– Ну вот, теперь я могу идти, – обращаясь к девушке, сообщил Рахим.
– Тогда вперед, – сказала она, отбросив с лица красивую завитую прядь.
Сидевший за ближайшим столиком бродяга громко икнул, а от изрядно подпившей компании донеслись крики, адресованные какому-то Фрогги, который засел в туалете и никак не выходит.
«Значит, беднягу звали Фрогги», – подумал полковник и не почувствовал никаких переживаний. Даже досады.
Одной рукой он открыл дверь на улицу, а другой потащил за собой Ванду, оставив позади спертый воздух заведения.
Как только парочка вышла на улицу, бродяга быстро вскочил из-за столика и, подбежав к стойке, молча указал дрожащим пальцем на остатки «малевки».
– Да уж допивай. – махнул рукой хозяин, хотя обычно сливал оставшееся обратно в бутылки.
Растягивая удовольствие, бродяга медленно поднял бокал, отставив локоть и оттопырив мизинец. Затем почмокал беззубым ртом и одним махом опрокинул «малевку» в рот.
– Ох и крепка… – успел произнести он, затем удивленно посмотрел на этот мир, на секунду замер и плашмя рухнул на пол.
Завсегдатаи заведения все как один повернулись на звук падения, а хозяин перегнулся через стойку и, глядя на тело, громко позвал:
– Пауэрс! Пауэ-эрс!
Из подсобки за его спиной показался худой подросток:
– Чего надо, мистер Ванцетти?
– Ты чем сегодня мятный бурс разбавлял?
– Как всегда – травяной мазью. А что?
– Не знаю что. – Ванцетти недоуменно пожал плечами. – Наверное, мазь несвежая. Иди звони коронеру.
51
Через пять минут, как Ванда и обещала, они с Рахимом подошли к ее дому, мрачному, потемневшему от времени зеленому зданию, которое прежде было складом или даже заводом. Теперь несколько нижних этажей его были приспособлены под жилье.
Заметив разочарование в глазах клиента, Ванда обняла его за талию и проворковала:
– Не переживай, котик, моя квартирка выглядит как настоящее любовное гнездышко.
– Я надеюсь, – ответил полковник и, перед тем как войти вслед за девушкой в подъезд, оглянулся. Напротив цветочного магазина рядом с открытым люком стоял фургон водопроводной компании.
«Как в плохом боевике», – недовольно отметил Рахим и закрыл за собой дверь.
– Добрый день, миссис Буттл! – поздоровалась Ванда с консьержкой, упрятанной за решеткой небольшой кирпичной будки.
– Здравствуй, деточка. – Старуха улыбнулась вставными челюстями и, желая лучше рассмотреть спутника Ванды, вцепилась желтыми пальцами в стальные прутья.
Полковник невольно отпрянул.
– Иди за мной, котик, – позвала его Ванда, заходя в грузовой лифт. А когда кабина пошла наверх, они начали целоваться.
«Хорошо, что я ее не отравил в баре, – подумал Рахим, глядя на Ванду сзади, в то время как она отпирала ключом дверь „любовного гнездышка“. – Впрочем, я ее все равно ликвидирую. Увы…»
– Так это, значит, и есть твое убежище? – спросил полковник, проходя в небольшую гостиную.
– Да, котик. Но я беру за свои услуги деньги…
– Нет проблем. Сколько ты хочешь? – Полковник подошел к пушистому настенному ковру и потрогал его рукой.
– Семьдесят пять дархамов.
– Я дам тебе сотню, – сказал Рахим и, вынув из сумки ассигнацию, протянул ее Ванде.
– О, котик, ты такой щедрый!
Полковник посмотрел девушке в глаза, стараясь определить, действительно ли она рада деньгам или притворяется. Однако ничего не понял.
Быстро спрятав деньги, Ванда вернулась к Рахиму и, сделав какой-то невероятный фокус, выдернула из под платья бюстгальтер.
– А теперь, котик, я хочу, чтобы ты потрогал меня, – пропела Ванда, и взяв руку полковника, положила себе за вырез. Вторую руку полковник запустил туда сам.
– О! – произнес он. – Первоклассный товар!
– Да, – улыбнулась Ванда и еще одним едва уловимым движением стянула бюстгальтером запястья полковника. Затем толкнула простофилю в грудь, и Рахим крепко ударился затылком о металлическую колонну, подпиравшую потолок в самом центре гостиной.
Перед его глазами поплыли красные круги, а когда он пришел в себя, оказалось, что его связанные руки притянуты над головой к колонне, а ноги примотаны к ней же обрезиненным шнуром.
– Как ты себя чувствуешь… котик? – заботливо осведомилась Ванда.
– Ничего, спасибо, – поблагодарил Рахим, отметив, что сумка все еще висит у него на поясе.
– Давай-ка посмотрим, что у тебя там, – словно угадав мысли полковника, предложила девушка, однако в этот момент где-то на кухне раздался сильный шум.
– Ура! Наши идут! – заорал Джадо Рахим, сам не зная чему радуясь.
Ванда метнулась к кухне, но не успела скрыться за углом, как тут же вылетела обратно, сбитая чудовищной силы ударом.
Полковник подумал, что с девушкой покончено, однако она вскочила на ноги и, сделав пару неуверенных шагов, бросилась на появившуюся из кухни соперницу, крепкую, рослую женщину. Рахим сразу поставил на нее.
Замелькали ножи. Женщины сопели по-борцовски и молча, без криков делали стремительные выпады и захваты, швыряли друг друга на мебель, ломая и круша все вокруг.
Ванде удалось полоснуть противницу по руке, однако сама она тут же нарвалась на мощный апперкот и, перелетев через обломки стола, врезалась в стену.
– Все, мисс, я выиграл, – сказал Рахим, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.
– Чего? – соперница Ванды подошла к полковнику ближе и, уперев руки в боки, с угрожающей интонацией повторила свой вопрос: – Чего ты сказал?
– Дело в том, мисс, что я поставил на вас и…
Договорить Рахим не успел, поскольку чугунный удар прелестной незнакомки пришелся ему в солнечное сплетение.
Прежде полковник и не подозревал, что радуга может быть такой красивой, с чистыми и насыщенными цветами. А еще он увидел родной «Каньон», подстриженные газоны и лицо генерала Ламберта. «Так ты убить меня хочешь, – укоризненно покачал головой генерал. – Ну ты и подонок!»
Затем все видения закружились разом, словно подхваченные ветром пожелтевшие листья, и унеслись прочь, а Рахим открыл глаза и сумел наконец сделать первый вдох.
– Ну-ка! – Незнакомый человек подошел к пленнику и, безжалостно схватив его за волосы, запрокинул голову назад.
– Эй, Трейси! Так это же не Лейбович!
– Вижу без тебя, что не Лейбович, – с расстановкой ответила Трейси, бинтуя порезанную руку.
– А где Лейбович, я тебя спрашиваю? Мы два месяца ждали, что скинут именно его, и что теперь видим? Какой-то ур-род!
Рахим хотел возразить, однако посчитал за лучшее смолчать – ведь его руки и ноги были крепко связаны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
