насчёт меня строит и опасается, что я сбегу, если палку перегнуть. Восьмилетний малыш, Николя, наладил со мной переписку (раз в месяц-другой). Недавно поздравил его с именинами и даже подарок выслал — прекрасную подзорную трубу. А что ещё дарить мальчишке, не акции же?
— Константин Павлович уже вроде договорился о юго-западном куске Мекленбурга, часть Людвигслюста по линию Шверин-Домиц. Вёрст пятьдесят с юга на север и семьдесят с запада на восток. По сравнению с той крохотулей, что он имеет, это солидная добавка. Теперь идёт торговля за часть Нордвестмекленбурга от Висмара до того же Шверина. Включая сам Висмар, конечно, который только-только шведы вернули.
— Да, Алексей Андреевич, я в курсе происходящего. Надеюсь, что до конца года все приращения будут закончены. Что у нас в Литве, есть ли особые новости?
— Ваше величество, стало известно, что французы присылают им новые ружья и пушки и помогают в финансировании военной программы.
— А, ну об этом я тоже знаю. Думал, что есть какие-нибудь особые сведения, о которых никто не подозревает.
И кто же сообщит нечто особенное, если всё засекречено таким образом, что о тайнах двора в Вильно не знают только глухие и к тому же слепые, раз прочитать не могут? Одна загадка, а не переметнётся ли Александр к антифранцузской коалиции в последний момент? В надежде быть в конце среди победителей!
В июле 1804 года в Гольштейн наведался Фридрих Кристиан Второй Августенбургский с инспекционной поездкой. Вообще-то он проживал то в Копенгагене, то на острове Алс со своей вечно недовольной женой, но происходящее в его герцогстве наконец-то вызвало любопытство. Заводы, фабрики, новое обустройство сельского хозяйства, войска — повсюду герцог поглазенапил, причмокивая от удовольствия. Наверняка верил в то, что «и это всё моё». Хрен ему, а не чувство превосходства. Это всё вообще-то по договору с датским королём принадлежит «маркизу Карабасу», то есть мне! Но герцог витал в своих облаках и даже собирался отблагодарить меня от чистого сердца за радивое хозяйствование.
Поразительно, но чувствовалось, что оторванный от реальной жизни Августенбург кажется даже не знал, что например графство Кильское выведено из состава Голштинии и находится в прямой ленной зависимости от престола. Да и на все другие объекты у меня есть персональные бумаги от короля. Сам Фридрих Кристиан имеет лишь право наследовать герцогство, хотя формально действительно именуется Его Светлостью, герцогом Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Августенбургским. Конечно, кадетская линия является второй после Ольденбургской, правящей, но уж очень она «комитальская» («графская»), а не «королевская» по крови. Это его детям повезло с их матушкой, пусть и незаконнорожденной, но уравненной в правах с принцами и принцессами Дании. Павел Первый, узаконив меня, лишь повторил датский трюк, не более. Другое дело, что я мужеска пола, а значит и прав поболе, чем у женщин.
Герцог в итоге организовал бал в Киле, куда быренько собралась целая дюжина моих «невест», вот только меня самого там не было. Это им нечего делать, а моё императорское высочество в эти дни ошивался в Швеции. У нас здесь уже два года длится производственная и геологическая вакханалия. Все знания о лапландских месторождениях свелись к тому, что нужное находится вблизи какой-то крупной реки в тех местах. Когда в кармане лишь пара тысяч, то и браться за поиски иголки не следует. Зато с изрядным капиталом можно и горы своротить себе на пользу.
Система простая, базирующаяся на местной географии. Их всего три реки в этом краю, которые можно условно назвать «крупными»: Луле, Торне и Кеми. Последняя сразу отпадает, так как даже я знаю, что кто-то из русских царей на ней собирался военный порт построить, а вот про железную руду не упоминалось в википедии. Луле имеет ряд поселений, а скорее охотничьих деревенек и факторий. С разрешения властей мои люди ставили геологические станции. Фактически небольшие базы со складами продовольствия, товаров для лопарей (взятки давать, а не торговать) и прочих необходимостей. На каждой станции размещались несколько групп, занимавшихся летом поиском ископаемых в радиусе двадцати-двадцати пяти вёрст (коли в километрах пока не понимают).
И если Луле хоть как-то местными шведами освоена (даже смешно такое произносить), то река Торне имела лишь четыре поселения до самого озера из которого она вытекала. И это на более чем триста вёрст (раз здесь тоже в километрах ещё не считают). Пришлось организовать десяток станций. Правда удалось с местными самоедами даже наладить меновую торговлю, чтобы хоть немного вложения окупались. В устье реки находится микропорт Хапаранда, который мои постепенно улучшали и строили там дополнительные склады. А что делать, если заветное железо придётся ещё лет десять-двадцать искать? Правда, лопари-саамы говорили о каких-то «ржавых болотах» к югу от озера Торнетраск, но поди пойми их, детей природы. Небось и не знают, что такое «ржавчина», а местный толмач дуру гонит по своему разумению. В любом случае на следующий год инфу нужно проверить, вдруг халява обломится?
Зато порт Лулео расцветал с появлением рядом чугунолитейных предприятий и деревообрабатывающего комбината. Пошли заветные пиломатериалы высокого качества (благодаря столь же высококачественным пилорамам разного типа) ко мне в Голштинию. Шведская руда, выходящая мне лишь на восемь процентов дороже нормы, исправно поступала, На домнах использовали и древесный уголь, и каменный английский. Всё-таки нашим русским спецам нужно опробовать новые технологии, так почему не у меня в России, Гольштейне и Швеции?
Мне повезло в том, что нынешний шведский король был поклонником Павла Первого, яростным противником либерализма, его идеалом была неограниченная власть русского императора. Так что, когда меня признали, Густав Четвёртый дополнительно обрадовался нашему с ним сотрудничеству. Поразительно, но бывший регент Сидор Ермолаевич (ага, не знаете, что так называли в России герцога Сёдерманландского!) тоже приветствовал мою поддержку экономики Северной Швеции. Хоть их королём становись, коли какой-нибудь кризис наступит.
Царь-батюшка аж ладошки потирал в предвкушении поделиться с Аракчеевым и Кутайсовым радостными известиями.
— Господа, получил письмо от персидского шаха. Длительные переговоры завершились удачно. Я дал гарантии, что не претендую на Грузию и южное побережье Каспийского моря. В ответ Каджары поддержат нас в войне с Турцией.
— То есть, план сработал ваше величество, — обрадовался Кутайсов.
— Да, Иван Павлович, они не против, если мы заберём себе все земли от Сухума до Батума, причём к востоку до саных гор, а они начнут войну за замли до Тигра. Может быть и всё Междуречье захватят.
— А как насчёт Добруджи? — решил уточнить Аракчеев.
— Всё по плану вашего воспитанника, заберём и её, не размахиваясь на освобождение Балкан. Действительно, лучше действовать понемногу и по
