На кухне я открыл дверцы шкафчика, ближайшего к настенному телефонному аппарату, достал справочник и поискал координаты моего нового друга, жившего на пятом этаже. Нашел, что в нашем доме проживает «Иошиока, Джордж». Не знаю, почему я ожидал, что имя у него японское, учитывая, что родился он в Соединенных Штатах, но я смотрел на раскрытую страницу не меньше минуты, гадая, а вдруг в доме живет еще один, незнакомый мне Иошиока.
И я уже собирался набрать номер, когда телефон зазвонил, заставив меня подпрыгнуть. Я смотрел на телефонный аппарат в полной уверенности, что звонит ведьма. «Она знает, что я пришел». Но потом, рассердившись на себя за столь трусливую реакцию, снял трубку.
– Алло?
– Добрый день, Иона Керк, – поздоровался мистер Иошиока.
– Ой. Привет. Не думал, что это вы.
– А кто, по-твоему, мог позвонить?
– Ева Адамс.
– Заверяю тебя, я – это не она.
– Да, сэр. Мне это и так понятно.
– Сначала хочу доложить, что доел последнее из замечательных печений твоей матери, и вкусом оно ничуть не отличалось от первого. Я тебе за них очень признателен.
– Могу принести еще, если хотите.
– Нет, нет, – по голосу чувствовалось, что отказ дался ему нелегко. – Я очень извиняюсь. Позвонил не для того, чтобы попросить печенье. Если бы я это сделал, ты бы принял меня за невежу, и правильно.
– Нет, сэр. Я бы подумал, что вы можете отличить хорошее печенье от плохого, ничего больше.
Мой ответ несколько смутил его, потому что какое-то время он молчал, прежде чем спросить:
– Ты совершенно один, Иона Керк?
– Да, сэр. Мама уехала в «Слинкис», и я должен спуститься в квартиру миссис Лоренцо, а не она – прийти сюда.
– У меня есть кое-что важное для тебя, Иона Керк. Очень важное. Могу я принести это в твою квартиру?
– Конечно.
– Какие-то нехорошие силы действуют в этом доме. Мы должны постоянно соблюдать предельную осторожность. Я не буду звонить. Я не буду стучать. Ты должен меня ждать. Да?
– Да, – согласился я.
– Если столкнусь с чем-то злобным на пути к тебе, то вернусь к себе и позвоню, чтобы обсудить другое время нашей встречи.
– Злобным? – переспросил я.
– Злобным, Иона Керк. Очень злобным.
30
Я ждал у входной двери, отперев замки и чуть ее приоткрыв. Мистер Иошиока появился неожиданно, слева, спустившись по черной лестнице и шагая бесшумно, словно кот.
Улыбнулся мне через щель, и я впустил его в квартиру. Он принес пакет для покупок из плотной коричневой бумаги, какие выдавали в универсамах, который и поставил рядом с дверью после того, как я ее закрыл.
– Как прошел у тебя этот день, Иона Керк?
– В испуге, – ответил я.
– В испуге? Испуганным? Чего ты боялся?
– Того очень злобного, о котором вы собрались мне рассказать.
– Ты уже знаешь, кто у нас здесь очень злобный. Это мисс Ева Адамс.
Что-то в портном изменилось. Несмотря на праздничный день, он пришел в костюме и при галстуке и, пусть говорил об очень злобном, выглядел скорее расслабленным, чем испуганным.
– Вы также сказали, что в этом доме действуют какие-то нехорошие силы.
– Это тоже относилось к мисс Еве Адамс и к тем, кто с ней в одной команде.
– И кто с ней в одной команде?
– Разные люди приходят и уходят. Я слышу их шаги наверху, приглушенные голоса, но никогда их не вижу.
– Она снова побывала в вашей квартире?
Он выглядел таким серьезным, словно пришел на похороны.
– Да. Оставила мне еще одну фотографию.
– Второй ширмы с тигром или придворной дамы, вырезанной из слоновой кости?
– Не «полароид». Страницу, вырванную из книги, с фотографией Манзанара.
Я помнил наш разговор за чаем.
– Одного из мест, где вы жили в Калифорнии.
– Фотографию ворот в то место, где я жил.
– Как же она узнала?
– Я уверен, что догадалась… и не ошиблась.
