Каменные ступени вели вверх. Это не парадная дверь. Справа каменная лесенка уходит вниз, оттуда пахнет кухней. Жареным мясом. Печеным хлебом. Там кухни.
Где же герцог живет?
На этот раз заговорил Тьюк:
— Идем. Сюда.
Он поднимался вслед за Тьюком. Двое слуг в пышных ливреях спешили по делу. Тьюк старший. Это правильно. Все правильно.
Они вышли в верхний коридор. Потрясающе. Гобелены. Масляные лампы. Щели окон, пропускающие дневной свет. Ковер на деревянном полу, а дальше, налево за углом, зал с каменным полом за открытой дверью, и огромные занавеси, и множество людей, окруживших пишущего за маленьким столиком человека.
Но самым нарядным был не он. Самым нарядным был темноволосый мрачный человек, стоявший посредине. Этот был в парче и бархате, в кольчуге, и на бедре у него висел меч. Он был высоким, как Тьюк, и метнул на них взгляд самого большого и злобного пса.
Страшный человек. Страшный. Виллем остановился. Тьюк — нет. Тьюк продолжал идти.
Он слуга, думал Виллем о Тьюке. Ему положено здесь быть.
Что-то, извиваясь, ползло по полу. Черное, туманное, и не только на полу. И на уровне глаз, и двигалось быстро, и охватило человека в парче, и тот выхватил меч.
Совсем как Тьюк, подумал Виллем и тут же отточил эту мысль как нож: Тьюк именно так и выглядит!
Именно так Тьюк и выглядел. Их было двое, одинаковых, а человек за столиком схватил бумаги и принялся что-то торопливо писать, а люди, окружавшие герцога, выхватили мечи одновременно с Джиндусом и с Тьюком — а то черное вилось и закручивалось вокруг них, как дым в дымоходе. Двое с мечами набросились на него, кружа, как дым; мечи звенели и скрежетали, а остальные стояли с мечами наголо, и никто не двигался, никто ничего не видел, кроме Джиндуса в двух лицах.
Только Тьюк лучше, думал Виллем. Тьюк сильнее. Страшнее.
Взлетел меч. И один из двух упал, кровь хлынула, забрызгав придворных, колонны… все. И оставшийся Джиндус, тоже в крови, остановился, подняв меч.
А дым все вился вокруг, и волшебство било молотом: магия, нацеленная в магию. Виллем пошатнулся, не видя, что ударило его, только почувствовав и метнувшись назад, в переулок, где брань, и вопли, и крики мужчин отдавались от чего-то, чего здесь вовсе не было.
Магия хлестнула его бичом. Темная, злая, страшная, она исходила от старика — от старика, вставшего среди теней, над Тьюком, пятившимся перед атакой троих людей Джиндуса.
Змеи, подумал Виллем. И у них на пути вдруг оказались змеи.
Но при этом он открылся, и магический удар остановил сердце, и он упал на четвереньки, пытаясь подняться, защититься от этого старика. От чего-то, чего здесь не было, но почти было. Оно жаждало крови. Оно пило кровь. Оно становилось сильнее. Еще сильнее.
Но оно было еще и безумным. Безумным, низким и злобным.
«Меня здесь нет», — думал Виллем. Значит, остался только этот старик. Мифринс. Он как раз…
Железная рука вздернула его с пола, поставила на ноги, и перед ним, между ним и тем стариком, протянулся меч в сильной руке Тьюка.
«Нас здесь нет», — быстро подумал он.
Тьма взметнулась к потолку, как вставший на дыбы конь, и обрушилась на пол, расползаясь сразу во все стороны. Она волнами разбилась о стены, вспенилась и потекла назад, волны набегали одна на другую с воплем, отдававшимся у Виллема в костях. Люди падали, на ногах остался один старик Мифринс, и он поднял посох, засиявший небывалым светом, невиданным в целом мире. Глаза отказывались видеть его. Сердце отказывалось запомнить его. Уши отказывались слышать звук, грохотавший в зале, во дворце, в стенах.
Рука Тьюка, сжавшись, едва не выбила из него дух.
— Демон! — крикнул Тьюк ему в ухо.
Это был демон. И посреди бурлящего дыма остался всего один человек, и Мифринс закричал, и кричал, и кричал.
«Я этого не слышу, — сказал себе Виллем. Но совсем закрыться не сумел. — Тьюк этого не слышит. Нас здесь нет».
Наконец все кончилось. Дым исчез. Остались только кости и черное одеяние, и среди них — обугленная палка. И трупы вооруженных людей. И Джиндус, неподвижно уставившийся в потолок и белый как пергамент.
И глубокое, глубокое молчание в этом зале.
Снаружи, вдалеке, может быть во дворе, кричали. Снаружи еще остались живые.
— Как я понимаю, это был волшебник, — сказал Тьюк, разжимая руки, — Ты цел, мальчик?
Он только с третьей попытки выговорил «да».
— С Джиндусом оказалось проще, чем я думал, — сказал Тьюк и кивнул на груду костей. — А вот этот… этот задал мне жару.
— Да, — сказал Виллем.
Он уже сам стоял на ногах и успел заметить среди костей что-то опасное, что чуть ли не светилось, когда он о нем думал. Он глубоко вздохнул, подошел и поднял это — маленькую книжицу на цепочке. Он не хотел на нее смотреть. Не так он глуп. Он подошел к камину и бросил книгу в огонь.
— Ух! — сказал он и стал смотреть, как она горит.
— Осталось поджечь еще кое-что, — сказал со своего места Тьюк. — Мальчик, взгляни на меня.
Он не мальчик. Уже нет. Хотел им быть. Но тут никакая магия не поможет. Тьюк взглянул на него, и что-то в его лице изменилось. Он стал серьезным и собранным.
— Нам надо еще выбраться отсюда, — сказал Тьюк. — Хватит у тебя сил еще на один трюк, сынок? Выведешь нас к сигнальной башне?
Виллем задумался. У него в мозгу словно сгустился непроглядный туман. Сейчас они в безопасности, потому что все умерли. Демоны, они такие. Учитель рассказывал: ими можно овладеть, дав им то, чего они хотят, хотя это никакая не власть, потому что на самом деле они хотят оставаться на своем месте. А если вы задумали перенести демона к себе и овладеть им, тогда вам придется дать ему тело, в котором он может жить, а если вы хотите, чтобы он что-то для вас сделал, придется найти еще что-то, чего он хочет. Значит, надо быть сильнее, чем его тело — Мифринс не был сильнее Джиндуса, — или настолько умным, чтобы перехитрить демона.
А Мифринс в конечном счете оказался глупее этого своего демона. Тот получил его кровь. Много крови. И несколько душ. И вернулся в свое надежное место. Где бы оно ни было. Остается надеяться, что он туда вернулся.
Ему захотелось отсюда выбраться. Сейчас же. Но желание тут не поможет. Нужно работать ногами.
— Виллем! — Тьюк перехватил его у двери, поймав за плечо. — Здесь полно наемников. Они не знают, что Джиндус мертв. Хотя могли слышать шум. Ты мог бы…
— Ты — Джиндус, — сказал он.
Тьюк им и был. Совсем простая иллюзия.
Тьюк взглянул на свои руки, потемневшие и покрывшиеся шрамами, как у Джиндуса, лежавшего мертвым на полу.
Ему, похоже, стало не по себе.
— Ты справишься, — сказал ему Виллем. — Мы с тобой спустимся вниз, и ты прикажешь им зажечь огонь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
