Пробурлачив за 8 дней все 168 вёрст тяжелейшего бичевника Джон и Сэм убедились, что и на вершок не приблизились к чаемому Эльдорадо. Впереди их ждали ещё 700 вёрст узких горных троп, без малейшей надежды найти вьючных лошадей и мулов или носильщиков. А мимо, сгибаясь под тяжестью собственных припасов, проходили сотни потенциальных покупателей. Так что братья Вэнн поступили очень разумно, продав все свои товары оптом за половину той цены, которую они заплатили за них в Ново-Архангельске. Продали, разумеется, еврею.
Впрочем, если бы каким-то чудом товары Вэннов оказались на приисках, их всё равно ожидали большие убытки. Опасаясь конкуренции еврейские лавочники, сняв уже самые "жирные сливки", старались держать минимально низкие цены. Дороговизна на приисках держалась благодаря огромным транспортным расходам. Даже 10 лет спустя, когда была проложена Дорога Карибу*(4), а в среднем течении Москвы появились пароходы, доставка тонны груза из Москвы до Карибу не опускалась ниже 480 руб.
Братья Вэнн были первыми, но не единственными чероки, пытавшимися прорваться на этот рынок. Но их конкуренты не жалели никаких денег, чтобы сохранить за собой достигнутое преимущество. При этом евреи почти не опасались конкурентов из других племён, креолов, даже оборотистых бостонцев. Ведь только многочисленные, имеющие своё сельскохозяйственное производство и связи в среде чиновников чероки могли вытеснить их из бизнеса. Остаться мог только один!
В течении следующего года все попытки чероки прорваться на единственный по настоящему прибыльный рынок Рус-Ам оставались тщетными. И не удивительно. Даже Компания, после понесённых весной 1858г. значительных убытков, предпочла не влезать в такой гадюшник и довольствоваться доходами от монополии на транспортировку грузов по маршруту Москва-Горный порт. Очень скоро были задавлены все конкуренты и эти 220 вёрст без всякого риска стали приносить акционерам 60 руб. с тонны доставленного груза. Не многим менее, чем доставка этой же тонны из Санкт-Петербурга.
Следует, однако, заметить, что в убытках РАК были виноваты не столько противодействия еврейско-индейской корпорации, сколько нерасторопность Правления, чрезмерная бюрократизация и вороватость приказчиков. В апреле 1858г., получив известие о голоде и невероятно высоких ценах на провизию, правитель Московского отделения Спиридон Григорьев, человек, несомненно, энергичный и расторопный, запросил у Главного Правителя разрешения "срочно отправить на прииски провизии из магазинов компании". А так как достаточно значительных запасов в Московском отделе не было, просил у Воеводского "выделить сколь возможно для того". Степан Васильевич согласился с дельным предложением и отправил Григорьеву "3000 пуд муки, 462 пуд рису, 33 пуд проса, 1200 пуд картофелю, 240 бочки солонины… на 21 085 руб. 76 коп. " Но для транспортировки всего этого богатства Правитель смог выделить 29 работных и ни одной лошади, хотя Григорьев и писал, что "для переправки оных грузов ни вьючного скота, ни достаточно работных в Московском отделе нет". Заказанные в Новоархангельском отделе 400 лошадей прибыли в Москву в апреле, а первая партия компанейской провизии была доставлена на прииски только 28 числа. Приказчики И.Архимандритов и А.Веретенников имели точные инструкции, согласно которым должны были продать компанейские товары по ценам в 2,5 раза превышающим реальные, сложившиеся к тому времени. Они запросили дополнительные инструкции. К тому времени, как было получено разрешение сбывать провизию по любой цене, наступил май. Продукты, всё это время хранившиеся под парусиновыми пологами, а то и под открытым небом, приходили в негодность и, ради уценки или возможного списания, требовали новых инструкций. В общем, к первым числам сентября, бухгалтерия этой торговой операции была закрыта с убытком в 29 184 руб. 12 коп. И это не считая лошадей, из которых 174 к тому времени подохли, а 180 голов из оставшихся были проданы за 7 руб. каждая "по причине дороговизны кормов". Притом, что Компании они обошлись вместе с доставкой в 26 руб.*(5)
Ещё несколько раз черокские торговцы пытались зацепиться за прииски, но каждый раз безрезультатно. Нет, всё было тихо. Никто не устраивал налёт, не поджигал лавку и, тем более, не стрелял. Просто евреи могли держать такие низкие цены, что любой конкурент должен был бы торговать себе в убыток. Ведь основной доход они имели с торговли не мукой, а золотом.*(6) Такая тихая коммерческая война продолжалась более года, пока не разразилась "Побоище Метоу".
