Раздалось несколько неуверенных одобрительных восклицаний и приглушенных «Ну? Ну?».
Сынок потрогал свой розовый галстук и облизнул губы, смакуя следующий вопрос.
– Премьер – министр, известно ли вам, что миссис Хэддок сама больна вирулентной формой рака и что врачебный прогноз для нее весьма неутешителен?
В зале повисло молчание. Джек глянул в папку, но это ничем не помогло, и лишь через несколько мгновений премьер – министра выручила его всегдашняя политическая изворотливость.
– Меня огорчает откровенный оппортунизм почтенного джентльмена, стремящегося использовать трагичную ситуацию со здоровьем миссис Хэддок. Я желаю миссис Хэддок и ее семье добра и хотел бы заверить их, что наилучшие методы паллиативного лечения доступны всем гражданам Англии, невзирая на их обстоятельства.
Кромвелианские депутаты дали выход напряжению в многочисленных приветственных выкриках, после чего спикеру опять пришлось устанавливать порядок. Один из кромвелианцев встал и спросил:
– Согласен ли премьер – министр, что это наилучшее правительство всех времен?
Джек согласился.
Заднескамеечник из новых консерваторов, депутат от Центрального Виндзора, вылез с вопросом:
– Планирует ли правительство выпустить из ссылки королевскую семью, учитывая не – давний опрос общественного мнения, который показал, что семьдесят процентов населения Англии поддерживают восстановление монархии?
Со скамьи оппозиции поддержали единомышленника долгой непрерывной овацией.
Джек закричал:
– Опрос, на который ссылается почтенный джентльмен, опровергнут всеми политическими аналитиками. Вопросы в этой софистской анкете были, я цитирую… – Нацепив очки в роговой оправе, которые носил только на еженедельные вопросы[52]. Джек прочел: – «Кого бы вы предпочли видеть во главе государства: а) сэра Элтона Джона, б) леди Джуди Денч или в) королеву?»
Под громкий смех депутатов правящей партии Джек продолжил:
– Пятнадцать процентов проголосовали за сэра Элтона Джона, пятнадцать процентов за леди Джуди, семьдесят процентов за королеву, но… но пятьдесят процентов опрошенных не поняли значения слова «предпочли».
Том Басс, министр образования, помрачнел. Если правда, что половина опрошенных не поняла значение слова «предпочли», это плохо отразится на нем и на его министерстве. Он записал в ежедневник, что нужно добавить слова «предпочитать», «предпочесть», «предпочтение» и «предпочтительный» в школьную программу.
Затем последовало несколько мелких вопросов.
Депутат от западной части острова Уайт спросил, подпишется ли премьер – министр под поздравлением Академии иголок, которая выиграла несколько бронзовых медалей на турнире острова Уайт по несостязательным видам спорта.
Джек подписался.
Другой депутат, от Челси, спросил:
– Известно ли премьер – министру, что три моих избирателя в течение ушедшего финансового года упали со стремянок, что стоило министерству здравоохранения сто пятьдесят тысяч фунтов, и может ли он подтвердить, что билль о стремянках станет законом еще до роспуска нынешнего парламента?
Джек подтвердил, что станет.
Затем, за пять минут до окончания, депутат от консерваторов Марджори Коддингтон, представляющая Восточный Челтнем, поднявшись и переступив ногами в скромных ботиках, спросила:
– Правда ли, что правительство намерено срочно продавить новый закон, по которому вернутся разрешения на собак, и планирует обложить владельцев собак налогом в пятьсот фунтов ежегодно…
С обеих сторон зала послышались тревожные восклицания. Министр финансов посмотрел на свои брюки в тонкую полоску и убрал с них несколько собачьих шерстинок. Утром он расчесывал Митци.
Переждав вмешательство спикера, миссис Коддингтон продолжила:
– И подтверждает ли премьер – министр, что будет разрешено иметь только одну собаку на семью?
Джек бросил взгляд на скамью министров. Какой‑то мерзавец проболтался, подумал он. Подробности собачьего закона решено было держать в секрете. Королева, сидя перед телевизором с Гаррисом и Сьюзен, нетерпеливо ждала ответа премьер – министра. Собаки жались к хозяйке.
Перед тем как окрыть рот, Джек успел подумать: «Слава богу, меня скоро тут не будет, ни на этой должности, ни в политике».
– Это правда, – произнес он.
Королева посмотрела на Гарриса, потом на Сьюзен, потом снова на Гарриса. Разве может она выбрать между ними?
Гаррис проскулил:
– Она оставит меня, я ее любимец.
– А я собака ее матери, она обещала ухаживать за мной, – тявкнула Сьюзен.
