метра, большую часть которого занимало одинокое кресло, штурвал и широченная панель приборов. Дальше коридор не шел, заканчиваясь узким шкафом, внутри которого пилоту предстояло спать, пристегнувшись к стене широкими ремнями. Как здесь можно развернуться, да еще и в громоздком скафандре оставалось загадкой.
Ария плюхнулась на кресло, мне пришлось ссутулиться у нее за спиной, облокотившись на спинку кресла и уткнувшись носом в рыжую копну волос, пропахшую машинным маслом и перегретым металлом.
Не успел я хоть как-то устроиться, бублик качнуло, стальные полосы, составляющие стену, перед нами разошлись в стороны, и нас неожиданно резко выбросило в открытый космос. Наблюдать за ним через небольшой иллюминатор было не то же самое, что любоваться космосом с борта Шкипа, но все равно, горящая перед нами звезда внушала просто священный ужас.
— Давай, уматываем отсюда, времени совсем мало осталось.
— А куда лететь-то?
— Просто подальше от звезды. Как можно дальше и когда я скажу, отрубишь все приборы. Мы на время должны будем превратиться в одинокий безжизненный астероид, мирно летящий по своим астероидным делам. Погнали давай.
Но мы и так уже погнали: девушка резко потащила штурвал на себя. Ярящиеся светило скрылось из виду, а перед нами развернулся бескрайний космос, с одинокой раскаленной планетой, яркой горошиной, пересекающей холодные космические просторы. Минуты текли бесконечно долго, и кажется, что мы зависли в великом ничто, как в липкой патоке, не сдвигаясь с места ни на сантиметр. Однако это было не так и когда в моей голове зазвучали спокойные слова Шкипера: «Они здесь» занимающее половину обзора светило превратилось в обычную хоть и яркую звезду.
Лихо крутанув свою посудину, Ария врезала по кнопке экстренного отключения и надоедливый гул двигателей тут же стих, погружая нас в ватную противоестественную тишину.
— И что теперь, — почему-то еле слышимым шёпотом поинтересовалась девушка.
