1. Ты, вообразивший, что в этом вопросе тебе следует, возражая нам, ссылаться на ангелов Творца, — что де и они в призрачном обличии воображаемой, конечно, плоти, общались с Авраамом[618] и Лотом[619] и, однако, по-настоящему и беседовали, и ели, и исполняли то, что им было поручено — во-первых, не можешь прибегать к примерам Того Бога, Которого ниспровергаешь. Ведь насколько вводимый тобой бог является лучшим и совершеннейшим, настолько ему не соответствуют примеры Того Бога, лучше и совершеннее Которого во всем он не будет, если не будет во всем от Него отличаться. 2. Пойми затем, что ты не добьешься признания того факта, что у ангелов была воображаемая плоть; она была истинной и подлинной человеческой сущностью. Ведь если Ему не трудно было явить истинные чувства и действия у воображаемой плоти, насколько легче Ему было придать истинным чувствам и действиям истинную сущность плоти как ее собственному Создателю и Ваятелю. 3. Ибо твой бог из-за того, что не произвел вообще никакой плоти, как и следовало ожидать, был, вероятно, способен принести <только> призрак того, истинность чего < принести > не мог; мой же Бог, Который преобразовал в ее теперешнее состояние эту <плоть>, взятую из ила, еще не <произошедшую> от брачного семени, но уже <являвшуюся> плотью, равным образом мог из любой материи создать плоть также и для ангелов, будучи Тем, Кто воздвиг, и притом лишь Словом, из ничего даже мир, состоящий из столь многочисленных и столь значительных тел. 4. Во всяком случае, если твой бог обещает <дать> когда-нибудь людям истинную сущность ангелов — будут ведь, — говорит, — как ангелы,[620] — то почему и мой Бог не мог снабдить ангелов истинной людской сущностью, где бы она ни была взята? Ибо и ты не ответишь мне, откуда у тебя возьмется та ангельская сущность. Достаточно мне установить то, благодаря чему <плоть> соответствует <делам> Бога, а именно, ее истинность, которую Он предоставил трем свидетелям: зрению, осязанию, слуху. 5. Для Бога сложнее солгать, чем произвести из чего-нибудь истинную плоть, пусть и нерожденную. Впрочем, и другим еретикам, утверждающим, что эта плоть у ангелов должна была бы родиться от плоти, если бы была действительно человеческой, мы, опираясь на достоверное основание, отвечаем, как она могла быть и воистину человеческой, и нерожденной: воистину человеческой она является из-за истинности Бога, чуждого лжи и обмана, и из-за того, что <ангелы> не могли бы восприниматься людьми как люди, если бы не пребывали в человеческой сущности; нерожденной же она является потому, что один лишь Христос был должен родиться в плоть от плоти, чтобы наше рождение преобразовать Своим Рождеством и таким образом также и нашу смерть устранить Своей смертью, воскреснув в плоти, в которой Он родился, дабы быть в состоянии и умереть. 6. Поэтому и Сам Он с ангелами явился тогда у Авраама в истинной плоти, но еще не рожденной, ибо еще не обреченной смерти, но обучающейся жизни среди людей. Насколько менее ангелы, не предназначенные умереть ради нас, должны были снабжаться плотью на краткий срок посредством рождения! Ведь им не предстояло сложить ее с себя при смерти. 7. Но откуда бы она ни была получена и каким бы образом она ни была оставлена, они, однако, не симулировали ее наличие у себя. Если Творец творит ангелов духами и служителей Своих — пылающим огнем,[621] настолько же истинно духами, насколько и огнем, то Он же их истинно сотворил и плотью, чтобы мы ныне вспомнили и объявили еретикам, что обещание преобразовать людей в ангелов исходит от Того же, Кто преобразовал некогда ангелов в людей.
Глава 10. Маркионов бог, вынужденный принять чуждый облик человеческой плоти, жалок, в отличие от Творца, использовавшего для общения с людьми Свои стихии. Все, во что Бог облекается, Он делает достойным1. Итак, я хотел бы, чтобы ты, не получив возможность использовать примеры Творца как чуждые и имеющие свои причины, открыл замысел твоего бога, по которому он явил своего Христа не в истинной плоти. Если он пренебрег ею как земной и, как вы говорите, набитой навозом, почему не презрел так же и образ ее? Ведь образ любой недостойной вещи не должен считаться достойным: подобие следует за тем, что вещь собою представляет. 2. «Но каким образом он общался бы с людьми, если не посредством образа человеческой сущности?» Почему, в этом случае, он не предпочел воспользоваться истинной сущностью, чтобы общаться истинно, если ему было необходимо общаться? Насколько достойнее необходимость способствовала бы < проявлению > честности, чем хитрости! 3. Ты вводишь достаточно жалкого бога именно из-за того, что он смог явить своего Христа лишь в облике недостойной, и притом чуждой, вещи. Ведь в некоторой степени[622] будет прилично пользоваться недостойным, если оно — наше, как не будет подобающим пользоваться чужим, даже достойным. Почему он не пришел облеченным в некую иную более достойную сущность, а лучше всего — в свою, дабы не казаться нуждающимся в недостойной и чуждой? 4. Если мой Творец вступил в общение с человеком посредством тернового[623] куста и огня,[624] а позднее — посредством облака и шара[625] и воспользовался телами из первоэлементов при представлении Себя <людям>, то эти примеры божественного могущества достаточно показывают, что Бог не нуждался в снаряжении из ложной или даже подлинной плоти. Впрочем, если уж мы стремимся к точности, никакая сущность не достойна того, чтобы в нее облекался Бог. 5. Во что бы Он ни облекался, Он делает это достойным, лишь бы это было без обмана. И поэтому как он (Маркионов бог) мог посчитать большим позором истинную плоть, чем ложную? Но он прославил ее прикосновением.[626] Сколь значимой будет плоть, призрак которой оказался необходимым высшему богу!
