— Ну-ка, помогите мне сесть, — потребовал я. Мой голос показался мне каким-то отвратительно слабым.
Сириус подоткнул мне пару подушек под спину и под голову, и я оказался в более или менее сидячем положении. Лу дала мне мои очки. Так… Я в квиддичной форме валяюсь на кровати в Больничном Крыле, голова в бинтах, правая рука крепко прижата к туловищу в согнутом положении. Затылок болел нещадно, а теперь к нему присоединился и растревоженный локоть.
— Ну, как ты? — спросил крёстный.
— Хреново, — ворчливо ответил я.
— Ругается, значит нормально, — удовлетворённо заявил мой друг.
— Как закончилась игра? — почти безнадёжно спросил я.
— Понятия не имею, — хором ответили все трое. Сириус засмеялся.
— Не важно. Ты здорово летал, такой вираж под конец закрутил — я такого ещё никогда не видел.
— А я видел, — сказал Пат, — по телеку, когда авиашоу показывали. Издалека ты даже был похож на истребитель.
Я потрогал затылок. Сейчас я чувствовал, что все кости на месте. Но боюсь представить, сколько бы я восстанавливался после такой травмы, случись со мной такое раньше. Хотя, тогда бы я и в квиддич не играл.
В состоянии, близкому к критическому я бывал до этого один раз в жизни (я не беру в счёт Аваду Кедавру от Волдеморта) — это когда в тринадцать меня увезли из школы на скорой с острым приступом аппендицита. Поэтому шрам у меня есть не только на лбу, но и на животе. Доктор мне тогда сказал, что ещё бы пара часов — и мне была бы крышка. Вот был бы номер — Гарри Поттер, волшебник, Мальчик-Который-Выжил, умер бы от перитонита.
Дверь распахнулась и в комнату влетела мокрая Гермиона.
Глава Двадцать Вторая, в которой я всё ещё в Больничном Крыле
— Выиграли? — переспросил я, в буквальном смысле слова не веря своим ушам.
— Да! — воскликнула Гермиона, — со счётом 180:170! — и тут же озабоченно добавила, — а ты как, нормально?
— А ты как думаешь?
— Вы забили восемнадцать голов? — удивилась Лу, — обалдеть!
И от переизбытка чувств она смахнула стакан с водой, стоящий на тумбе рядом с моей кроватью. На меня, естественно.
— Спасибо, Лу, — проворчал я, отряхиваясь.
— Извини, — протянула она, пытаясь нацепить на своё личико выражение крайнего раскаяния.
— Кстати, Гермиона, познакомься — мой крёстный, Сириус Блэк. Сириус — это Гермиона Грейнджер, моя подруга. Подруга — в смысле подруга, Сириус, — мрачно добавил я, заметив, каким весёлым любопытством блеснули его глаза.
— Прости, — повинился крёстный, но мне всё равно не понравилось хитрое выражение его лица. И хоть я лично пустил утку про наши с Гермионой отношения, сам я ну никак не мог представить нас парой. В смысле, поглядел я бы на нас со стороны — в жизни бы не поверил в эту сказочку. Снейп же не поверил. Хотя на то он и Снейп…
— Так что там с квиддичем? — спросил я.
— Ну… Нам забили второй кваффл, когда ты сделал эту мёртвую петлю… Кстати, половина зрителей и не заметили, все глазели на тебя и на то, как тебя сшибли бладжеры. И после того, как ты … ммм… выбыл из игры, Рона как будто подменили. Я плохо разбираюсь в квиддиче, но мячей он больше не пропускал. Теперь он, конечно, загордится, — скептически хмыкнула Гермиона. Она села рядом с Лу на соседнюю кровать.
— Ну а Чжоу стали доставать бладжеры, и поэтому она долго не могла поймать Снитч. Хотя Джинни уверена, что это и так удалось ей только чудом.
— Значит бладжеры стали доставать эту девчонку так же, как и Гарри, когда он выбыл? — задумчиво уточнил Сириус.
Гермиона нахмурилась, честно припоминая подробности, чтобы правильно ответить на вопрос.
— Да, так же, — ответила она.
Пат хмыкнул.
— А выглядело так, будто с бладжерами основательно поработали.
Сириус посмотрел на него, кивнул и привычным жестом откинул со лба прядь волос.
— Да, это странно. Бладжеры всегда стараются нападать на всех членов команды, а не сосредотачиваются на каком-либо игроке.
— Гарри, признавайся, чем ты насолил бешеным мячикам? — засмеялась Лу.
Я вздохнул и потрогал больной затылок. А дверь снова распахнулась, и зашёл Рем. Интересно, кто следующий? Дамблдор? Снейп? Мадам Хуч?
— О! Гарри, ты очнулся, — улыбнулся Люпин, — а я-то отговорил гриффиндорскую команду от желания вломиться в больничное крыло и обрадовать тебя результатом игры. Ты как?
