После передачи в общенародное пользование сталинских дач (бывших царских дворцов) решили построить пять новых правительственных резиденций, две в Крыму, там место им выбрал сам отец, а остальные три еще где-нибудь. Мжаванадзе, грузинский партийный секретарь, предложил Пицунду. А когда отец отдыхал в Сочи, Мжаванадзе свозил его на Пицунду. Место отцу понравилось: ровное, удобное для прогулок, пустынное, стройка не доставит отдыхающим неудобства.
Строительство поручили Главному архитектору Москвы Михаилу Васильевичу Посохину. Девственные заросли прорезали, не трогая деревьев, прогулочными дорожками, ближе к пляжу «возвели» три двухэтажные элегантные дачи, у самой воды устроили крытый бассейн.
В 1957 году, если я не ошибаюсь, Посохин пригласил отца осмотреть уже почти готовые сооружения, оставалось только постелить паркет и закончить внутреннюю отделку. Отцу понравилось все, но особенно длинная прямая дорожка вдоль пляжа. С нее открывался вид не только на море, но и на пустынные галечные отмели, тянувшиеся далеко, чуть ли не до самого горизонта.
Отец предложил Посохину подумать, не расположить ли вдоль берега пансионаты, гостиницы, дома отдыха. Такое дивное место должно дарить радость всем людям, а не только членам правительства. Посохин подумал и через пару месяцев принес отцу наброски будущего Пицундского курорта.
В 1958 году отец впервые поехал отдыхать в Пицунду, а уже в 1959 году, сразу за окружавшим «государственную территорию» бетонным забором, на самом берегу моря встали в ряд многоэтажные писательские, актерские и профсоюзные пансионаты.
Пицунда превращалась в модное место отдыха. Становившиеся все более многочисленными отдыхающие роптали на забор, поругивали отца за то, что лучший кусок леса он отгородил себе. В народной молве дача слыла хрущевской. То, что без отца никаких пансионатов там вообще бы не появилось, естественно, никого не интересовало. Экологи, в свою очередь, винили отдыхающих в уничтожении, буквально вытаптывании уникального уголка природы, по их мнению, в первозданном виде ландшафт сохранился только за бетонным забором.
День за днем
18 апреля 1959 года Шелепин направил в Президиум ЦК записку с отчетом о ходе «Наступления на религиозные пережитки», в которой упомянул об участии в церковной жизни некоторых ученых, артистов, профессоров университетов и предложил принять к ним «соответствующие меры воздействия».
Отец верил, что религия не имеет будущего. При нем закрыли не одну церковь, но «принимать соответствующие меры к некоторым артистам и ученым», как и ко всем остальным, он не разрешал, говорил, что это дело личное, со временем люди поумнеют, и все образуется само собой.
20 апреля 1959 года Аэрофлот получил новый турбовинтовой лайнер Ил-18. Первые самолеты поставили на линии Москва — Адлер и Москва — Алма-Ата. Ил-18 на долгие годы, вплоть до начала 1980-х, станет в СССР самым массовым пассажирским самолетом.
29 апреля 1959 года, по возвращении в Москву, отец долго беседует с британским фельдмаршалом Бернардом «Монти» — Монтгомери оф Аламейн, переигравшим в Северной Африке «лиса пустыни», немецкого генерала-фельдмаршала Эрвина Роммеля. За год до того он покинул пост заместителя главнокомандующего войсками НАТО в Европе, вышел в отставку и в Москву приехал уже простым туристом. Отец рассказывал Монтгомери о Сталинграде, гость говорил о превратностях войны в пустыне. Обе битвы происходили в одно время. Когда на Волге особенно припекло, Гитлер настолько спешно перебросил туда роммелевские танки, что их не успели даже перекрасить, и они сохранили свои пустынные маскировочные расцветки. В этой связи отец не преминул заметить, что в победах Монтгомери в Африке есть вклад и их с Еременко Сталинградского фронта. Монтгомери не ответил. Современные темы он старательно обходил, фельдмаршал уже принадлежал истории.
4 мая 1959 года, сразу после майских праздников, отец принимал американского посла США Томпсона. Зашел разговор об открывавшейся в Москве через два с половиной месяца американской выставке, первой за всю российскую историю.
Посол Томпсон рассказал, что они начали монтировать главный купол. Отец знал об этой необычайной шатровой конструкции, собираемой из алюминиевых сот — сегментов. Такого он еще не видел. Посол предложил вместе съездить на стройплощадку в Сокольники: пока каркас не «задрапирован» отделкой, он сможет разглядеть все детали. Отец согласился и тут же вызвал машину.
Они провели на стройке около сорока минут, несмотря на весеннюю грязь отец облазил все закоулки, забрался и на купол, правда, не очень высоко. Купол ему понравился. На очередном, июньском, Пленуме ЦК отец поделился своими впечатлениями: «Купол они делают из однотипных деталей, монтируемых в разных положениях наподобие пчелиных сот. Скрепляют между собой детали не клепкой, а пневматическим запрессовыванием болтов из алюминия с резьбой. Получается крепкое и легкое сооружение — алюминий крепится алюминием. Их опыт следовало бы изучить».
Изучить-то изучить, но у нас алюминий шел только на самолеты, в строительстве его пока не применяли.
Вечером того же дня отец позвал нас во Дворец спорта в Лужниках, там выступала американская труппа «Холидей он Айс», балет на льду. Фигурным катанием наши спортсмены тогда уже занимались, правда, до последнего времени только зимой. Искусственный лед по тем временам был неслыханной роскошью. Один из первых таких круглогодичных катков соорудили во Дворце спорта, но там, в основном, играли в хоккей. Я поехал с отцом без особого удовольствия, фигурное катание тех лет представлялось мне чем-то вроде производственной гимнастики — череда заученных движений, выполняемых, в зависимости от квалификации, кем лучше, а кем хуже. В обеденное время «физзарядку» транслировали по радио, считалось, что сознательные граждане следуют за инструктором, укрепляют свое здоровье. Не знаю, как сознательные граждане, но я эту передачу за ее монотонность терпеть не мог. Во Дворец спорта пошел просто потому, что хотел провести вечер с отцом.
Выступление американских артистов, среди них несколько чемпионов Олимпийских игр, ввело нас в феерический мир зимней сказки: грациозный танец на льду, прыжки, вращения и, конечно, костюмы. Девушки-лебеди в белоснежных нарядах из страусовых перьев… Наверное, они делали то, что умели делать и наши фигуристы, но наши выполняли спортивные упражнения, а эти своими танцами очаровывали зрителей. После спектакля отец пригласил исполнителей в правительственную ложу. Они пришли, не успев переодеться, только сняли коньки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