Королева перевела взгляд на свои руки, сложенные на коленях. Она не могла смотреть в глаза Гаррису и Сьюзен.
28
Письмо от принца Чарльза инспектор по безопасности быта Грэм Крекнелл обнаружил под дверью на коврике из кокосового волокна, когда вернулся с работы. Джин с Тоником, которым днем особо нечем было заниматься, гадали о содержимом письма с момента его доставки утренней почтой.
– Конверт дешевый, – тявкнул Тоник.
– Зато писали «Монбланом», – заметил Джин. – И, если не ошибаюсь, чернила марки «Квинк», китайская тушь.
– Почерк человека уверенного и высокопоставленного, – добавил Тоник.
– Хотя штрихи сверху вниз указывают, что уверенность только напускная.
Друзья томились от нетерпения, пока Грэм устанавливал зонт в стойку у задних дверей, снимал куртку с капюшоном и вешал ее на плечики в гардероб.
Джин предложил:
– Давай принесем ему тапки.
– В жопу его, пусть сам носит свои тапки, – проворчал Тоник. – Бросает на целый день от скуки загибаться. Ни жалкой игрушечки не купит скрасить наше никчемное существование.
– Не могу с тобой разговаривать, когда на тебя накатывает этот нигилизм, – вздохнул Джин.
Грэм приятно удивился, когда Джин приковылял в гостиную, волоча один из огромных шлепанцев в виде Барта Симпсона, – Грэм купил себе эти тапки в подарок на недавний день рождения.
– Хороший мальчик. Джин, – похвалил Грэм.
Он бы умер от стыда, если вдруг кто– нибудь пришел и застал его в Бартах Симпсонах, но поскольку к нему никто и никогда не приходил, Грэм ничуть не переживал. Когда Джин притащил второй тапок, Грэм сказал:
– Ты мой лучший пес. Джин. Да, лучший, да, да. Ты мой друг, верно? Мой самый – пресамый друг.
Тоник залаял от дверей:
– Самый – пресамый? Будь у меня пальцы, я бы сунул щас два пальца в глотку. Почему у тебя нет друзей среди людей, а, Грэм? Не потому ли, что ты изгой общества?
Грэм стащил с ноги Барта Симпсона и швырнул в голову Тонику с воплем:
– А ну заткни пасть!
Тоник шмыгнул на кухню, чтобы не получить по голове и вторым Симпсоном. Пробегая мимо Джина, он рыкнул:
– Ну, ублюдок. Он у меня за это поплатится.
Грэм распечатал конверт и вынул письмо родителей. Он читал его с нарастающим волнением и, дочитав, сказал маленькой собачке, свернувшейся у ног:
– Я наследник трона. Джин, и это значит, что однажды ты станешь верховной собакой Англии.
Потом прошел к серванту, вынул альбом с фотографиями и спросил Джина:
– Как думаешь, какую послать?
Перелистывая страницы, Грэм размышлял вслух:
– А может быть, ту, которая была на первой полосе «Руислип трампет», когда я в третий раз подряд выиграл чемпионат города по блошкам, с подписью «Король блошек»?
Джин посмотрел на снимок и вспомнил, что даже обожавшая Грэма приемная мать сказала: «Господи, Грэм, я не могу вставить ее в рамку». Приемный отец, не столь трепетно любивший пасынка, увидев газету, расхохотался.
Но у Грэма было в запасе короткое видео – для службы знакомств «Привиреды», записанное в этом году у них в офисе. Грэм считал, что ролик дает увлекательное и милое описание его характера и образа жизни. Вырезав несколько ляпов (в одном месте Грэм нервно выпалил: «Обычно я ем на завтрак мусульман», хотя, естественно, хотел сказать «мюсли»), он показал свежий ролик родителям и спросил их мнение.
– Только честно, – сказал он.
Отец опустил «Дейли телеграф» и просмотрел видео с каменным лицом, потом заметил:
– Зря ты там говоришь, что ищешь «искристую» женщину. По моему опыту, женщины, которые сначала искрятся, заканчивают прилюдными рыданиями и красными туфлями.
А мать сказала:
– Грэм, нельзя же получить все сразу. Женщина твоей мечты не может быть одновременно финансово благополучной и любительницей настольных игр. Это несовместимо.
Досмотрев ролик. Джин бросил Тонику:
– Ну что, загадка разрешилась.
Прежде собаки не раз принимались гадать о сексуальной ориентации Грэма. Тот никогда не приводил домой девиц, но и геем, по мнению Джина, не был. Грэм иногда пускал Джина в свою комнату, и тот видел, как хозяин листает «Плейбой», вырезает оттуда фотографии женщин и вклеивает в особый альбом, пряча его потом в шкафу на верхней полке, под стопкой толстых зимних свитеров.
