Люциус Малфой, с неприкрытым удивлением наблюдавший за сыном, перевёл взгляд на Гарри.
– Если это правда… Но интересно, не притворяется ли Гарри Поттер, что он не хочет верить в эту версию.
– Может быть, – сказал Драко. – Но я практически уверен, что не притворяется.
– Тогда, если это правда… – Люциус Малфой умолк. В его глазах медленно разгорался гнев.
– Что же нам делать? – спросил Гарри.
– Это мне тоже ясно, – ответил Драко. Он развернулся к ним и воздел палец в воздух. – Мы найдём доказательства, которые изобличат Дамблдора в его преступлении, и он предстанет перед судом!
Гарри Поттер и Люциус Малфой переглянулись.
Ни один из них не знал, что сказать.
– Сын мой, – наконец произнёс Люциус Малфой, – сегодня ты отлично поработал.
– Спасибо, отец!
– Тем не менее, это не пьеса, а мы не авроры, и мы не доверяем судам вершить за нас правосудие.
Глаза Драко потухли.
– О.
– А вот я, признаться, питаю сентиментальную привязанность к судам, – вмешался Гарри. Поверить не могу, что участвую в этом разговоре. Необходимо было пойти домой, взять листок бумаги и карандаш и попытаться понять, действительно ли рассуждения Драко имеют смысл. – И к доказательствам тоже.
Люциус Малфой перевёл взгляд на Гарри Поттера. В его глазах кипела чистая серая ярость.
– Если вы водите меня за нос, – сказал он со сдержанным гневом, – если всё это ложь, я не прощу. Но если это не обман… Принесите мне доказательство, которое изобличит Дамблдора перед Визенгамотом, или улику, достаточную для его свержения, и Дом Малфоев сделает для вас всё, что угодно. Всё, что угодно.
Гарри глубоко вдохнул. Ему нужно было разобраться со всем этим и вычислить фактические вероятности, но у него не было времени.
– Если это действительно сделал Дамблдор, то, убрав его с игровой доски, мы оставим большую дыру в британской структуре власти.
– Это так, – мрачно усмехнулся Люциус Малфой. – И вы планируете занять её сами, Гарри Поттер?
– Некоторым из вашей оппозиции это может не понравиться. Они могут восстать.
– Они проиграют, – отрезал Люциус Малфой, лицо которого стало суровым, словно было отлито из стали.
– Ну что ж, если Дамблдор будет убран с доски благодаря мне, я попрошу Дом Малфоев вот о чём. Когда оппозиция будет напугана до предела, им нужно будет предложить последнюю возможность избежать гражданской войны. Кому-то из ваших союзников это может не понравиться, но многие нейтралы будут рады сохранению стабильности. Наша сделка будет состоять в том, что власть получите не вы. Её получит Драко Малфой, когда достигнет совершеннолетия.
– Что? – воскликнул Драко.
– Драко свидетельствовал под сывороткой правды, что пытался помочь Гермионе Грейнджер. Уверен, многие представители оппозиции решат, что лучше иметь дело с ним, а не сражаться. Я не знаю, как лучше претворить это в жизнь – Нерушимый обет, или заверенный Гринготсом контракт, или что-то ещё – но должен быть некий надёжный договор о том, что власть перейдёт к Драко, когда он закончит Хогвартс. Ради этого я брошу все силы, которыми располагает Мальчик-Который-Выжил. Постараюсь убедить Лонгботтомов и Боунсов, и так далее. Наш первый план проторит дорогу для этого в будущем, если вы постараетесь действовать честно, сотрудничая с Лонгботтомами и Боунсами в этот раз.
– Отец, клянусь, я не…
Люциус мрачно ухмыльнулся.
– Я знаю, что ты этого не просил, сын. Что ж, – беловолосый мужчина, сидящий с другой стороны внушительного золотого стола посмотрел на Гарри Поттера. – Эти условия для меня приемлемы. Но если вы провалите хоть одну часть нашего соглашения – не важно, первой сделки или второй – вы столкнётесь с последствиями, Гарри Поттер. Умные слова вам тогда уже не помогут.
И Люциус Малфой подписал пергамент.
* * *
Шизоглаз Хмури, казалось, уже несколько часов не сводил глаз с бронзовой двери комнаты для переговоров Гринготтса – насколько это выражение вообще может быть применено к человеку, чей Глаз постоянно смотрит во всех направлениях.
Подозревать в чём-либо такого человека, как Люциус Малфой было настоящей проблемой, думал Хмури, так как можно было потратить целый день, мысленно перечисляя всё, что он может затевать, и так и не закончить.
Дверь приоткрылась, и из комнаты, еле волоча ноги, вышел Гарри Поттер. Его лоб был покрыт мелкими бисеринками пота.