Глава 11. О глупости Маркиона, учившего, что Христос его бога не претерпел рождения1. Все эти вымыслы о воображаемой телесности Христа Маркион усвоил с тем намерением, чтобы свидетельство о <Его> человеческой сущности не подтверждало также факта Его рождения и чтобы таким образом нельзя было отстаивать принадлежность Христа Творцу, так как Тот был провозглашен рождающимся и благодаря этому плотским. И здесь Понтиец поступает совершенно глупо: словно верить в то, что в Боге плоть нерожденная, было бы не легче, чем в то, что она ложная, особенно если ангелы Творца заранее подготовили эту веру, общаясь <с людьми> в истинном, но, однако, нерожденном теле. 2. Ведь и известной Филумене было проще убедить Апеллеса[627] и прочих перебежчиков из лагеря Маркиона в том, что Христос действительно носил плоть, но, однако, не связанную с рождением, позаимствованную у первоэлементов. И если Маркион опасался, как бы вера в плоть не ввела также и веру в рождение, то, без сомнения, тот, кто казался человеком, считался, разумеется, рожденным. 3. В самом деле, некая женщина воскликнула: Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, питавшие Тебя.[628] А каким образом о Его Матери и братьях было сказано, что они стоят за дверями?[629] Конечно, когда и Сам Он объявлял Себя Сыном Человеческим, исповедовал этим Себя рожденным.[630] 4. И мы рассмотрим эти главы в свое время. Теперь, хотя я отложил все это до исследования евангельских текстов, однако, <я настаиваю на том,> что утверждал выше: если в любом случае должен был считаться рожденным тот, кто казался человеком, напрасно <Маркион> думал, что вера в рождение будет устранена идеей воображаемой плоти. 5. Что дал тот факт, что неистинно существовало то, что считалось истинным, — как плоть, так и рождение? Или если ты скажешь: «Пусть людское мнение будет, каким угодно», — то ты оказываешься почитающим своего бога подложным именем, если он знал, что является иным, чем тот, каким он заставил считать себя людей. И ты[631] уже мог приписать ему также воображаемое рождение, чтобы уклониться от решения этог о вопроса. 6. В самом деле, некоторые девицы иногда сами себе кажутся беременными или из-за <задержанной выплаты> кровяной подати, или изза какой-нибудь болезни, вызывающей вздутие.[632] Во всяком случае, <Маркионов бог> был должен разыграть сцену с призраком так, чтобы ему «отплясать» и то, что связано с происхождением плоти, раз уж он все равно исполнил роль этой самой сущности. Ты отверг, конечно, ложь рождения: ведь ты представил истинной саму плоть.[633] Даже истинное рождение Бога, надо думать, есть нечто в высшей степени позорное. 7. Давай уж, обрушься на это священнейшее и почетнейшее дело природы, бросься на все то, чем ты являешься; истреби источник плоти и души, назови утробу, мастерскую по изготовлению столь великого живого существа, т. е. человека, стоком для нечистот; подвергни гонениям нечистые и постыдные муки беременности и родов и потом грязный, тревожный, потешный[634] уход за самим новорожденным. Однако, когда ты все это ниспровергнешь для того, чтобы доказать, что оно недостойно бога, не будет рождение недостойнее смерти, детство — распятия, кара — <человеческого> естества, а плоть — приговора.[635] 8. Если Христос действительно претерпел это, рождение <для него> было меньшим <позором>; если он, будучи призраком, допустил ложь, мог и родиться ложно. Думаю, что мы, утверждая, что Богу более соответствует истинность, чем ложность того обличья, в котором Он явил Своего Христа, достаточно показали, что те главные доводы Маркиона, при помощи которых он доказывает существование иного Христа, совершенно несостоятельны. 9. Если был истинным — был плотью, если был плотью — был рожден. Ибо то, на что нападает сия ересь, утверждается, когда опровергается то, при помощи чего она нападает. Итак, если Он будет считаться плотским, так как Он рожден, и рожденным, так как Он плотский, так как Он не был призраком, то должно будет признать, что Он — именно Тот, о Котором, грядущем во плоти и рожденном, возвещали пророки Творца, а именно, что Он — Христос Творца.
