В подземном ходе грохотала пальба и визжали еретики, но спустя пятнадцать минут арбитры все же пробились к цели. Последний хаосит, облаченный в жреческие одеяния, бросился на Бизантана, размахивая цепным мечом. Полуразложившееся лицо, разрисованное ритуальными татуировками, исказила гримаса ненависти. Мгновенно среагировав, прокуратор выстрелил жрецу в грудь, а затем, отпихнув ногой еще дергающееся тело, шагнул в последнее помещение.
— Берегитесь, прокуратор! — воскликнул Шауль. В свете прожекторов его лицо казалось бледным и осунувшимся. — Я чувствую присутствие сил варпа!
Следовавшие за Бизантаном бойцы держали огнеметы и дробовики наготове. Прокуратор же попытался справиться с суеверным страхом, зародившимся на самом дне души. Он не боялся врагов Императора, но, столкнувшись с порождениями Хаоса, чувствовал себя так, как, наверное, чувствовали себя его далекие предки. На сотую долю секунды он представил себя среди сородичей, собравшихся вокруг костра, разложенного при входе в пещеру. Он будто прислушивался к завываниям таинственных хищников, шнырявших во мраке окрест.
Лучи мощных прожекторов освещали неровные каменные стены, расписанные чудовищными картинами и отвратительными символами. Бизантан пытался убедить себя в том, что эту пещеру вырубили в скале контрабандисты или беглые каторжники. Он не хотел верить в то, что культ Хаоса на Белатисе процветает уже не одно столетие.
— Трон Терры! — воскликнул арбитр третьей статьи Майнц, когда прожектор осветил дальнюю стену.
Прошло несколько секунд, прежде чем Бизантан понял, что висящее на цепях существо — человек. Да и то лишь потому, что видел, во что может превратиться человеческое тело, попавшее в мясорубку ожесточенного боя. Разумеется, прокуратору приходилось участвовать в допросах, но применявшиеся арбитрами методы воздействия не отличались разнообразием и предназначались лишь для того, чтобы сломить дух человека. Впрочем, он знал, что в Священной Инквизиции служат «специалисты», с детства изучающие самые изощренные способы причинения боли и страдания. Возможно, лишь эти безумцы в своих самых невероятных фантазиях смогли бы представить себе то, что висело сейчас перед стражами порядка.
Их взору предстало вывернутое наизнанку человеческое тело, каким-то образом сохранившее подобие своей первоначальной формы. Бесформенные куски мяса, повисшие на изуродованных костях, переплетались с мышцами и венами поверх некогда покрывавшей их кожи. Конечно же, это ужасное существо подвесили на цепи хаосопоклонники. Что это — страшная жертва или алтарь, перед которым проводились непристойные ритуалы и жуткие церемонии во сладу демонических божеств?
Внезапно Шауль пошатнулся и упал бы на пол, не подхвати его Бизантан. У псайкера носом пошла кровь. И без того зловещая атмосфера сгустилась, и прокуратор почувствовал, что и у него из носа закапала кровь.
— Сэр… — прохрипел Шауль, корчась от боли.
— Берегись, прокуратор! — с издевкой повторил чей-то голос.
Обернувшись на звон цепей, Бизантан увидел, что прикованное к стене существо смотрит на него со злорадной усмешкой.
— Берегись! — повторила казавшаяся мертвой тварь. — Берегись, жалкая ищейка. Пигмей на побегушках у дохлого Императора. Взор Осквернителя пал на этот мир и на все сущее в нем. Ты умоляешь своего Императора о спасении? Ждешь помощи от его боевых кораблей? Напрасно. Вас уже ничто не спасет. Лучше лиши себя жизни прямо сейчас… Вам лучше перестрелять друг друга, чем узнать, что сделают с вами те, кто придет из варпа!
Оракул Хаоса уже почти визжал, брызжа слизью с разлагающихся губ. Тело Бизантана отказывалось повиноваться. Он стоял в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от чудовища, бьющегося в экстатическом припадке.
— Убейте друг друга! Убейте своих детей! Лучше умрите сейчас, не дожидаясь прибытия страшного палача!
Первым выстрелил Корте. Грохот дробовика пробудил от оцепенения остальных. Арбитры схватились за оружие и открыли огонь по демоническому существу, которое завыло от извращенного удовольствия, чувствуя, как пули рвут на куски то, что осталось от его тела. Потом Бизантан поднял огнемет и не опускал его до тех пор, пока пламя не сожгло все, что висело на костях чудовища, до последнего мгновения заливавшегося безумным смехом.