– Ты что-нибудь подписывал? – в то же мгновение требовательно спросил Шизоглаз.
Гарри Поттер молча взглянул на него, затем полез в карман мантии и вынул сложенный пергамент.
– Гоблины уже принялись за работу, – сказал Гарри Поттер. – Они сделали три копии, прежде чем я ушёл.
– МЕРЛИН, ДА ЧТОБ ТЕБЯ… – Шизоглаз остановился, потому что его Глаз увидел вторую половину документа. Гарри Поттер медленно, словно нехотя, начал разворачивать верхнюю часть. Бывшему аврору хватило одного взгляда, чтобы рассмотреть написанные аккуратным почерком пункты договора и элегантный росчерк Люциуса Малфоя под подписью Гарри Поттера. А затем его Взору открылась верхняя часть документа, и Хмури взорвался:
– Ты освобождаешь Дом Малфоев от любого обвинения в убийстве Гермионы Грейнджер? Ты хотя бы представляешь, что ты наделал, болван? Во имя Мерлина, зачем ты… ЧТО?…
Глава 98. Роли. Финал
Воскресенье, 19 апреля, 18:43
Дафна Гринграсс тихо направлялась в комнату Гринграсс (привилегия Древнего Дома), расположенную под слизеринскими подземельями. Она только что сошла с Хогвартс-Экспресса и планировала оставить в комнате сундук, а затем присоединиться к другим ученикам за ужином. С тех пор, как уехал Малфой, вся часть подземелий с личными комнатами принадлежала ей одной.
Дафна в очередной раз протянула руку за спину и ещё раз жестом приказала своему большому, украшенному изумрудами сундуку двигаться за ней. Тот следовал крайне неохотно. Возможно, нужно было обновить чары на старом крепком фамильном артефакте. А, может быть, сундук не хотел следовать за ней в Хогвартс, который перестал быть безопасным.
Мать и отец долго разговаривали между собой, когда им сообщили про Гермиону. Дафна в это время пряталась за дверью и подслушивала, задыхаясь от слёз и стараясь не выдать себя лишним звуком.
Мать сказала, что, как это ни печально, но даже если в Хогвартсе каждый год будет погибать по ученику, он всё равно останется более безопасным местом, чем Шармбатон, не говоря уже о Дурмстранге. Юная ведьма может погибнуть не только в результате умышленного убийства. Профессор трансфигурации Шармбатона просто не ровня МакГонагалл.
Отец спокойно заметил, как важно наследнице Гринграссов оставаться в Хогвартсе, куда отправили учиться своих детей другие Благородные Дома (именно поэтому у Благородных семей существовала старая традиция синхронизировать рождение своих наследников, чтобы, по возможности, они оказались на одном курсе в Хогвартсе). Ещё отец добавил, что наследница Древнейшего Дома не всегда может избегать опасностей.
Последнее она предпочла бы не слышать.
Дафна с трудом сглотнула, повернула ручку и открыла дверь.
– Мисс Гринграсс… – прошептала скрытая тенью фигура в серебристом плаще.
Дафна закричала, захлопнула дверь и, выхватив палочку, повернулась, чтобы убежать.
– Подожди! – теперь голос стал выше и громче.
Дафна остановилась. Она узнала голос, но этого человека здесь никак не могло быть.
Она медленно развернулась и снова открыла дверь.
– Ты! – изумлённо воскликнула Дафна, увидев лицо под капюшоном. – Я думала, что ты…
– Я вернулся к вам, – звучным голосом заявила фигура в серебристом плаще, – в решающий…
– Что ты делаешь в моей спальне?! – взвизгнула Дафна.
– Я слышал, ты умеешь призывать туманную форму Патронуса. Можешь показать?
Дафна вперилась в него взглядом, а затем её кровь закипела:
– Зачем? – спросила она, поднимая палочку. – Чтобы ты мог прикончить всех слизеринцев, использующих неслизеринские заклинания? Мы все знаем, из-за кого убили Гермиону!
– Я свидетельствовал под сывороткой правды, что пытался помочь мисс Грейнджер! – выкрикнул Драко. – Я действительно пытался ей помочь, когда поймал её за руку на крыше, и когда помогал подняться с пола…
Дафна не опускала палочку:
– Как будто твой отец не мог подделать записи авроров, если бы захотел! Я не вчера родилась, мистер Малфой!
Медленно, избегая резких движений, фигура в серебристом плаще достала из-под него палочку. Дафна стиснула свою, но затем опознала расположение пальцев на палочке, стойку собеседника, и ахнула от потрясения…
– Экспекто Патронум!
Из палочки хлынул серебряный свет. Он сгустился и принял форму сияющей змеи, которая свилась кольцами, словно устраиваясь поудобнее.