– Тогда она точно ведьма.
Вот тут я осознал, почему мистер Иошиока выглядит более расслабленным, чем всегда. Пиджак и галстук остались, но впервые я видел его без жилетки. По случаю праздника он сделал себе послабление.
Утром этого дня я пребывал в ужасе, осознав, что Ева Адамс ночью проникла в нашу запертую на все замки квартиру и сфотографировала меня спящим, а теперь разделял возмущение мистера Иошиоки, возмущение, вызванное фотографией, как мне казалось, одного из калифорнийских городов.
– Мне она оставила еще один «полароид», – поделился я с мистером Иошиокой. – Пойдемте. Я вам покажу.
По коридору я повел его в свою спальню. Он остановился у порога, раскачиваясь взад-вперед, выглядел нерешительным, в комнату так и не вошел. Я достал из прикроватного столика жестянку из-под сладостей и принес ему.
Он улыбнулся женщине на крышке, постучал по ней пальцем, сказав: «La Belle Ferronie're». По правде говоря, тогда я не очень понял эти слова, только предположил, что говорил он на французском, и мне показалось очень странным, что на французском говорит не француз. Но мне не терпелось показать ему фотографию.
– Вспышка не разбудила тебя? – спросил он.
– Если я действительно хочу спать, ничто меня не разбудит.
Хмурясь, он перестал раскачиваться взад-вперед на пороге моей спальни и покачал головой.
– Это нехорошо. Это очень плохо. Что сказала твоя мама?
– Я эту фотографию ей еще не показывал. Хотел сначала все обдумать. Мне не хотелось ее волновать.
Я достал из жестянки фабричный глаз, рассказал связанную с ним историю, но он меня не совсем понял.
– Это глаз от твоей набивной игрушки?
– Не от моей игрушки. Я не знаю, от чьей игрушки. Ветер катил его по проулку, только его – ничего больше, пока этот глаз не остановился передо мной. Я подумал, что он заколдован джуджу, поэтому и взял его.
– Что такое джуджу?
– Что-то вроде вуду. – Увидев, что и это слово ничего ему не говорит, добавил: – Как в кино.
– Я в кино не хожу.
– По телику недавно показывали фильм о вуду в городе.
– Я телик не смотрю. Мне часто говорили, что надо его купить, но я сомневаюсь, что когда-нибудь куплю.
– У вас нет телика? Господи, что же вы тогда делаете?
– Я работаю.
– А когда не работаете?
– Читаю. Думаю.
– Я тоже читаю. И мама. Мы любим книги.
Еще раз с недоумением взглянув на глаз, он вернул его мне, и я осторожно положил его обратно в жестянку, зрачком в дно.
Я вернул жестянку в прикроватный столик, когда мистер Иошиока сказал:
– Есть только два логических объяснения. Или мисс Эва Адамс очень опытный специалист по вскрытию замков, или у нее есть ключи от наших квартир.
Мистер Иошиока являл собой квинтэссенцию хладнокровия, да только хладнокровия, присущего исключительно ему. Его четкий выговор, когда все слова произносились в полном соответствии с правилами, понравился мне с первого дня нашего знакомства. А теперь, когда мы оба пытались разгадать одну тайну, он, пусть и говорил безо всякого акцента, напоминал мне интеллигентного, суперумного детектива Чарли Чана из старых фильмов. В 1966 году фильмы Чарли Чана еще показывали по телевизору. Никто не находил в них ничего расистского и требующего цензуры, возможно, потому, что в каждом эпизоде Чарли Чан всегда оставался самым умным. Чарли Чан, разумеется, был американцем китайского происхождения, как мистер Иошиока – японского. Я мог определить разницу, потому что видел по телику мистера Мотто, в еще более старых фильмах об интеллигентном, суперумном детективе, американце японского происхождения, основой для которых послужили рассказы и романы Джона Ф. Маркванда[32], получившего Пулитцеровскую премию за роман «Покойный Джон Эпли». Конечно, Фиона Кэссиди, она же Ева Адамс, пугала меня, но иногда удовольствие играть в одной команде с мистером Иошиокой перевешивало страх перед этой таинственной женщиной, возможно, потому, что по телику не показывали серию фильмов, героем которых был интеллигентный, суперумный детектив американец-негр, каковым я уже начал видеть себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