— Как видишь, — если ещё хоть кто-нибудь задаст мне этот вопрос, то он не доживёт до утра, — мне отшибло все мозги, и я останусь дауном до конца дней своих.
— Вот поэтому я и не играю в квиддич, — довольно добавил Пат, — голова мне очень нужна. Я ей думаю.
— О боже, Пат! — округлила глаза Лу в притворном удивлении, — неужели это правда? Я не могу поверить!
Рем тем временем утащил Сириуса к Дамблдору. Крёстный ушёл без большой охоты — ему всегда нравилось бывать в нашем обществе. Я не без оснований подозреваю, что он просто сам ещё не полностью вышел из позднеподросткового возраста. Но с другой стороны, где ещё найти такого человека, который так быстро поймёт все твои проблемы?
Как только мы остались одни, то несколько минут царило молчание. После коротенькой игры в гляделки Гермиона осторожно спросила:
— Гарри, я не знаю, но… Твой крёстный знает о нашем… наших делах?
Она произнесла слово «дела» с таким значением, будто речь шла о захвате Тауэра.
— Нет, — ответили мы с Патом хором. Лу переводила взгляд с меня на него и молчала.
— Я так и подумала. Просто, на самом деле, на тебя бладжеры нападали намного агрессивнее, чем на Чжоу.
— Я же говорю, их кто-то проклял, — хмуро бросил Пат.
— Я тоже так думаю, — закусила губу Гермиона, — может, Малфой? Для него, конечно, крутовато, но всё же… То-то он смеялся сегодня за завтраком…
— Нет, — твёрдо сказал мой друг. Все посмотрели на него. Он напустил на себя вид учителя, который втолковывает логарифмы нерадивым ученикам, и объяснил:
— Подобные проклятья недолговечны. Поэтому ему надо было бы переться сегодня ночью — где там хранятся мячи? Сделал бы подобное раньше — чары бы рассеялись. А этой ночью он не мог выйти из родных слизеринских чёрт-бы-их-побрал подземелий стопудово!
— Почему? — спросил я.
Пат засмеялся.
— Вчера у нас была потасовка, — он посмотрел на наши непонимающие лица и, иронически скривив губы, начал объяснять, — вчера играли в покер. Малфой проиграл мне тридцать галеонов. Играет он, кстати, паршиво, — хмыкнул мой друг, — ну и он заявил, что я передёргиваю. А ты же знаешь, Гарри, что я никогда не передёргиваю. Игра — дело серьёзное. Ну и слово за слово… сначала, конечно, схватились за палочки, потом уже не до них стало… Видели бы вы, как Джей отделал Крэбба, — радостно заявил Пат.
— Короче, — резюмировал я голосом диктора, читающего вечерние новости, — вчера в слизеринских подземельях состоялась массовая драка с участием двух противоборствующих сторон?
Пат радостно закивал головой:
— Ещё какая. В лучших традициях трактирных драк Дикого Запада.
— И кто победил? — поинтересовалась Лу.
— А победил Снейп, — ухмыльнулся Пат, — не знаю, каким местом он почуял, что у нас творится, но… Короче, он пришёл, наорал на нас… Наорал, понимаете? Он ведь обычно чем злее, тем тише шипит. А это так орал, да в таких выражениях… Таким убедительным Снейп ещё не был, я вам говорю! Всех разогнал по комнатам, притом на каждую лично наложил заклятья, чтобы никто не вышел. Да никто и не пытался, все были в шоке… А знаете, некоторые фразочки были чисто маггловские. Откуда бы ему их знать, а? Теперь, кстати, есть новое правило — запрет на азартные игры на деньги.
— А не на деньги? — спросила Гермиона.
— А раньше что, не играли? — удивился я.
— Играли, наверное, — пожал плечами мой друг, — просто до драк не доходило.
— Значит, Малфой выйти не мог, — констатировал я после минутного молчания, в красках представляя потасовку в Слизерине.
— Нет. Обойти снейповы чары даже мне не удавалось. Пока, по крайней мере. Мы, кстати, и сегодня наказаны. Весь факультет. В пять все должны быть по комнатам.
— Ого! — удивилась Гермиона, — а чего же тогда Малфой радовался так за завтраком?
— Долг не пришлось отдавать, вот и радовался, — засмеялся я.
Наконец Лу возмутилась:
— Ну-ка быстро объясняйте, что у вас за дела с этим Малфоем! Достали уже ваши оговорки!
Мы объяснили вкратце. Для развёрнутых ответов времени было в обрез — я прямо-таки чувствовал недовольное сопение мадам Помпфри. Она уже выходила из своего кабинета и заявила, что ещё пятнадцать минут — и навещение больного друга окончено.
— Так это тот альбинос, которого мы встретили в Дрянном переулке… — пробормотала Лу, глядя в пол, будто решаясь нам что-то сказать, — знаете, ребята… я вам не писала в письмах, но… кажется, за мной следят.