В Рус-Ам не сложилось той специфической культуры вестерна, столь характерной для западных штатов. В реальности культура эта не столь колоритна, как, позже, стали показывать в Голивуде. Там, то герой всегда одолевает злодея, все персонажи - как шахматные фигуры - делают ходы по строгим правилам, мир увлекательных приключений, не существующий без погонь, безумных скачек, револьверных дуэлей и акробатических кулачных потасовок. На самом деле всё было грязнее и прозаичнее. И главные герои всех 20 фильмов о городе Тумстоун, благородные защитники справедливости Эрп Уайетт и Док Холлидей оказываются на поверку главарями бригады братков, которая пытается отбить город у другой бригады, во главе которой стоит местный шериф.
В истории Рус-Ам место Тумстоуна занимает Метоу, хотя про него снято всего 4 фильма. Зато в них не назначаются герои и злодеи. Люди убивают и умирают не так красиво. И, главное, в каждом фильме сценаристы, режиссеры, актёры в меру своего таланта старались показать, что эти убийства, в действительности, завершают период противостояния. Это пик накала страстей, за которым неизбежно следует примирение.*(7)
Весной 1858 г. на берега Москвы начали прибывать старатели. В общей сложности за сезон их набежало около 12 000, в основном из Калифорнии. Началось постепенное обследование всей ручьёв и притоков Москвы. Уже в июне Путятин понял опасность наводнения региона старателями, количество которых грозило вскоре превысить численность российских подданных. Он издал указ "О старательских билетах", своеобразных паспортах, обязательных для всех золотоискателей. Учитывая единственную дорогу из Москвы на прииски, проконтролировать исполнение указа было не сложно, при наличии достаточного воинского контингента. А для этого адмирал в срочном порядке приказал перевести в поддержку Московского батальона по 2 сотни из Ситкинского, Виламетского и Роговского батальонов, по сотне из конных Орегонских полков, а также отправил сотню драгун из Новороссийска и ещё одну сотню из 2-го Американского полка. Правда от Виламетского и Роговского батальонов было прислано всего по неполной сотне. Орегонский губернатор фон Миддендорф отписался надобностью поддерживать порядок во вверенной ему губернии "за отсутствием должного количества полицейских чинов при том, что многие тысячи калифорнских старателей следуют по ней творя всяческие безобразия и нарушая законы". Нельзя сказать, что Владимир Андреевич получил от не желавших бросать свои ухоженные поля богатых китайцев, которых было в батальоне почти половина, хорошую дачу. Честный и педантичный немца готов был костьми лечь за свою губернию и просто не хотел допустить разорения добрых земледельцев. А ведь всего 4 года назад адмиралу Путятину пришлось долго уламывать, тогда ещё коллежского асессора Миддендорфа, принять этот беспокойный пост. В 1848г. Владимир Андреевич был назначен императорской Академией наук начальником магнитной обсерватории в Новороссийске и в 1854г. собирался вернуться в Петербург, да война помешала. В описываемый период Миддендорф был уже коллежским советником. Не смотря на загруженность бюрократической работой фон Миддендорф не оставил и научных изысканий. Он написал целый ряд статей о культуре различных племён и, совместно с академиком Львом Федоровичем Радловым, впервые свёл в систему языки и диалекты племён Северо-Западной Америки. *(8)
План Путятина сработал лишь частично. Весной 1859г. количество золотоискателей двинувшихся за счастьем по тропе Карибу выросло незначительно, зато многие тысячи их отправились за золотым руном по Орегону и его северным притокам.
В Российской империи, согласно "Положению о частной золотопромышленности на казенных землях Сибири" 1838г., к производству золотого промысла (разведке и добыче) допускались только российские подданные, причём только потомственные и личные дворяне; почетные граждане; купцы 1-й гильдии и лица, имеющие свидетельство этой гильдии; почетные смотрители учебных заведений и др. "Дозволение на производство золотого промысла давалось с разрешения Г-на Министра Финансов… В случае открытия россыпи золотопромышленник заявлял об этом земскому суду. Отвод заявленного прииска, в случае законности заявки, производился не позже, как через год по поступлении от золотопромышленника просьбы об отводе. По утверждении отвода Горным правлением, золотодобытчику выдавался в том же году, в котором получен отвод, план на площадь и межевой журнал… Приступать к разработке отведенной площади промышленник мог сразу по получении плана, до этого времени он мог производить разведочные работы."
