– А эти чертовы рачки? – вспомнил Сема про островную гнусь.
– Я лягу вон там, на траве… Они водятся только на песке и вылазят на охоту ночью…Если, конечно, не чувствуют запаха крови… Кстати, перетащите Кормушку туда же – его воспитание закончилось…
– Как навести на нас челнок? – спросил Дед, задумчиво глядя на своего лучшего ученика.
– Никак. Сами сядут. Да и эта дрянь меня разбудит, когда эоловская лоханка выйдет на орбиту… По крайней мере, сигнал подаст… Все, не хочу больше ничего обсуждать… Извините, если что не так… – с трудом добравшись до вершины холма, на котором мы недавно отобедали, он стащил в кучу полупустые рюкзаки и, рухнув сверху, мгновенно вырубился…
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил меня Вовка.
– Неа… Пусть выспится – я из него вытрясу… – буркнула я и повернулась к Маше:
– Слышь, Логинова! Что с твоим мужем?
– А хрен его знает… – Она пожала плечами и, покраснев, добавила:
– Всю дорогу он был, как камень. Жесткий, холодный, далекий… Вчера ночью он первый раз ко мне прикоснулся…
– Ясно… Тебе было не до разговоров… – усмехнулся Глаз и тут же заткнулся, увидев мой угрожающе приподнятый кулак.
– Дед, а ты что скажешь? – подал голос Эрик.
– Ничего. Просто подожду немного… Толку от моих догадок? Сам объяснит, когда захочет… – подхватывая под мышки безвольное тело генерала, Мерион кивком подозвал к себе Эрика. – Что стоишь? Бери давай, за ноги…
Глава 62
Ольга Кормухина
…Мама, накачавшись коньяком, дрыхла в кресле перед большим телевизором, транслирующим на всю квартиру очередной сериал. Приподняв ее свешивающуюся с подголовника голову и подложив под нее подушку, Ольга поморщилась – эта женщина с черными кругами под глазами, со спутанными, давно нечесаными волосами, в застиранном халатике, в некоторых местах расползающемся по швам была в чем-то права. Их семья давно перестала существовать.
– Я виновата перед тобой, дочка… – пьяным голосом вещала она часа полтора назад. – Мне надо было уйти от этого скота еще в девяносто пятом… Но у нас появились деньги. И я не смогла справиться с соблазном. Пойми, я чувствовала себя королевой! Могла слетать с подругами в Париж на чашку кофе. Мотнуться в Италию, чтобы прикупить какую-нибудь тряпку в квартале высокой моды в Милане. Или потанцевать на какой-нибудь модной дискотеке Лондона. Знаешь, мне казалось, что это – жизнь. Дурой я была непроходимой. Но прозрела слишком поздно. Когда умерла Тяпка. ТЫ помнишь Тяпку? Единственное существо, которое меня любило просто так… Искренне… Ничего от меня не требуя… Собака чертова… Ты? Папа? Ты, дочка, такая же стерва, как и я. Думаешь, я не вижу? Да, твоя мать – пьянь. Но видеть-то она не разучилась! Тем более того, кто идет по пути, по которому я прошла сама… Твоя учеба, клубы, рестораны преследуют ту же цель, к которой когда-то стремилась и я. Найти КОШЕЛЕК. К которому можно присосаться. Мне – «повезло». И что в результате? Я младше твоего папаши на двенадцать лет. Что у нас общего? Ну, кроме тебя? Да ничего! Он меня просто купил. Молодую, красивую, расчетливую дуру… Пока я была в форме – мной можно было хвастаться, таскать с собой, как модный аксессуар, иногда обращать внимание и даже жениться. Потом в его жизни появились другие бабы, помоложе, покрасивее, с огнем в глазах, и меня тихо задвинули хрен знает куда. Да, я пыталась протестовать – мне надо было царствовать, чувствовать себя необходимой, единственной, несравненной… Твой отец – не человек. Он – тварь. Ты думаешь, ему было дело до моих переживаний? Он обломал меня за одну ночь. Когда-нибудь, когда у меня будет намного более омерзительное настроение, чем сейчас, и… я нажрусь в хлам, быть может я тебе и расскажу, как это было… Если смогу… Он – страшный человек. Кремень. И для него я – не более чем маленькая ступенька. На пути к поставленной им перед собою цели. Захочет – наступит. Нет – перешагнет…
В голосе мамы не было ни отчаяния, ни грусти, ни страха – опрокидывая в себя бокал за бокалом, она говорила отстраненно, словно робот, сообщающий точное время по телефону.
– Любить? Дочка, я не знаю, что это за чувство. Разве что к деньгам. И то – знала. Сейчас мне на них наплевать. Я – сломалась. Как та кукла, которую мне подарили на семилетие. Тогда я плакала, прижимала к себе ее пластмассовое тельце и считала, что жизнь закончена. А сейчас – мне все равно. Понимаешь, я дошла до заветной цели, а тут – пустота. Что мне деньги, если у меня нет ни одного близкого человека? Вот, посмотри, за эту бутылку я продам и тебя, и себя, и все, что у меня есть. И, что самое страшное, – не пожалею. Ни капельки. Так что не пудри мне мозги – иди к черту. Твои проблемы, его проблемы… – я даже слушать не буду… Делайте, что хотите… А, да, ты хотела совета? Выпей! Истина – в вине… Папа? Не знаю… Может, и любит… Да, как ни странно, ты права – в отличие от меня, он к тебе не равнодушен… Только толку с того? Для него главное – деньги. Нет, вру. Деньги – это тоже ступень. Власть! Вот что его прет. Больше баб, машин, домов… Отказаться от этого он не сможет никогда. Как бы ты его ни просила… Смирись… Найди себе отдушину и забей на все, что не по тебе… Плесни-ка еще немного… Что-то рука не слушается… И… подвинься – сериал начинается… Все, базар окончен, не мешай…
…Тяжело вздохнув, Ольга приподняла ладонь на уровень лица, пошевелила пальцами, прощаясь с той, что подарила ей жизнь, и, выйдя из гостиной, аккуратно прикрыла за собой дверь. Для того чтобы забросить в спортивную сумку заранее собранные вещи, ушло минуты две. Еще три – на поиски ключей от папиного «Мерса». Пробежавшись в последний раз по квартире, совсем недавно отремонтированной после какого-то непонятного взрыва, Кормухина машинально стерла пыль с отцовского ноута, стоящего в его кабинете, потом открыла холодильник, зачем-то оглядела его содержимое и, наконец, поняла, что просто тянет время. Выругавшись вслух, Ольга выбежала в прихожую, подхватила с пола сумку и, заглянув в глазок, потянула на себя тяжелую стальную дверь.
Машина завелась с полоборота. Настроив под себя сиденье и зеркала, девушка еще раз тяжело вздохнула, выглянула наружу через наглухо затонированное боковое стекло и тронула машину с места.
Езда по вечерней Москве на здоровенном лимузине особенного удовольствия не доставляла – в отличие от дорог Англии, здесь царил полный бардак и беспредел. Если бы не правительственные номера и не включенные проблесковые маячки, то подрезали бы наверняка и ее, а так через какие-то сорок пять минут «Мерседес» выбрался на Новорижское шоссе и, набирая скорость, понесся прочь от города.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