Наконец обугленные кости оракула осыпались на пол, но никто из арбитров не осмеливался приблизиться к ним.
— Ждем ваших приказаний, — прочистив горло, проговорил Корте.
Бизантан отдал огнемет одному из бойцов и приказал заняться потерявшим сознание Шаулем.
— Сожгите здесь все, — добавил прокуратор. — Взорвите подземный ход. От этой пещеры не должно остаться и следа.
— А что потом? — Верзила Корте старался скрыть дрожь в голосе.
— А потом, — ответил Бизантан, положив руку на плечо своему испытанному соратнику, — мы наберемся мужества, чтобы достойно встретить то, о чем говорила эта мерзкая тварь.
IV
Медитацию достопочтенного Парцелия Собека нарушило ощущение, что в зыбкой материи мироздания что-то изменилось.
Он сидел в маленькой келье без окон, которая располагалась в южном крыле собора Экклезиархии в Мадине. Отсутствие света вовсе не мешало Собеку. Почти восемьдесят лет назад он добровольно принес в жертву свое зрение во время ритуала единения души с духом Императора. Астропату не требовались такие несовершенные органы чувств, как глаза.
Парцелий верой и правдой служил Императору, общаясь через варп с другими астропатами, разбросанными по необъятной Вселенной. Однако в последние годы он стал замечать, что его псионические способности претерпевают изменения. Все астропаты обладали даром время от времени лицезреть зыбкие образы будущего. Но неуловимый талант истинного провидения заключался не только в распознавании образов, мелькающих в варпе, но и в способности отличить истину от обмана, порожденного коварными демонами.
Собек уверенно протянул руку туда, где должен был стоять небольшой ларец. Особым внутренним зрением он видел собственные движения, а потому чувствовал себя намного увереннее обычных людей. Парцелий погладил пальцами крышку ларца, который узнал своего владельца и раскрылся, обнаружив драгоценное содержимое. В руках астропата оказалась колода карт, изготовленных из материала, похожего на тонкую кость.
Имперские Таро.
Преклонив колени на молитвенном коврике, Собек выложил на него первую из пока ничего не изображающих карт. Одними губами астропат проговорил молитву о даровании Благого Провидения. Вновь сосредоточив внутреннее зрение на бездне варпа, Парцелий стал разыскивать в его темных глубинах яркое сияние духа Повелителя Человечества. Теперь лишь ментальное единение с Императором могло помочь астропату понять смысл тревожных образов, прервавших его медитацию.
Собек поднес руку к древней карте. Уникальный психоактивный материал, из которого она была изготовлена, начал впитывать посланную варпом энергию. Постепенно на поверхности карты стало проступать изображение страшного бездонного глаза — глаза Хоруса!
«Предатель!» — содрогнулся Собек. Эта проклятая карта теперь часто выпадала астропатам Готического Сектора, воевавшего с последователями Предводителя Еретиков, но еще никогда не появлялась первой. Она сулила лишь ужас жестокого поражения. Астропат быстро открыл остальные карты, каждый раз вздрагивая, как от укола в самое сердце.
Перевернутая «Падающая звезда» — несчастье, обрушившееся с небес.
«Варп», преобладающий. Перемены и изменения.
«Примарх-Ангел» — несчастье и великие жертвы. Предвестник невосполнимых утрат.
Сдавленно всхлипнув, астропат выронил колоду и потянулся к колокольчику, чтобы вызвать молодого послушника и послать его к капеллану с известием о результатах гадания, а затем — во дворец принца-регента к кардиналу Белатиса.
Парцелий и не подозревал, что открывшееся ему страшное будущее уже известно горстке арбитров, а очень скоро всю правду предстояло узнать и миллионам жителей Белатиса.
V
Пять имперских боевых кораблей выстроились широким клином и двинулись прямо в центр вражеской эскадры.
— Торпедные аппараты — к бою!
Распахнулись бронированные створы, и в космос вырвались облака газа — торпедные двигатели приготовились к старту.
— Торпедный залп! Пли!
Из пусковых шахт всех пяти судов вырвались языки пламени. Гравитационные катапульты вытолкнули стометровые снаряды. Торпеды устремились вперед с головокружительной скоростью. Их двигатели оставляли за собой ослепительный хвост раскаленной плазмы.
Торпедный залп потряс имперские корабли от носа до кормы так, что даже матросы на несколько мгновений оставили свою работу и забормотали молитвы, благоговея перед колоссальной разрушительной силой духа Бога-Машины их корабля.
