по-португальски. – Да, пожалуй, я так и сделаю. Думаю, это единственный разумный выход. На моем месте вы поступили бы так же. Никакого особенного мужества не потребуется. Есть десяток абсолютно безболезненных способов, хотя бы с помощью скафандра. Говорят, при этом даже можно получить удовольствие. Скоро сам узнаю… Потом скажете, улыбался ли я, когда умирал, хорошо? Надеюсь, так и получится. Иначе будет несправедливо, правда?
Небесному пришлось сосредоточиться, чтобы успевать за чужой речью, но это оказалось относительно несложно. Он был офицером безопасности, и знание языков, на которых говорили во Флотилии, входило в его обязанности. К тому же португальский был намного ближе к кастеллано, чем арабский.
– Полагаю, вас привело сюда то же, что и меня. Чистейшей воды жадность. Что ж, не мне вас судить. Если вы здесь из соображений альтруизма, примите мои покорнейшие извинения. Впрочем, я в этом сомневаюсь. Скорее всего, вы услышали о корабле-призраке, как и я, и подумали: а нет ли у него на борту чего-нибудь полезного? Надеюсь, в отличие от меня вы не рассчитывали на запасы топлива. А может быть, как раз на это и рассчитывали. Если вы уже побывали на корабле, то понимаете, о чем я говорю. А если вам действительно нужно топливо, но внутрь вы еще не забирались – простите, вынужден вас разочаровать…
Он помолчал и смерил взглядом шлейф кабелей и трубок, подключающих скафандр к системам жизнеобеспечения.
– Этот корабль – не совсем то, что вы себе представляли. Здесь нет того, чего вы ожидали. Здесь есть нечто большее. Поверьте, уж кому, как не мне, знать – я ведь побывал внутри. Мы оба побывали.
– Оба? – спросил вслух Небесный.
Оливейра словно услышал его:
– Возможно, вы еще не нашли Лаго. Я про него не говорил? Виноват. Славный парень… Но теперь я уверен: это он виноват в том, что мне придется покончить с собой. Я же знаю: без топлива домой не вернуться. Если подам сигнал бедствия, меня казнят за то, что я сюда сунулся. Не на «Бразилии», так на другом корабле, какая разница. Видите, у меня нет выхода. Это все Лаго, он меня уговорил. Бедный, бедный Лаго. Я просто отправил его искать топливо. Чертовски жаль…
Внезапно Оливейра опомнился и пристально уставился на пришельцев, словно действительно видел каждого из них.
– А кстати, я не сказал, чтобы вы делали отсюда ноги, если есть хоть какая-то возможность? По-моему, не сказал…
– Выруби эту чертову хрень, – велел Небесный.
Норкинко помедлил, но повиновался. Призрак Оливейры, застыв посреди своего монолога, начал медленно таять.
Глава тридцать четвертая
– Выходите, – приказала Шантерель, когда передняя дверца распахнулась и оттуда показалась украшенная синяками и кровоподтеками физиономия Квирренбаха. – И ты тоже, – добавила она, наводя свое ружье на охранника – того из двоих, который умудрился не потерять сознания.
– Похоже, я вам обязан, – неуверенно пробормотал я. – Вы действительно надеялись, что я переживу вашу спасательную акцию?
– Почему-то решила, что переживете. Все в порядке, Таннер? Вы чуть-чуть побледнели или мне кажется?
– Пустяки, пройдет.
Воронофф уже сидел в фуникулере Шантерели, поглаживая поврежденное запястье. Ее приятели – знакомая мне троица, – которые проводили его туда, хранили угрюмое молчание. Я едва удостоился косого взгляда, впрочем, не слишком обиделся. Во время нашей последней встречи их конечности слегка пострадали, причем не без моего участия.
– Вам грозят серьезные неприятности, – объявил Квирренбах, когда мы собрались в салоне и Шантерель наконец-то соизволила обратить на него внимание. – Кем бы вы ни были.
– Я знаю, кто она такая, – сказал Воронофф, не сводя глаз со своей руки, пока маленький робот-слуга из фуникулера бережно обрабатывал его рану. – Шантерель Саммартини. Она участвует в «Игре». Кстати, один из лучших охотников.
– Откуда такие сведения? – поинтересовался Квирренбах.
– В тот вечер, когда Мирабель едва не застрелил меня, она была с ним. Я получил сведения о ней по своим каналам.
– Не слишком точные сведения, – заметил Квирренбах.
– Да бросьте. Кстати, вам было поручено за ним следить, или я ошибаюсь?
– Тихо, мальчики, – произнесла Зебра, небрежно примостив на колени лучевик. – Может, не будем скандалить из-за отобранных игрушек?
Квирренбах ткнул пальцем в сторону Шантерели:
– Тогда какого черта вы не отняли ствол у Тарин, Саммартини? Неужели еще не поняли, что она на нашей стороне?
– Таннер сказал, что она уже на вас не работает. – Шантерель улыбнулась. – Откровенно говоря, меня это не удивило.
– Спасибо, – сдержанно отозвалась Зебра. – Правда, я не понимаю, почему вы мне доверяете. То есть… я бы ни за что так не поступила.
– Скажите спасибо Таннеру. Конечно, кое в чем мы с ним расходимся, но не в данном вопросе. Могу я доверять вам, Зебра?
– Пожалуй, выбор у вас невелик, – усмехнулась Зебра. – Как будем действовать дальше, Таннер?
– По плану маэстро Квирренбаха, – отозвался я. – Едем в «Убежище».
– Ты шутишь? Это же верный шанс попасть в ловушку!
– Согласен. А еще верный шанс решить нашу проблему. И Рейвич об этом знает. Я прав?
Судя по всему, Квирренбах безуспешно пытался понять, чего добился – победы или полного провала. Затем он вяло предложил отвезти меня в космопорт.
– Прекрасно, – сказал я. Теперь надо сделать ответный ход. – Только для начала, Квирренбах, мы заглянем еще в одно местечко. Это недалеко. Думаю, дорогу вы знаете.
Я вынул пустой пузырек из-под «топлива грез», полученный от Зебры:
– Ни о чем не напоминает?
Я сомневался, что Квирренбах стоит ближе к центру производства «топлива грез», нежели Вадим, хотя исключать такую возможность не стоило. Вадим располагал солидными запасами снадобья. Но империя этого жулика совсем невелика, она ограничена Ржавым Поясом и тем, что болтается на орбите. В отличие от него Квирренбах свободно курсирует между Городом Бездны и космосом. Напрашивается предположение, что во время последнего посещения орбиты он прихватил сколько-то пузырьков.
А значит, Квирренбах может знать, откуда они берутся.
– Ну как, я угадал?
– Вы просто не представляете, Таннер, во что ввязались. Совершенно не представляете.
– Если не возражаете, это будет моя головная боль.
