class="p1">Поскольку унижение является настолько адским наказанием, мы с восторгом наблюдаем, как ему подвергаются злодеи. Из-за того что мы привыкли жить в племени и мыслить соответствующим образом, настоящим унижение становится лишь в том случае, если наши соплеменники тоже осведомлены о нем. По словам профессора Уильяма Флеша, «мы можем ненавидеть злодея, но наша ненависть бессмысленна. Мы хотим, чтобы люди вокруг него увидели, кто там под маской»[255].
3.9. Истории как племенная пропаганда
Вавилон, 587 год до нашей эры[256]. Четыре тысячи знатных мужчин и женщин высланы из Иерусалима царем Навуходоносором II. Они выдержали тяготы долгого путешествия, пока наконец не нашли приют в древнем городе Ниппуре. Но иудеи никогда не забывали родной дом. В изгнании они решили не терять традиции своего народа: моральные устои, ритуалы, язык, уклад, кухню и образ жизни. Для этого им было необходимо сохранить свои истории.
Поскольку большинство этих историй существовали только в устном виде, иудейские писцы начали записывать их на свитках. И тут произошло нечто удивительное. Разрозненные обрывки древних мифов и сказок слились воедино. Писцы объединили их в одну законченную историю, пронизанную причинно-следственной связью. Эта история начиналась с сотворения мира и первых людей, Адама и Евы, и простиралась до взятия Иерусалима и далее.
Удивительным образом история побудила племя изгнанников к действию. Как и все племенные истории, она наделила их способностью функционировать как единое целое. Выступив в роли образца предписанного поведения, она позволила им отделиться от остальных племен, прочертив психологическую границу между ними и «другими». Этот образец служил и регламентирующим документом, ссылаясь на который они могли контролировать поведение друг друга и тем самым поддерживать племя в работоспособном состоянии. Однако влияние истории этим не ограничилось. Она стала их героическим нарративом о мире, в котором они были богоизбранным народом, чьей родиной по праву являлся Иерусалим. Это наполняло жизни изгнанников осмысленностью, чувством предназначения и своей правоты.
Через 71 год после изгнания у иудеев наконец появилась возможность вернуться на родину своих прадедов. Под предводительством книжника по имени Ездра они отправились в эпическое путешествие, намереваясь вернуться в славный город, о котором слышали только в легендах. Добравшись наконец до своей цели, они ужаснулись. Потомки тех их предков, что обладали низким положением в обществе и сумели избежать депортации, были грязными, неотесанными и жили вместе с другими племенами. Они не придерживались племенных законов, касающихся чистоты, пищи, богослужения или шаббата. В полуразрушенном Иерусалиме царил полный хаос.
Для Ездры угасание племенных традиций было катастрофой. Он отправился в храм, в котором, по их верованиям, обитал Яхве, бог его племени, и рухнул наземь, воя от отчаяния, ярости из-за предательства. Вокруг собралась толпа. Ездра накинулся на них. Да, они нанесли Яхве страшное оскорбление. Они этого и не отрицали. Но что теперь делать? Ездра знал, что ему предстоит каким-то образом сплотить своих людей, пробудить в них ту самую племенную энергию, благодаря которой изгнанники выживали плечом к плечу еще в Вавилоне. Существовал лишь один способ добиться этого – бросить в бой невероятную силу истории их происхождения.
Для Ездры возвели деревянный помост на площади и разослали весть о том, что грядет нечто важное. Собралась толпа. Ездра в окружении двенадцати помощников торжественно развернул свитки, на которых было записано их великое племенное повествование. «Они немедленно поклонились до земли, как сделали бы в присутствии своего божества или его представителя в храме», – пишет профессор английской литературы Мартин Пукнер[257]. Происходило нечто небывалое, что навсегда изменит мир. Эти свитки и содержащиеся в них истории рассматривались, как будто они сами по себе являлись священными. Так зародилась религия. «Публичное чтение Ездры породило иудаизм в известном нам виде».
Возможно, этот случай стал первым, когда написанная история была приравнена к святыне, но подобные предания связывали человеческие племена на протяжении десятков тысяч лет. Во времена охотников и собирателей сказительство жило у костра при свете звезд. Моралистические истории об охоте и подвигах членов племени, полные взлетов и падений, рассказывались вновь и вновь, со временем становясь все более волшебными и загадочными, в конце концов принимая облик сакральных мифов. Подобные истории описывали природу героического поведения. Определенные персонажи восхвалялись и наделялись высоким статусом в награду за совершение поступков, одобряемых племенем. Подлое или трусливое поведение вызывало моральное осуждение, сопровождаемое настойчивым желанием увидеть, как нарушители будут наказаны, что и происходило в безмерно счастливых концовках. Таким образом, истории транслировали ценности племени. Они рассказывали слушателям, как именно им надлежит себя вести, если они хотят сойтись с другими и обойти их в конкретной группе. В некотором смысле истории олицетворяли племя. Они воплощали его ценности отчетливее и яснее, чем это мог бы сделать несовершенный человек.
Истории – это племенная пропаганда. Они держат группу под контролем, внушая ее членам, как вести себя в интересах племени. И это действует. Недавнее исследование, проведенное в 80 племенах охотников и собирателей, выявило, что почти 80 % их историй содержат уроки надлежащего поведения в отношениях с другими людьми[258]. Чем больше в группе было рассказчиков, тем более просоциальное поведение она демонстрировала.
Мало чего мы жаждем так же сильно, как добиться более высокого статуса, и потому племенные истории рассказывают нам, каким образом это осуществить. Отношения внутри племени можно рассматривать как битву за статус, где каждый является участником, а истории фиксируют ее правила. Любая группа людей, имеющих общую цель, объединена вокруг подобных нарративов. У каждой нации есть собственная история, в которой зашифрованы ее ценности. То же самое можно сказать про любую корпорацию, религию, мафиозную организацию, политическую идеологию или культ. Библия, Коран и Тора, которую Ездра преподнес своему народу в Иерусалиме, представляют собой готовые теории управления, усвоенные последователями и наставляющие их, как необходимо поступать, чтобы наладить отношения и обрести высокий статус.
Некоторые из старейших записанных людьми историй содержат подобные наставления. «Эпос о Гильгамеше», появившийся раньше истории Ездры более чем на тысячелетие и даже послуживший источником эпизода с великим потопом, повествует о царе, подобно шекспировскому Лиру забывшем, что свое высокое положение нужно заслужить. Дабы усмирить его, в первой таблице боги посылают ему соперника, Энкиду. Царь Гильгамеш и Энкиду становятся друзьями. Вместе они смело сражаются с монстром Хумбабой, живущим в лесу, и убивают его, приложив сверхчеловеческие усилия, а затем триумфально возвращаются с драгоценной древесиной, которую используют, чтобы продолжать строительство великого города Гильгамеша. К концу саги Энкиду умирает, а Гильгамеш, подавленный случившимся, смиряется со своей судьбой простого смертного. Наше мнение
